Китайское искусство чаепития - Ван Лин

Некоторые легенды воспроизводят исторические факты и преподносят их в том виде, который нравится людям. Одна из таких легенд гласит о том, как лошадь поменяли на «Канон чая». В последние годы династии Тан мелкие цари при помощи оружия устанавливали сепаратистские режимы и поднимали восстания против императорского двора. Император постоянно нуждался в конях, чтобы подавлять эти восстания, поэтому императорский двор менял чай на коней царства Хуэйхэ. Осенью того года представители династии Тан и царства Хуэйхэ вновь встретились на границе. На этот раз посланец царства Хуэйхэ хотел обменять тысячу сильных коней на «Канон чая». Однако автор книги, Лу Юй, к этому времени уже умер, и о книге еще не было известно всем. Поэтому император повелел своим посланникам сделать все, чтобы разыскать книгу в Тяоси, Хучжоу, где она и была написана автором, и в его родном уезде Цзинлинь (сегодня – уезд Тяньмэнь, провинция Хубэй). Наконец, великий поэт Пи Жисю достал манускрипт, который позже был обменян на лошадей. С этого момента «Канон чая» начал свое путешествие по миру. Вне зависимости от того, кто был автором этой легенды, простые люди или ученые, она была очень разумно составлена, поскольку связывала обмен чая на лошадей с распространением «Канона чая». Действительно, правительство Тан имело частые контакты с царством Хуэйхэ, и именно в эпоху Тан «Канон чая» появился в северо-западных регионах нашей страны. Эта легенда дает нам важный ключ к разгадке тайны развития чайной культуры на северо-западе.

Согласно одной из легенд, в уезде Лулян (провинция Юньнань) есть большая камелия. Она была более 6,6 метра в высоту и в длину руки в обхвате, и каждый из ее цветков имел восемь лепестков и девять тычинок. Люди называли это дерево Царицей камелий. Однако легенда об этом дереве связана с правлением в Юньнани У

Сангуя. Говорят, что, когда У Сангуй замыслил стать императором, предварительно укрепив свою власть в Юньнани, он построил дворец у горы Ухуа и в саду Асян около пруда лотосов и стал везде искать экзотические цветы и редкие растения, затем он заставил перенести Царицу камелий из уезда Лулян к себе во дворец. Оказалось, что у дерева была уникальная способность: оно давало листья, но не цвело, и это несмотря на все раны, нанесенные ему кнутом У Сангуя. Три года спустя У Сангуй в припадке ярости чуть не убил садовника. После этого к нему во сне пришел дух чая и запел:

Не сходи с ума, Сангуй,Садовник не виноват,А ты – ошибаешься.Как девушка из крестьянской семьи,Я не ищу должностей и богатства,Я только хочу отправиться домойИ там провести остаток жизни.

Услышав это, У Сангуй обнажил свой меч, но вместо того, чтобы пронзить нежданного гостя, отрубил голову дракона на стуле. Затем он вновь услышал пение:

Низкий, подлый и печально известный,Ты предал своего господина ради славы.Бесчестный, ты полностью погруженВ строительство своего дворца,А твой трон залит кровью.То, что ты сделал, вызвалоПовсеместное негодование и недовольство,Призраки будут преследовать, накажут тебя.

Когда У Сангуй услышал это, у него закружилась голова, и от страха он проснулся в холодном поту. Оказалось, что ему снится сон. Услышав о призраках, его советник посоветовал ему «вернуть» Царицу камелий в уезд Лулян. Эта легенда в основном служит иллюстрацией к несгибаемому характеру чая, к месту используя исторический факт о том, что У Сангуй поднял восстание и объявил себя императором. Вообще в Юньнани очень распространены легенды, имеющие под собой историческую основу. Например, во многих из них говорится о Чжугэ Ляне, который учил людей выращивать и использовать чай, недвусмысленно подчеркивая взаимопроникновение иностранной и чайной культуры. Чжугэ Лян был также известен под именем Кун Мин, поэтому во многих регионах провинции Юньнань люди называли большие чайные деревья «деревьями Кун Мина». Мы не знаем, действительно ли жители Юньнани научились выращивать и использовать чай только после того, как туда пришел Кун Мин. Однако люди разных национальностей по разным причинам с почтением относятся к историческим фигурам. Некоторые легенды – не важно, придумывались простыми людьми или учеными, – действительно очень интересны. Например, представляет интерес история о «подаче чая в соответствии с одиночеством и благородством». Чжэн Баньцяо, великий художник и каллиграф, равно как и «Восемь чужестранцев» династии

Цин, всегда занимался своими исследованиями в Чжэньцзяне. Однажды он пошел к настоятелю храма Дзиншань, чтобы полюбоваться шедеврами каллиграфии. Сначала высокомерный священник даже не взглянул на Чжэн Баньцяо, поскольку на нем была простая одежда. Он неохотно позволил ему сесть. Потом он приказал прислуживающему монаху: «Чаю!» За беседой священник узнал, что он и Чжэн родом из одного города, после чего он сказал: «Пожалуйста, садитесь». Затем он снова прокричал монаху: «Подай чай!» Но когда он узнал, что перед ним знаменитый Чжэн Баньцяо, он пришел в такой восторг, что быстро сказал: «Пожалуйста, сядьте на почетное место, – и поспешно приказал монаху: – Подай самого ароматного чая». Выпив чай, Чжэн встал и уже собрался уходить. Затем старый монах попросил его подарить ему одну из его картин или один из образцов каллиграфического искусства. Чжен махнул рукой и написал первую строчку: «Садитесь; пожалуйста, садитесь; пожалуйста, садитесь на почетное место».

А во второй строчке он написал: «Чаю! Подай чаю! Подай самого ароматного чая!»

Две строчки гармонировали друг с другом; слова удивительным образом рифмовались и содержали глубокую иронию. Еще одна история рассказывает о Чжу Юаньчжане, который подарил слуге в чайном домике свою шапку и пояс. Однажды основатель династии Мин Чжу Юань-чжан инспектировал учреждение высшего образования после вечернего банкета. Повар подарил ему чашку ароматизированного чая. Случилось так, что Чжу очень хотел пить. Чем больше он пил, тем более ароматным казался ему чай. Поэтому он по первому порыву души подарил повару свою шапку и пояс. Один из студентов во дворе, на которого это не произвело никакого впечатления, пропел: «Десять лет упорной учебы и лишений ничего не значат по сравнению с маленькой чашкой чаю». Все были удивлены тем, что студент посмел оскорбить императора. Но Чжу продолжил строку с улыбкой: «Он знает меньше, чем ты, но у тебя худшая судьба». Вся эта история свидетельствует о любви Чжу к чаю. Кстати, это вполне соответствует историческим фактам. Будучи низкого происхождения, Чжу всегда внимательно относился к труженикам. А поскольку у него почти не было образования, он гораздо больше внимания уделял практике.

Глава 7

Чай и общественные ритуалы

Народные обычаи, являющиеся важнейшей составляющей национальной культуры, всегда давали представление о психологических особенностях той или иной нации. В прошлом эти обычаи носили ярко выраженный местный характер. Верно говорят, что «всего 10 ли в сторону, а обычаи совсем другие». Все эти обычаи были очень красочными и разнообразными по отношению к действительности, что, правда, часто игнорировалось. Однако все они отражали основополагающие черты культуры и психологии народа. То же самое можно сказать и о чаепитии. Хотя наиболее распространенные способы приготовления чая не были столь стандартизированы, как теории чайной культуры в конфуцианстве, даосизме и буддизме, большая часть населения привносила дух чайной культуры в работу, одежду, еду, жилище и средства передвижения, а также в такие обряды, как свадьба и похороны, и, конечно, в повседневное общение. Тем самым они показывали, что чайная церемония стала неотъемлемой частью сознания простых людей.

Ритуал чаепития в повседневной жизни

Одним из наиболее распространенных китайских обычаев стало угощение гостя чаем, что свидетельствовало о большом уважении к нему. В разных регионах страны, однако, чай подавали по-разному.

Зажиточные и влиятельные семьи Северного Китая (долина реки Хуанхэ и район к северу от нее) угощали своих гостей чаем в три приема. Сначала хозяин вел гостя в главную комнату. После обмена приветствиями гость просил слуг или детей подать чай. Первая чашка чаю, которую предлагали гостю сразу по его прибытии, была всего лишь формальностью. Гость мог оставить ее нетронутой или отпить от нее один глоток. Второй раз чай подавали во время оживленной беседы между гостем и хозяином. При этом гость должен был ощутить вкус прекрасного чая. Они разговаривали в процессе чаепития и обменивались своими ощущениями. Третий раз чай подавали после завершения беседы, когда чай становился некрепким. После этого гость уходил, а хозяин провожал его. Однако при встрече близких друзей эти формальности, как правило, не соблюдались, особенно когда они хотели поговорить по душам.