Двенадцать друзей Бошена (СИ) - Багрянцева Влада

Вуди даже не успел пожалеть, что у них нет с собой презиков, чувствуя губы на мошонке и теплое дыхание на члене. Ласка мучила, нежила, сводила с ума, и Индиана вырвал все-таки громкий крик из забившегося от оргазма в его руках альфы. Презерватив им и не понадобился. Индиана был так заведен своим отзывчивым любовником, что стоило тому прийти в себя и просто взять в руку член, слегка приласкать, наконец-то слившись в поцелуе, как он тоже кончил, цепляясь пальцами за плечи и дрожа от наслаждения.

Боб закончил украшать огромную гору муравьиной кучи и посмотрел на торт. Цифра двадцать шесть, выложенная из мармеладных сердечек внутри, и столько же свечей по кругу смотрелись миленько. Но что-то его тревожило. Вспомнилось их знакомство в съемочном павильоне, когда Тим представился: двадцать пять. Блин-блин-блин! Это же был не возраст!

Бобби покраснел, вспомнив все сантиметры в себе, и принялся перекладывать мармеладки и расставлять свечи по-другому, равномерно. Так, чтобы было двадцать четыре. Как раз к утру и закончил.

Утром все записки были с поздравлениями для Боба, и лишь одна выделялась по тексту.

— Шутка ли, знать, что вйемя

Все об’атит в тлен.

Можно ли взять за йуку

Там же. Сегодня. В семь.

Джесси прочитал вслух и недоуменно посмотрел на участников шоу:

— Ничего не понятно. Но, надеюсь, адйесат догадается.

Адресат догадался. И медленно, соглашаясь, еле кивнул, опустив голову.

Индиана, задержавший дыхание, медленно выдохнул и улыбнулся.

Следующую записку Джесси зачитывать не стал — молча убрал в карман и перешел к следующей, пока на экране мельтешили сообщения:

lanah

Давай, Джесси, соглашайся на тройничок, хватит стресс супчиком заедать))

Говард, зайка, рад за тебя. Всё-таки под коньяком Брюс дал прикоснуться к совершенству)

Пользуясь случаем и тем, что я в эфире, передаю привет fukai_toi, полностью поддерживаю в отношении Тима+Бобби))

Вандыш

Оставить всех!!! Выгнать кротов!!!

Nat Z.

Джесси такой офигенно клевый омега! Как же я понимаю беднягу Дарена! После шоу Дарен, несомненно, еще больше как художник прославится, потому что впечатлений у него теперь вагон. Я так мечтаю о картине с его автографом, на которой он сейчас Джесси рисовал. И как же мне нравится неунывающий Харви! Павлинов усмиряет, кротов взрывает, человек-решение-действие. Так надеюсь, что он найдет нужное решение, и Джесси поймёт — эти двое именно его альфы.

Без воображения Ты труп

Если повезет, то это будут читать участники в эфире, но мне хочется передать это Джесси.

Какой же ты трус Джесси! Избегать свои желания и мечты глупо. Пользуйся моментом, пока есть шанс, чтобы не жалеть потом о не сделанном раньше»

До вечера было достаточно времени, чтобы подумать и решить окончательно, что делать с приставучим художником. Нужно будет как-то его отшить так, чтобы отшился и не зыркал такими обиженными глазищами, будто Джесси съел последний кусок колбасы.

Чем ближе ползла стрелка к критической отметке на циферблате, тем тревожнее становилось, и он уже не мог спокойно заниматься своими делами. И никому, тем более себе, Джесси не объяснил бы, почему так долго мылся в душе, натирая себя гелем «Нежность орхидей», надевал свои самые узкие джинсы и стринги под них и почему намазал губы смягчающим бальзамом. Переговоры переговорами, а выглядеть хотелось на все сто. В бильярдную он вошел, как не каждый херувим порхал к воротам рая — со всем возможным апломбом, шиком и в свете настенного голубого бра. Дарен, натирающий кончик кия мелом, посмотрел на него, как и ожидалось, с восхищением, никаких шуточек отпускать не стал и в дальнейшем вел себя прилично, расспрашивая о том, как себя чувствует Джесси, что ему нравится, а что нет, о чем он мечтает и чего хочет от этой жизни. Джесси, ощущая себя звездой на светском приеме, отвечал не менее учтиво, отмечая про себя, что Дарен не спровоцировался на оттопыренный зад в обтягивающих джинсах. Вечер прошел под знаком совместного препровождения хороших знакомых за партией в бильярд и парой коктейлей, хотя омега готовился к обороне на грани истерики.

— Это тебе, — сказал Дарен, вручая ему вставленный в рамку портрет. — На память.

Шагая к своей комнате, Джесси остановился посреди коридора, еще раз глянул на рисунок, где он был изображен одухотворенным и немного грустным, каким-то таким… настоящим, будто художнику, которого он считал пустышкой, удалось передать его суть. Резко развернувшись на пятках, Джесси решительно двинулся обратно.

— И что это было? — воскликнул он, положив рисунок на тумбу и уперев руки в бока.

— Я хотел узнать тебя поближе, — ответил Дарен. — Что в этом плохого?

— Что плохого? Ты сначала подкатываешь, потом мо’озишься, потом психуешь, потом опять подкатываешь, и все затем, чтобы узнать меня получше? Да’ен, ты свинья!

Дарен, поморгав, удивился:

— С чего это я свинья?

Джесси понесло: он орал, как самка павиана в брачный период, размахивая руками, тыкал в грудь Дарена пальцем и заявлял, как тот достал его. Дарен, побагровев, начал орать что-то в ответ, и на их совместный ор примчался Харви.

— Что тут думать — вы же хотите друг друга, — пожал плечами он. — Чего выяснять?

— С хуя ли… — начал Дарен, но Харви, притянув его за шею, прижал к своей груди. Другой рукой он умудрился поймать пискнувшего омегу.

— Ребята, давайте не будем терять время на такую ерунду, — произнес он. — И дрочить друг на друга. Нам всем надо расслабиться. Давайте посидим вместе, посмотрим фильм, закажем пиццу. Как хорошие приятели. Да?

На перемирие и пиццу Харви пригласил всех в свою комнату. Пока ждали, когда приедет доставка, начали смотреть мелодрамную комедию: Харви ржал с первых минут, Дарен хмыкал, Джесси кисло смотрел перед собой, пребывая в несвойственном для себя состоянии нерешительности — хотелось уйти, но что-то мешало.

— Опа, доставка! — обрадовался пиликнувшему телефону Харви, вскочил с места и дернул за руку Джесии. — Быстро мыть руки! Там как раз две раковины, разберетесь!

— Эй! — Дарен, впихнутый за омегой в ванную, повернулся к закрывшейся двери.

— Ничонезнаю! — произнесли за ней, и свет погас, оставляя их наедине. Потом хлопнула дверь, ведущая в коридор, знаменуя то, что летчик и правда ушел за пиццей.

— Я его не подговаривал, — сказал Дарен, садящийся, судя по звукам, на край ванны. — Это он сам хуйню придумал.

Джесси, сопя, приземлился на унитаз. Выругался, встал, опустил крышку и сел снова, с комфортом. В комнате телевизор произнес голосом альфы: «Главное, что у нас есть презервативы».

— Зачем я вообще пошел на этот п’оект! — произнес Джесси с чувством — темнота располагала. — Идиотские ситуации! Вообще все идиотское! И йогуйты эти уже в печенках, и конку’сы, и… — он хлюпнул носом. — И с пиццей наебали, а я с ут'а не ел…

— Почему не ел? — спросил Дарен с сочувствием. — Полный холодильник же.

— Не’вы.

Только тут, сейчас, сидя на унитазе в своих самых узких джинсах, в темноте, Джесси понял, насколько устал. Как надоело однообразие дней, вроде разных, но одинаковых — вечера наедине с собой у него точно были однообразными, особенно тоскливыми на фоне сложившихся к этому времени пар. Стало жалко себя, успешного, обеспеченного, красивого, но одинокого омегу, у которого даже котика дома не было, чтобы делать «мур-мур», встречая его с работы. Джесси снова всхлипнул, уже тише, и чужая рука внезапно вытерла его мокрую щеку.

— Я умею готовить лагман, — сказал Дарен, перебираясь на пол и садясь на коврик у его ног. — Если Харви не вернется через пять минут, вышибем дверь и пойдем есть. Только не расстраивайся.

Стоило ему оказаться ближе, как вновь сработали флюиды, витавшие между ними, и Джесси, вздохнув, обхватил его за шею и обнял, чувствуя, как становится легче.

Харви, с трудом сдерживаясь, чтобы не потирать руки оттого, насколько был собой доволен, сбежал вниз по лестнице. Несмотря на то, что ближайшая пиццерия находилась далеко, ведь особняк располагался за городом, доставляли еду на удивление резво — он недавно проверял, заказав хот-доги. Отношения Дарена и Джесси уже не беспокоили его, ведь с их взаимным притяжением это был всего-то вопрос времени — их тянуло магнитами, только они, по глупости и неопытности, все время поворачивались не теми полюсами. Харви, как мужчина с большим опытом, а еще больше верой в позитивный финал этой истории, решил взяться за дело единолично и ссадить великовозрастных балбесов в одну песочницу, разъяснив, что она общая и сопли лучше в нее не ронять. Нужно было всего-то подождать, потерпеть…