Газета Завтра 937 (44 2011) - Газета Завтра Газета

***

Но все молчат. Вроде всё, как и надо — храмы открыты, люди приходят, возрождаемся... Бойтесь одного — чтобы под звуки возрождения мы катастрофически не падали в яму. Это новая форма разрушения — "возрождение". Что же мы возрождаем, знаете?..

***

Надо ведать правду для того, чтобы знать, что возрождаем. Я бы записал в книге живущих исповедь каждого ветерана. Пусть говорит черное, пусть скажет светлое, но пусть скажет слово о Сталине! Ведь дальше нам будут накручивать "суд истории" новые либеральные власти.

***

Два имени всячески яростно оплевываются огромнейшими кампаниями. Это Иван Грозный и Сталин. Об Иване Грозном есть потрясающие работы Игоря Фроянова, Петра Ткаченко и других наших историков. Мы же получаем одни лишь ложные сведения. Эти сведения вбили в голову. Иван Грозный писал свои воззвания к русскому народу, а они не издавались 400 лет, т.е. не только в советское, но и в царское время. Издавались послания не первого русского православного царя, а Курбского — предателя, который бежал в Польшу и писал оттуда. Его переписка публиковалась три столетия в царское время, и в советское время печаталась. Ивана Грозного представляют самым жестоким. Кто сказал, когда сохранились имена убиенных, сохранились святцы, за кого он молился? Курбского представляют, поэтому из поколения в поколение формировалось ложное мнение об Иване Грозном. Между тем, сегодня по всей Руси поют песни времен Ивана Грозного. Народ поет об Иване Грозном "Глас народа, глас Божий", народ поет, а вы спорьте, политики!

***

Нужны глубокие серьезные православные работы по истории России. Мы с вами историю России не знаем. Мы знаем о династии Романовых, правивших 300 лет. Но открывают памятник "тысячелетие Крещения Руси" и там нет первого русского царя Ивана Грозного! А это самый православный царь, величайший! Для меня это идеал, каким должен быть Государь. Это же идеал! И вдруг, этот идеал затаптывают! Наверное, им не надо такого идеала, наверное, вместо идеала надо показать какую-то грязь? Поэтому, когда появляются истинные вожди, их не показывают, а показывают мнимых вождей. Пописал под самолетом, подирижировал оркестром, и славно! И памятник поставили!

***

Дорогие мои, мы так в советское время потоптались по царской России, но сейчас мы точно также безжалостно топчем еще одну нашу святыню — советскую Россию, которая победила фашизм. Я несказанно рад, что жил в этой стране, рад не меньше, чем, если бы я жил в то царское время. Все ли в царское время было так, как теперь нам представляют? Далеко-предалеко не все. Для меня однозначно, на сто процентов — при царе было лучше. И самое главное — что теперь? Храмы появились, но разве мы возродились духовно? Мы видим, что падаем и падаем. Подобраться к осознанию и осмыслению сегодняшнего времени — это и есть самая главная и трудная задача. Шолохов осознал всё, что произошло, что такое было царское, что советское, что такое белое и красное. А мы все еще нет!

***

Открыт в Краснодаре мемориал генералу Корнилову. Это тот, кто арестовывал царскую семью. Говорят — это белые герои. Какие герои? Белые уничтожали красных, и, наоборот, шла братоубийственная война, жертвы с той и с той стороны. Какие могут быть у белых герои? Какие могут быть герои у красных? Это наша страшная страница.

***

У всех народов, не только русского, всегда были друзья и недруги. Они всегда были. Вся история тысячелетий кошмарная и кровавая. Как народу выживать и сохранить себя? Поэтому, народ всегда объединяется верой, языком и традиционной культурой. Это есть форма национального самосознания. Это очень важно.

***

Господь Бог послал нам автора. Я знал Юрия Поликарповича Кузнецова — гениальнейшего поэта, равного Пушкину, Лермонтову и т.д.

Когда я не плачу, когда не рыдаю,

Мне кажется, я наяву умираю.

Долины не вижу, былины не слышу,

Уже я не голосом Родину кличу.

И червь, что давно в моем сердце скрывался,

Залетному ворону братом назвался.

Он выгрыз мне в сердце дыру с голосами,

А ворон мне вырвал глаза со слезами.

Но червь провалился сквозь камень безвестный,

А ворон разбился о купол небесный.

И больше ко мне не укажет следа

Никто никогда, никто никогда.

Никто никогда, никто никогда.

Стих датирован 1973-м годом, а я в 1974 году стал художественным руководителем хора, и при этом атеистом. А Юрию Поликарповичу, который был моложе меня, уже в 1973 году дано было знать. Поэты высоко в небесах. Поэтам, таким как Кузнецов, как Пушкин, дано очень много. И все нам надо слушать. Как глас народа, так и глас поэтов — глас Божий.

***

Есть истинная поэзия, но ее очень-очень мало. Мне приносят горы духовных стихов, казалось бы рифма. Духовно-канонически все правильно, но это не поэзия. У нас сегодня возникла проблема — религию отделили от национального. Вот, братцы, где прорубили брешь!

На одном дальнем острове жили старцы, которые молились Господу так: "Ты на небесех, мы во гресех, и спаси Господи всех…". Как-то заезжие путники, услыхав их молитву, сказали: "Нет, правильно читать молитву "Отче наш". Научили их. Сели в лодку и поплыли восвояси. Отплыли уж далеко, и вдруг видят — по воде бежит один из старцев, и кричит: "Подождите! Я забыл молитву!". А ведь только Христос в своей святости ходил по воде! Вот что такое духовная поэзия!

***

… На 65-летии Победы мы давали концерт в Питере, дошли до песни "Артиллеристы, Сталин дал приказ…"… Представляете, Октябрьский зал встал весь и стоит. Овации… Глас народа — глас Божий! Следующая песня — про Сталинград… Мы поем. Люди стоят и рыдают, не отпускают нас…

***

Есть высокое искусство народа, где слезы, где потрясения, где правда…

Материал подготовили Андрей Фефелов и Георгий Котенок

Марина Алексинская -- Задело!

В воскресенье на почтовый ящик мне сбросили ссылку. Кликнув на нее, я попала на новостную передачу телеканала "Дождь". Речь шла о реконструкции Большого театра и в студию были приглашены Николай Цискаридзе — народный артист России, премьер балета Большого театра и Константин Ремчуков — член Попечительского совета Большого театра, владелец и главный редактор "Независимой газеты".

Впервые г-н Ремчуков обратил мое внимание к своей персоне зимним вечером этого года. Дело в том, что в январе газета "Завтра" в Р.S. к статье "Голая сцена. К чему ведет "перезагрузка" Большого театра" (№8, 2011) дала анонс грядущей премьеры Большого театра — балета "Отражения". О балете этом написал и г-н Ремчуков, после его просмотра в Америке. "Идите и доставайте билеты, — цитирую, — врите, притворяйтесь, лжесвидетельствуйте, прелюбодействуйте, но заполучите заветный лоскуток бумаги, переплачивайте на черном рынке, но обязательно попадите на спектакль! Вы не пожалеете, вы запомните этих звезд, вы будете гордиться тем, что видели их наяву, на сцене Большого театра!" Верно, список действий по добыче "заветного лоскутка бумаги" показался мне уж очень эмоциональным... Но с другой стороны, что не скажешь в эйфории восторга?! Забудешь, что ныне билет на Новую сцену Большого театра легко купить можно и в кассах театра, и у снующего возле парадного подъезда сонма "бизнесменов". Так я и сделала. Купила билет практически без переплаты. Только вот что это был за балет "Отражения"? Чем отличался от "Herman Schmerman" или "Chroma"?

Зато определение современного балета запомнила навсегда. Сколько раз я пыталась узнать его! Сколько раз задавала один и тот же вопрос Алле Осипенко! Кому, как непревзойденной балерине-модерн, легенде Ленинграда, знать толк в современной хореографии? Но Алла Осипенко отвечала, улыбаясь: "Марина, вы лучше меня не спрашивайте об этом. Я ничего не понимаю в балете". Не кто иной, как г-н Ремчуков открыл мне глаза. "Современность, на мой взгляд, проявляется и выражается в интенсивности движения в единицу времени, — сформулировал он. — Это обусловлено необходимостью выражать более сложные, противоречивые и дробные месседжи, характерные для информационной эпохи. Уже нельзя один акт танцевать мысль: "я тебя не люблю", второй — "я тебя люблю", а третий — "так не доставайся же ты никому!" Современный язык танца предполагает пластическую мгновенность перемены настроения и чувства". С тех пор г-н Ремчуков мне представлялся бодрым живчиком с iPаdом в руках, мгновенно "секущим" информацию, вбегающим в Большой с третьим звонком на балет, и, чуть дернулся занавес закрытия, как он уж вздыбливает гоночный свой "феррари".