Сборник Рассказов - Стивен Кинг

Она потеряла сознание. Руки упали с его шеи вниз с хлопнув напоследок по его ушам. Его голова гудела и взрывалась болью, и в первое время он почувствовал волнение, за результат своей работы. Однако после волнение спало и он начал входить в нее дико и неистово снова и снова.

В это время она была вне игры. Кровь медленно сочилась из ноздри. Он изнасиловал ее.

Брэкен думал, что Норма все еще находится в обмороке, но когда он закончил, то увидел, что она смотрит на него в темноте. Один ее глаз заплыл, одежда была растрепана. Он все сделал наилучшим образом, хотя чувствовал себя уставшим и изношенным.

— Я хочу сказать Вам, что так Ваш супруг платит долг чести. Я хочу сказать Вам, что он «человек с брюшком». Я хочу сказать Вам, что все долги уплачены и его честь восстановлена.

Голос Брэкена звучал пафосно и экспрессивно. Его заказ был выполнен. Он поднялся на одно колено, отряхнулся, после чего встал на обе ноги. Полицейский должен был пройти мимо через семь минут. Настало время рвать когти. Ее единственный открытый глаз взирал на него в темноте, блестя как жемчуг.

Она произнесла только одно слово: «Подожди». И он остался.

До ее других апартаментов, не охраняемых Бенни Быком, необходимо было пройти девять кварталов вниз. Брэкен дал Норме свое пальто, для того чтобы скрыть ее порванное платье. И время этой странной прогулки она сделала ему предложение.

— Я заплачу Вам в два раза больше моего супруга, если Вы сделаете работу для меня.

— Нет. Вы не имеете денег, а я никогда не предавал работодателя. В нашей структуре так дела не делаются.

— Я имею деньги. Не от него. От моей семьи. И я не прошу Вас убивать его.

Брэкен сказал саркастически: «Посмотрим».

Она нашла спрятанный дубликат ключа от квартиры, оригинал которого находился в сумочке, которая пропала во время нападения и пригласила его войти. Апартаменты, где она проживала, были отделаны в наимоднейшие броские тона зеленого цвета, однако поражали полнейшей безвкусицей, присущей подобным местам. Единственной вещью достойной внимания была импрессионистская картина огромного вращающегося колеса рулетки, которая висела над раскрашенным в различные оттенки красного цвета креслом.

Она пересекла коридор, прошла в следующую комнату и включила свет. Там стояла круглая кровать с одернутым покрывалом. Когда он прошел за ней в комнату, то увидел еще несколько зеркал, стоявших по углам.

Она скинула пальто Брэкена и предстала перед ним в клочковатых обрывках платья. Ее груди вздымались и опускались, смотрясь очень эротично через разорванный шифон.

— Сейчас, она сказала игриво, мы сделаем это цивилизованно.

Позже, во время разговора, она излила всю свою ненависть к человеку, за которого вышла замуж. Последовал рассказ о взлетах и падениях, ее пороках, и Брэкен услышал достаточно информации о том, что так отравляло ее жизнь перед тем как уснуть.

Он был жирным, вонючим, сальным любителем овец, имевшим тягу к обжорству, ходившим по дешевым ресторанам и евшим мясо руками; грубым и извращенным, любителем побродить по магазинам старья в поисках картин Нормана Рокуэлла; сволочью; человеком, который не огранял ее как алмаз, а использовал как чесалку его обвисшего мужского достоинства, словно она была не самолюбивой женщиной, а ничтожеством, предназначенным для того. чтобы восхищаться им, итальянской едой и вызывать восхищение у его потных сообщников.

«Человек с брюшком», — она прошептала в темноту перед тем, как Брэкен впал в сон, «Я его живот. Я его кишки. Я его честь». И до него дошло, по мере того, как его разум отходил ко сну, что конфликт касающийся их чести сформировал мост ненависти между ними, по которому они сейчас прогуливались, пересекая океаны темноты.

Когда они сидели за завтраком следующим утром, ели сэндвичи и пили кофе, Норма сделала Брэкену предложение: «Обрюхать меня. Я заплачу, тебе за это».

Брэкен отложил свой сэндвич и взглянул на неё.

Она усмехнулась и откинула волосы назад. «Он хочет ребенка. Но может ли он сделать его»? Она усмехнулась. «Возможно лазанья и хороша для потенции. Но я, однако, принимаю противозачаточные средства. И он не знает, что я принимаю их».

Брэкен прихлебнул кофе. «Услуга членом»?

Норма рассмеялась громким смехом. «Да, я так полагаю. Я схожу к нему сегодня. Без макияжа. С фингалом. Поцарапанным лицом. Плачущая. Показав ему, что теперь знаю как стать хорошей супругой». Почерневший глаз блестел все ярче. — Расскажу ему, как я хочу выучить рецепт его любимой мазеподобной лапши. Как я хочу подарить ему сына.

Ее лицо оживало и красивело. — Он будет польщен и простит…быстро и слепо. Я получу то, что я хочу, то есть возможность свободно играть. И он получит то, что хочет!: будет с наследником.

— А возможно и нет.

Норма продолжала лежать, и когда она посмотрела в его глаза, то увидела, что он обо всем догадывается и застенчиво усмехнулась. «И возможно, в скором времени, я убью его этой правдой».

— Вы не скажете ему? Это убило бы его? В Брэкене проснулся слабый профессиональный интерес.

— Если бы кто‑то открыто отрезал ваш живот, это убило бы вас?

— Это будет Вам стоить 100 тысяч долларов, сказал Брэкен. — 40 перед зачатием и 60 позже. Имеете ли Вы такие деньги?

— Да.

Он кивнул. «Хорошо». И после паузы. — Это будет чудным ударом, Вы знаете ли? Чудным ударом.

Она рассмеялась вместе с ним.

Он возвратился в «Греймур» после полудня и забрал оставшиеся деньги. Коррезент ухмыльнулся и поблагодарил Брэкена кивком. Большому делу сопутствовал большой успех. Брэкен кивнул в ответ, Коррезент спросил его прощаясь:

— «Можете Вы держать свой рот закрытым?

— Я всегда держу рот на замке. Брэкен сказал, и удалился.

Бык Бенни пожал ему руку и отдал конверт с билетом до Кливленда. Проехав в аэропорт, Брэкен сдал билет и воспользовавшись автомобилем, вернулся назад.

Он обосновался во второй квартире Нормы Коррезент. Она принесла ему полную коробку романов. Он читал их и смотрел старые кинохиты по ТВ. Брэкен выходил на улицу только тогда, когда было безопасно и самое главное, регулярно занимался сексом с Нормой. Это смахивало на очень хорошую и пушистую тюрьму. Через 10 недель после контракта с Доном Витторио, после того как он был выполнен, она забеременела.

Брэкен наконец‑то покинул город.

Он пребывал на Палм Спринг, когда раздался звонок, и сквозь хрипы так и не наладившейся телефонной связи он услышал:

— Мистер Брэкен?

— Да. Говорите громче, пожалуйста. На Брэкене оставались одетыми только потные теннисные шорты; девушка же на кровати находилась совсем в неглиже. Теннисную ракетку она перебрасывала из руки в руку. Та сверкала в воздухе и Брэкен наблюдал за этим глазами полными желания.

— Это Бенито Торреос, мистер Брэкен.

— Да.

— Вы сделали кое — какую работу для Дон Витторио семь месяцев тому назад. Припоминаете?

— Да. Холодный ветер пополз по коже.

— Он желает видеть вас. Он умирает.

Брэкен тщательно подумал, зная, что его жизнь зависит от сказанных сейчас слов. Он убеждал себя, что тщательно замел следы измены: выполнив отдельно два заказа, что дало ему возможность уйти на длительные каникулы ни в чем не нуждаясь. Но старый Дон мог распознать измену, что положило бы пятно на репутацию и неминуемо привело бы к его уничтожению Семьей. Ведь Вито Коррезент был «человеком с брюшком».

— Зачем он хочет видеть меня?

— Задать несколько вопросов.

В трубке страшно гудело и Брэкен задумался о необходимости срочной замены телефона, если конечно же останется жив. Семья имеет длинные руки. Нужно было выбирать или идти к Вито, либо ударяться в бега, что конечно же вряд ли спасло его шкуру.

— Как мистер Коррезент? Спросил он вежливо.

«Умирает», и Бенни Торреос добавил — А она умерла месяц назад, при родах.

Белые готические тени, казалось, были повсюду в спальне, на паласах, стенах, потолке, занавесках, даже небе за окнами. Дождь, морося, падал на «Грэймур». Дон Вито, уменьшившийся в размерах до жокея, придавленного задом своей лошади, лежал на своем смертном одре, которое также отдавало белизной.

Он попытался приподнять руку в направлении Брэкена. Та немного потряслась в воздухе, и упала назад на белоснежное покрывало. Раздался негромкий стук, это Торреос закрыл двери, отгородив их тем самым от родственников, которые находились в передней комнате. Женщины все были одеты в черное и вуали. Деловые костюмы мужчин казались старыми. Отблески смерти возвращали их всех назад в Сицилию к тамошней моде на одежду и обувь.

Брэкен подошел к кровати. Голова старика превратилась в череп. Кислый запах казалось шел из всех пор его плоти. Его рот ввалился и был перекошен на левую сторону, левая рука превратилась в птичью лапу с когтями и не двигалась.