Собака, которая спустилась с холма. Незабываемая история Лу, лучшего друга и героя - Стив Дьюно

Ночью, хотя прежде он никогда со мной не спал, Лу тихонько забрался на постель и свернулся калачиком рядом. Проснувшись, я обнаружил у себя на плече его лапу, а морду – у своего носа. Стоило открыть глаза, и он принялся меня вылизывать.

— Фу! — Я попытался утереться, но покрывало было мокрым и все в шерсти. Но в последний момент я все же передумал его прогонять и разрешил остаться. Он улегся обратно со вздохом. Мне кажется, он впервые за свою жизнь осознал, что я не какое-то мифическое божество, а простой смертный, из плоти и крови.

Много лет спустя выяснилось, что на этой разгрузке я заработал себе смещение двух поясничных дисков. Боль в спине отныне стала моей постоянной спутницей, но именно благодаря ей я и решился воплотить в жизнь план, который вынашивал уже какое-то время.

Через неделю после приезда Нэнси устроилась на работу в крупную страховую контору в Сиэтле, на более высокую зарплату, чем была у нее в Лос-Анджелесе. Задерживаться в компании Маринелли мне больше не было никакого смысла.

— Как думаешь, ты сможешь жить со мной и с Лу постоянно и чтобы никого из нас не убить? — спросил я у нее. Квартира с каждым днем приобретала все более обжитой вид.

— Я никогда не смогу убить Лу, — ответила она.

Деньги мне, конечно, были нужны, но я точно знал, что если задержусь в конторе Билли еще хоть на неделю, то закончу свои дни либо в инвалидной коляске, либо в сумасшедшем ломе. Я любил его как брата, но работать на него было хуже, чем учиться водить машину у своего деда.

И тогда пришел черед Большого Плана. Еще в Лос-Анджелесе я выяснил все что мог о лицензированных школах обучения собак по стране, и оказалось, что одна из них расположена как раз в Ботеле. Она называлась «Академией собаководства» и считалась довольно престижной. Ее основателями были Джек и Колин Макдэниелы, они же там и преподавали. Если сулить по отзывам, академия бралась за самых сложных собак, от которых отказывались все остальные: агрессивных, запуганных, стремящихся доминировать, невротичных, больных – они не отказывали никому и брались за задачи самой высокой сложности. Владельцы привозили сюда проблемных собак отовсюду. Для многих академия становилась последним шансом на спасение: если и здесь с собакой ничего не удалось бы сделать, хозяева были готовы на эвтаназию.

Основным «тайным оружием» академии был интенсивный месячный курс обучения с проживанием, благодаря которому во все аспекты жизни и поведения собаки вносились нужные коррективы. В самых сложных случаях собаку на этот срок полностью разлучали с хозяевами и домашним окружением, где сформировалось и закреплялось неправильное поведение. Если можно так выразиться, собаки проходили полную «перезагрузку»: их заново обучали хорошим манерам, общительности, послушанию и положительному взаимодействию с людьми.

Пройдя первичную диагностику и оценку, каждая собака получала личного тренера, который осуществлял за ней постоянный присмотр. Несколько дней такой тренер работал с собакой в одиночку, на постоянной основе, а затем вносил ее в общий график, чтобы собака каждый день работала с другим человеком. Таким образом собаке внушалось, что хорошие манеры должны относиться не только к избранным двуногим, но ко всем людям без исключения.

Однако это был не просто собачий тренировочный лагерь. Даже самые хорошо обученные псы на свете могут быть непоправимо испорчены владельцем, у которого недостает знаний или желания заниматься с питомцем. Поэтому хозяев тоже следовало обучать. Они приезжали раз в неделю и изучали основы дрессировки и анализа поведения животных. Им объясняли, как поддерживать и закреплять те навыки, которые получит в академии их пес. Месяц спустя и собака, и ее хозяева были готовы начать новую жизнь.

— Но ты же не можешь просто так туда прийти и попроситься на работу, — сказала Нэнси.

— Почему?

— А опыт? А резюме?

— Вот. — И я потрепал Лу за ушами.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты когда-нибудь видела более умного и воспитанного пса?

— Нет.

— А кто его учил?

— Ты и моя мама.

— Вот тебе и доказательство, что у меня есть потенциал. Если бы ты хотела нанять фотографа, ты бы первым делом смотрела его портфолио, верно?

— И это Лу? — спросила она.

— Да. Он доказывает, что я могу обучать собак. Если ребенка привели в класс в наручниках, а выходит он оттуда с дипломом, значит, учитель чего-то стоит, так?

— Как в тюрьме?

— Я серьезно.

— Если серьезно, то ты, конечно, умница. Но и он тоже. Так сколько в этом твоей заслуги, а сколько его?

— Вот это я и хочу выяснить.

На подъездах к Академии собаководства создавалось впечатление, что ты попал на территорию монастыря. За высокой кирпичной стеной и пустующей будкой охранника раскинулась территория площадью в добрых двенадцать акров, с зелеными лужайками, обсаженными кипарисами и лиственницами. Я разглядел огороженные площадки для занятий, для выгула, домики для проживания. Здесь было очень тихо и спокойно.

Мы с Лу заехали в ворота и добрались до главного здания. Я не просил о встрече, только позвонил, не представляясь, и уточнил, будет ли сегодня в офисе Колин Макдэниел. Она оказалась на месте, и потому волей-неволей ей пришлось знакомиться с незваными гостями: умной и хитрой калифорнийской дворнягой и самонадеянным ньюйоркцем, решившим начать новую карьеру.

— Слушай меня, — сказал я Лу, — в прошлый раз ты отлично выступил, и нам дали жилье. Теперь ты должен найти нам работу.

— Р-р.

— Вот именно, р-р. Я серьезно, веди себя хорошо и старайся изо всех сил. Ты же у меня молодчина, да?

— Ар-ру-а.

— Аруа? Это что-то новенькое. Мне нравится. Надо будет включить в список трюков.

Я взял Лу за ошейник. Он, конечно, насупился, но я был неумолим:

— Сперва ты должен показаться на поводке, дружище. К тому же тут полно сумасшедших собак, кто знает, что им в голову взбредет.

Мы отрабатывали наши фокусы всю неделю, он знал их назубок. Я лишь надеялся, что рядом не окажется других собак, и никто не станет его отвлекать. У нас был один-единственный шанс.

Я замер перед входом. Я столько сил и энергии вложил в обучение Лу, и теперь все мои надежды должны были оправдаться – или пойти прахом в один момент. Если мы провалимся, я до конца жизни буду торговать в Сиэтле мидиями или обучать второгодников.

Лу поднял на меня взгляд и улыбнулся. Я потрепал его за ухом:

— Спасибо, друг.

До чего же я любил этого пса. В офис мы вошли вместе.

Посреди помещения я велел Лу сидеть и ждать. В углу лежала сука ирландского водяного спаниеля и косилась на Лу. Глаза у нее были обведенные кругами, как у панды. Лу явно был не прочь пофлиртовать, но с места не сдвинулся.

— Молодец. — Я посмотрел на него в упор, чтобы дать понять, насколько все серьезно. Потом обратился к секретарше: – Привет. Я могу увидеть Колин?

В приемную вышла невысокая женщина с копной каштановых волос.

— Я Колин. Чем могу помочь?

У Колин был прямой немигающий оценивающий взгляд, она внимательно слушала все, что ей говорят, анализировала, запоминала, а затем обычно выдавала совершенно неожиданный комментарий. В ней было что-то от армейского полковника, от мистического пророка и от школьного учителя одновременно. Ей суждено было стать одним из самых важных людей в моей жизни.

— Меня зовут Стив Дьюно. Я хочу у вас работать.

— Вот как? — произнесла она тоном, который подразумевал: «О, да, а в свободное время ты космонавт».

— Да. Чтобы показать вам. На что я способен, я сегодня привел с собой Лу.

— Это он так терпеливо сидит?

— Да.

— Симпатяга. Но надолго его так не хватит, он уже теряет терпение. Так что начинайте, пока он не сунулся к моей Дьюси, а то она ему быстро покажет, кто тут хозяин.

Они с секретаршей переглянулись, улыбаясь с таким видом, точно подобные спектакли происходили тут каждый день и заканчивались позором для исполнителей. Они явно ожидали, что мы опозоримся и ничего толкового не сумеем им показать.

Я вышел на середину комнаты. Лу действительно уже начал отвлекаться, но, завидев меня, тут же выпрямился, как солдатик, не сводя с меня глаз.

— Мы ждем.

Итак, наш час настал.

Я подал Лу незаметный сигнал, и он начал представление. Сидеть, лежать, снова сидеть – все быстро и четко, отлично, приятель. Налево, направо, полный оборот вокруг своей оси, качнуться туда-сюда, застыть в одной позе… Вот так!

Лу исполнял свой номер, как заправский гимнаст. Подавал голос, перекатывался, поднимался, пятился, обходил меня кругом, шел на место, задерживался по команде на полпути, ложился, вставал, ловил угощение.

Все.

Аплодисментов не последовало. Колин переглянулась с секретаршей, поджав губы. Я подошел к Лу, он не сдвинулся с места, но отчаянно завилял хвостом. Дьюси подошла, чтобы его понюхать. Колин велела ей отойти, затем сама почесала Лу шею, негромко что-то ему говоря. Он поднял на нее свой фирменный умильный взгляд.