Невеста мафии - Владимир Колычев

Глава 8

Высокие стены, высокий забор, высокое самомнение. В окнах дома горел свет, но сколько ни жал я на звонок, никто даже не вышел ко мне. Видно, хозяева дома считали, что моя скромная персона недостойна их барского внимания. Если бы я хотя бы на машине подъехал, а так пешком… Впрочем, это было мое субъективное мнение, навеянное недавней встречей с Горожановым и болью в измученной ноге. Скорее всего, хозяева дома не открывали мне, потому что было уже поздно, все-таки одиннадцатый час вечера, если не сказать, ночи. Но что поделать, если мне катастрофически не хватало времени. Пока с анализами крови разобрался, пока добрался до места, где жил подозреваемый, пока опросил соседей справа от него и слева…

День сегодня не задался с самого начала. То труп в квартире, то фиаско на допросе с Горожановым. Потому и шла кругом голова, а иначе бы я сразу догадался, что начинать нужно с соседей, которые жили напротив. Дом у них большой, с высоким цоколем, и со второго этажа можно было видеть, что творится во дворе у Горожанова. А у людей, живших справа и слева от него, дома одноэтажные, а на забор он в свое время не поскупился, выложил его из кирпича по всему периметру, высотой за два метра. Из обычных домов к нему во двор и не заглянешь. А сам он на машине к своему дому подъезжает, через ворота, которые открываются автоматически. С кем он там приезжал, что за людей привозил к себе – вопрос этот остался без ответа. Ни Шрама не видели соседи, ни Жернового, ни стриптизершу Зуйко. Разве что горничная к нему приходила, симпатичная, говорят, девушка, но кто она и откуда – снова вопрос. И в его доме сейчас никого не было. А особняк состоятельного соседа отвечал мне лаем рвущейся с цепи собаки.

Ломиться в дом я не стал. Во-первых, мне вполне хватило вчерашнего инцидента, когда меня задержали за незаконное проникновение в жилище Горожанова. За это, скорей всего, еще придется ответить, так что добавка мне вовсе не требовалась. А во-вторых, мне попросту не хватит здоровья, чтобы перелезть через забор. Наверх я забраться смог бы, но спрыгнуть… Бедная моя нога!

Но и поворачивать обратно я не хотел. Как будто нутром чувствовал, что смогу добыть в этом доме интересующую меня информацию. Я жал на кнопку звонка до тех пор, пока из темноты не вынырнул «уазик» с включенными маячками, не подъехал ко мне. Долго же я мозолил хозяйские глаза, если успел подъехать вызванный им наряд милиции.

Грубую команду вроде «Руки в гору! Лицом к стене!» я пресек на корню, предъявив служебные корочки.

– Капитан Петрович!

На вопрос, что я здесь делаю, ответить было несложно. Опрос возможных свидетелей – дело святое, и старший наряда, конечно же, проникся важностью момента. Более того, он связался с хозяином дома и попросил его выйти на улицу.

К нам вышла хозяйка дома, не молодая, но еще и не старая мадам с пышной химической завивкой на голове и густым слоем косметики на лице. Судя по тому, что прождали мы ее добрых четверть часа, она была не из тех женщин, которые позволяют себе выйти на люди без свежего макияжа. И неважно, если это даже преступник и задержавшие его стражи порядка.

Она и посмотрела на меня, как на преступника, и даже удивленно повела накрашенной бровью, заметив, что я без наручников.

– Здравствуйте, капитан милиции Петрович, – представился я.

И вторая ее бровь недоуменно поползла вверх.

– У меня к вам ряд вопросов.

Женщина скривила губы.

– Давайте завтра.

– Но мне нужно сейчас.

– Уже поздно.

Она отошла назад, закрывая за собой калитку.

– Но дело касается вашего соседа! – бросил я ей вслед.

Калитка вмиг распахнулась.

– Какого соседа? – заинтригованно, срывающимся голосом спросила она.

– Напротив. Горожанов Георгий Бориславович.

– Ах, напротив! – просияла женщина. – И что же вы хотите знать?

– Дело в том, что сейчас он находится под стражей по обвинению в убийстве.

– О-о! Как интересно!.. Прошу!

Женщину звали Екатериной Владимировной, и жила она, как оказалась, в компании запертого в вольере добермана и двух красавцев далматинцев, удостоенных чести жить дома. Ни мужа, ни детей я не обнаружил. Да и она почти сразу сообщила мне, что из-за проклятой работы не может позволить себе иметь полноценную семью. С ее слов я понял, что руководила она собственной компанией, и, как мне показалось, не только это было причиной ее одиночества. Просто она принадлежала к такому типу людей, которые собак любят гораздо больше, чем людей, и не испытывают особой потребности обзаводиться мужем и беспокойным потомством. Ее жизнь была скучна, и, возможно, именно поэтому ей так интересно было знать, по какой причине попал за решетку Горожанов. У соседа корова сдохла, мелочь, а приятно. И поговорить потом будет о чем. Со своими далматинцами.

– Екатерина Владимировна, мне бы хотелось спросить вас вот о чем…

Я чувствовал себя как на иголках. Под впечатлением хозяйка дома смело предложила мне место на белоснежном кожаном диване, что занимал чуть ли не половину мраморного холла. Но я еще не успел начать разговор, а она уже загрустила, жалея о том, что позволила моим грязным, по ее мнению, джинсам соприкоснуться с нежнейшей мебельной кожей. Во всяком случае, смотрела она на меня такими глазами, будто собиралась дать команду «фас». Псы у нее холеные, декоративно-домашние, но все равно выглядели довольно впечатляюще, и я бы не хотел испытать на своей шкуре остроту их клыков. Да и сами псы взирали на меня отнюдь не дружелюбно. И когда я протянул женщине фотографию Татьяны Зуйко, один из них предостерегающе приподнял верхнюю губу.

– Возможно, вы видели эту девушку в компании Георгия Бориславовича.

Екатерина Владимировна приложила палец к наморщенному лбу, как будто собиралась выковырять из него нужный фрагмент из памяти. И надо же, выковырнула.

– Да, я видела эту девушку, – кивнула она.

– В компании вашего соседа? – обрадовался я.

– Георгия Бориславовича я тоже видела…

– Вместе с ней?

– Нет, но он смотрел на нее. Когда она танцевала… А танцевала она, скажу я вам, очень здорово! Да и красавица она редкостная. Впрочем, в «Эдельвейсе» все как на подбор…

– «Эдельвейс»? Ночной клуб?

– Он самый… Я не вижу ничего предосудительного в том, что время от времени посещаю этот клуб… Знаете, я много раз была в Москве, но поверьте, там совсем не так много клубов столь высокого уровня. Да и за границей я не встречала такого клуба, где было бы собрано столько роскошных девушек. И парни там, в общем-то, есть. Но это как везде, ничего особенного… А девочки!..

О клубных девушках она говорила с таким восторгом, что у меня невольно закралась мысль о розовых тонах в ее сексуальных предпочтениях. Впрочем, я быстро отмахнулся от этого. Какая мне разница, на кого ориентируется эта женщина? Лишь бы только она не замолкла, возненавидев меня за то, что я пачкаю ее диван.

– Итак, Екатерина Владимировна, вы видели эту девушку в ночном клубе «Эдельвейс», – уточнил я, еще раз обратив ее внимание на фотографию Татьяны Зуйко.

– Да, видела.

– Она танцевала… э-э, на сцене, а ваш сосед Георгий Бориславович смотрел на нее.

– Да, он любовался ею… Мне даже кажется, что они ушли на приватный танец…

– И когда это было? – спросил я в расчете, что услышу роковое число мая месяца, в ночь, когда погиб мой друг Юра Стеклов.

– Ну, месяца полтора назад, может, месяц, – пожала плечами женщина.

Я назвал дату, когда задушили Таню Зуйко, но Екатерина Владимировна уверенно сказала, что этот вечер она провела дома, потому что у нее была гнойная ангина.

– А скажите, может, ваш сосед привозил домой эту девушку? Может, она жила с ним. Знаете ли, как бывает, понравилась танцовщица, сначала воспользовался ею, а потом влюбился…

– С вами такое случалось? – насмешливо спросила она.

– Нет.

– Почему же вы думаете, что это могло случиться с Георгием Бориславовичем?

– Ну, всякое в жизни бывает.

– Поверьте, такие люди, как он, в проституток не влюбляются…

– В танцовщиц, – поспешил уточнить я.

– Да какая разница? Тем более что в «Эдельвейсе» все проститутки. Правда, дорогие. Очень-очень дорогие… Далеко не каждому по карману…

– Вы в этом уверены?

– Молодой человек, я всегда уверена в том, что говорю, – через губу процедила женщина.

– Значит, Горожанову вовсе не обязательно было влюбляться в эту девушку. Он мог арендовать ее на сутки, на двое…

– Он, конечно, человек богатый, – задумалась Екатерина Владимировна. – Но я не думаю, что он бы стал так разбрасываться деньгами… Хотя сутки-двое он мог бы себе позволить. Что здесь такого? Он человек холостой и, насколько я знаю, не собирался жениться, – с какой-то даже досадой сказала она.

– Значит, эта девушка, зовут ее Татьяна, жила у него дома?

– Не знаю, не видела.

– Жаль… Скажите, может, вы видели вот этих молодых людей? – настойчиво спросил я, вынув фотографии Шрама и его сообщника Жернового.