Гарри Поттер и Орден Феникса (Анна Соколова) - Джоан Роулинг

— Который от грязи приобретает все более и более старинный вид,[56] — заметил Сириус.

— Хозяин всегда любил пошутить, — Кричер снова поклонился и шепотом продолжил: —Хозяин мерзкий, неблагодарный паразит, который разбил материнское сердце…

— У моей матери не было сердца, Кричер, — резко оборвал его Сириус. — Только безупречная злоба поддерживала в ней жизнь.

Кричер опять поклонился:

— Как прикажет хозяин, — и неистово забормотал: — Хозяин не достоин даже грязь вытирать с материнских туфель, ох, моя бедная хозяйка, что бы она сказала, видела бы она, что Кричер прислуживает ему, как она ненавидела его, он стал таким разочарованием…

— Я спросил, что тебе здесь нужно? — холодно повторил Сириус. — Всякий раз, когда ты притворяешься, что делаешь уборку, ты утаскиваешь еще чтонибудь к себе, чтобы мы не смогли это выбросить.

— Кричер никогда не тронул бы ничего со своего законного места в доме хозяина, — ответил эльф, а потом быстро забормотал: — Хозяйка никогда не простит Кричеру, если выбросят гобелен, который семь столетий принадлежал семье. Кричер должен спасти его, Кричер не позволит хозяину, и проклятым выродкам, и их ублюдкам уничтожить его…

— А ято думал, в чем же дело… — протянул Сириус и бросил взгляд на противоположную стену: — Не сомневаюсь, она наложила еще одни Безотвязные чары и на его изнанку, но если мне удастся от него избавиться, я сделаю это непременно. А теперь, Кричер, убирайся.

Казалось, что Кричер не смеет противиться прямому распоряжению, но взгляд, который он бросил на Сириуса, был полон глубочайшей ненависти, и, выходя из комнаты, он продолжал беспрерывно бормотать:

— …Вернулся из Азкабана и всюду распоряжается Кричером, о, моя бедная хозяйка, что бы она сказала, если бы увидела сейчас дом, ублюдки в нем живут, ее сокровища выбрасывают, она поклялась, что он больше ей не сын, а он вернулся, да еще говорят, что он убийца…

— Продолжай бурчать, и я точно стану убийцей! — раздраженно проговорил Сириус и захлопнул за эльфом дверь.

— Сириус, он не в своем уме, — взмолилась Гермиона. — Мне кажется, он не понимает, что мы можем его слышать.

— Он слишком долго прожил один, — ответил Сириус, — выполнял безумные распоряжения портрета моей матери и разговаривал сам с собой, но он всегда был маленьким, мерзким…

— Если бы ты его освободил, — с надеждой воскликнула Гермиона, — то может быть…

— Мы не можем освободить его, он слишком много знает об Ордене, — отрезал Сириус. — Да и вообще, такое потрясение его убьет. Ты предложи ему покинуть дом, увидишь, как он к этому отнесется.

Сириус прошел через всю комнату туда, где во всю стену висел гобелен, который пытался защитить Кричер. Гарри и остальные последовали за ним.

Гобелен казался невероятным старым; он потускнел и выглядел так, словно его местами погрызли докси. Но золотые нити, которыми он был вышит, еще достаточно ярко блестели, чтобы продемонстрировать раскидистое генеалогическое древо, берущее начало (насколько Гарри мог судить) в средневековье.[57]

Крупные буквы на самом верху гобелена гласили:

— Но тебя здесь нет! — удивился Гарри после тщательного осмотра кроны.

— Раньше я был здесь, — ответил Сириус, указывая на маленькую, круглую, обугленную по краям дырочку в гобелене, похожую на след от сигареты. — Моя милая добрая мамочка отказалась от меня, после того, как я сбежал из дому… Кричер обожает бубнить себе под нос эту историю.

— Ты сбежал из дому?

— Когда мне исполнилось шестнадцать, — кивнул Сириус. — С меня хватило.

— Куда ты пошел? — широко раскрытыми глазами смотрел на него Гарри.

— К твоему отцу, — ответил Сириус. — Твои бабушка с дедушкой очень хорошо ко мне отнеслись, в некотором роде приняли меня как своего второго сына. Да, я проводил у твоего отца все школьные каникулы, а когда мне исполнилось семнадцать, я купил свой собственный дом. Мой дядя Альфард[60] оставил мне немалую толику золота… его тоже стерли отсюда, по всей вероятности когда… Короче говоря, с тех пор я жил сам по себе. Однако мистер и миссис Поттер всегда приглашали меня на воскресные обеды.

— Но… почему ты?..

— Ушел? — Сириус горько усмехнулся и провел рукой по своим длинным, спутанным волосам. — Потому что ненавидел всю эту свору: своих родителей с их манией чистой крови, убежденных, что быть Блеком, значит быть едва ли не особой королевской крови… своего идиота братца, который имел слабость им поверить… вот он.

Сириус ткнул пальцем в самый край кроны, в точку, подписанную «Регул Блек».[61] Под датой рождения стояла дата смерти (примерно пятнадцать лет назад).

— Он был младше меня, — продолжил Сириус, — и куда лучшим сыном, как мне постоянно напоминали.

— Но он умер… — проговорил Гарри.

— Да, — кивнул Сириус. — Безмозглый идиот… стал Искушённым Смертью.

— Ты шутишь!

— Брось, Гарри, разве ты еще этот дом не рассмотрел как следует, чтобы разобраться, что за маги были в моей семье? — раздраженно бросил Сириус.

— А… а твои родители… они тоже были Искушёнными Смертью?

— Нет, нет, но я тебя уверяю, они считали, что идеи Волдеморта справедливы, они стояли за очищение магической расы, за избавление от магглорожденных и превознесение чистокровных. Причем, в этом они были не одиноки. До тех пор, пока Волдеморт не показал свое истинное лицо, многие считали, что он прав…. У них ноги подкосились, когда они увидели, на что он пойдет ради власти. Но, держу пари, мои родители считали Регула настоящим юным героем, потому что он присоединился к Волдеморту в числе первых.

— Его убили авроры? — напряженно спросил Гарри.

— О, нет, — усмехнулся Сириус, — нет, его убил Волдеморт. Или, точнее, его убили по приказу Волдеморта: сомневаюсь, что Регул был такой важной персоной, чтобы Волдеморт убивал его лично. Из того, что мне стало известно после его смерти, я понял — он зашел слишком далеко, потом запаниковал по поводу того, что ему приказано было сделать, и попробовал выйти из игры. Ну, а Волдеморту нельзя подать заявление об отставке. Или пожизненная служба, или смерть.

— Обед, — раздался голос миссис Уизли.

Она держала перед собой палочку, управляя огромным подносом, заполненным сэндвичами и еще пирогом сверху. Лицо у нее было очень красное, и выглядела она весьма рассерженной. Все двинулись к ней, поближе к еде, а Гарри остался с Сириусом.

Сириус склонился поближе к гобелену.

— Я его уже много лет не рассматривал. Вот Финеас Нигеллус…[62] мой прапрапрадед, видишь?… Самый нелюбимый из всех хогвартских директоров… и Араминта Мелифлуа…[63] кузина моей матери… пробовала протолкнуть через Министерство закон о легализации травли магглов… и дорогая тетя Элладора…[64] она основала семейную традицию обезглавливания домовых эльфов, когда они становятся слишком старыми, чтобы подавать чай… Естественно, всегда, когда в семье появлялся кто-нибудь болееменее порядочный, от него непременно отрекались. Я смотрю, что здесь нет Тонкс. Наверное, поэтому Кричер не выполняет ее распоряжения — хотя обязан, независимо от того, кто из членов семьи ему прикажет…

— Ты и Тонкс родственники? — удивленно спросил Гарри.

— О, да, ее мать Андромеда[65] была моей любимой кузиной, — ответил Сириус, внимательно разглядывая гобелен. — Нет, Андромеды здесь тоже нет, смотри…

Он показал еще одну круглую дырочку между двумя именами: «Беллатрикс»[66] и «Нарцисса».

— Сестры Андромеды по-прежнему здесь, потому что заключили отличные, респектабельные, чистокровные браки, а Андромеда вышла замуж за магглорожденного Теда Тонкса, так что…

Он сделал палочкой жест, словно прожигает гобелен, и натянуто рассмеялся. Однако Гарри было не до смеха: он слишком увлекся разглядыванием имен справа от выжженной точки Андромеды. Двойная линия золотого шитья связывала Нарциссу Блек с Люциусом Малфоем, и от их имен шла вертикальная золотая полоска к имени Драко.

— Ты родственник Малфоям!

— Все чистокровные семьи связаны между собой, — пожал плечами Сириус. — Если хочешь, чтобы твои сыновья или дочери заключали чистокровные браки, то выбор у тебя очень ограничен, в наш круг вряд ли попадет ктонибудь посторонний. Молли и я — сводные кузены, а Артур, помоему, тоже приходится мне какойто дальней родней. Но здесь их искать бессмысленно — если и была когдато целая семья выродков, то это Уизли.

Но Гарри сейчас смотрел на имя слева от точки «Андромеда»: Беллатрикс Блек соединяла двойная линия с Родольфом Лестранжем.[67]