Ученье - свет, а неученье - тьма - Павел Вяч

Я уже как-то привык, что могу справиться с практически любым противником. Если не посохом, то при помощи магии или, на крайний случай, Касании Госпожи.

Тут же, все мое нутро подсказывало, что Смерть над этим Михаилом не властна, и пусть я сам не понимал, как такое может быть, но своим ощущениям поверил.

Его плечи были чуть шире, чем у большинства сверстников, а осанка выдавала в Михаиле военного — хотя какой военный в таком возрасте?

Видимо, не мне одному пришлось пройти через грязь и кровь войны…

Я бы так и смотрел на этого необычного студиоза, если бы не взгляд Самди.

Темный маг недовольно нахмурился и кивнул на стелу, подсказывая, что настала моя очередь проходить инициацию.

Вздохнув, я отложил изучение Михаила в сторону и направился к стеле.

— Что-то у меня нехорошие предчувствия… — едва слышно прошептал я себе под нос и положил руки на светящийся шар.

Стоило мне коснуться стелы, как окружающий меня мир сначала исчез в упавшей сверху Тьме, а затем растаял в поднявшемся жемчужном тумане.

И этот туман до чертиков походил на Межмирье, в котором я упокоил своего первого песьеголового… Правда тот туман был каким-то холодным и мутным, а этот — теплым и светящимся…

А ещё… Туман и Тьма сражались между собой.

Теневые копья бессильно разбивались о жемчужную броню, а туманные клинки в свою очередь пытались пробить теневые щиты.

На мгновение мне даже показалось, что я оказался между Сциллой и Харибдой.

Но стоило мне увидеть кто стоит напротив меня, как Туман и тьма мгновенно отошли на задний план.

— Это какая-то шутка? — проворчал я во все глаза смотря на свою копию. — Самди, ваших рук дело?

— Я бы так не сказал, — пожал плечами мой двойник и, посмотрев мне за спину, скривился. — О, ты ещё жив?

Я тут же развернулся, оставив двойника по правой руке, и с удивлением обнаружил слева от себя ещё одного двойника!

— Живее всех живых, — усмехнулся третий я, и в его руке вспыхнуло копье Света. — В отличие от тебя, выкормыш Тьмы!

— Сколько пафоса… — скучающе отозвался мой… темный двойник и взмахом руки пустил в мою светлую копию штук десять воющих черепов.

— Тьма победит!

— Свет укажет путь!

— Без Тьмы его и вовсе не будет!

— Будущее только за Светом!

— За моей спиной тысячи убитых псов!

— А за моей сотни спасенных погранцов!

— Тьма отчистит этот мир!

— Ты не пройдешь!

За какую-то минуту я стал свидетелем использования практически всего арсенала магии Смерти и Жизни.

И как бы ни грозились мои двойники друг дружке, мне было очевидно — силы пока что равны. Ну а глубоко внутри души с каждой секундой тлело понимание — мне нужно примкнуть к одной из сторон.

Сделать выбор — Тьма или Свет.

Внимание! При выборе Света, вы получите соответствующую Грань и откроете цепочку заданий «Светлый Лик пантеона»!

Внимание! При выборе Тьмы, вы получите соответствующую Грань и откроете цепочку заданий «Темный Лик пантеона»!

Что первый, что второй путь явно намекали на божественный статус заданий, но выбор чего-то одного для меня был равносильно выбору одной из рук…

— А вот хренушки вам, — пробормотал я, усилием воли отказываясь от предложенных заданий.

Что темный, что светлый двойники мгновенно прекратили свой поединок и с разочарованием на меня посмотрели.

— Трус.

— Слабак.

— Да-да…

Я отмахнулся от недовольных двойников и сам не заметил, как снова оказался в зале Академии.

Впрочем, увиденное всё же заронило в мое сознание семена сомнений.

И почему я записал себя в Темные маги, если я мультик? Может мне, наоборот, пойти на факультет Жизни и стать, как я и хотел, величайшим целителем в мире?

Я уже было сделал шаг по направлению к факультету Жизни, как в памяти всплыл Ануб.

Он меня в покое не оставит, а без Ваджры мне не справиться. А значит, что?

Я вздохнул и, нахмурившись, шагнул к столу, над которым висела эмблема темной закрытой книги.

Всем знакомо ощущение, когда на тебя смотрит весь зал. В этот момент чувствуешь себя неуютно, отчего-то потеют ладошки и хочется то пригладить волосы на голове, то поправить манжет…

Зачастую, всё это придуманная история, поскольку большинству людей плевать на всех, кроме себя и своих близких. Но в данный момент я понял каково это -оказаться под прицелом сотен глаз.

Я думал, что после Лютиков меня мало чем можно удивить, но изучающий взгляд нескольких сотен одаренных — это… неуютно.

К счастью, я сумел сохранить не только невозмутимое выражение лица, но и взять под контроль свою ауру.

Но те самые несколько секунд, в течение которых меня сверлили все без исключения маги Академии, прошли, и внимание толпы переключилось на следующего первокурсника.

На моих глазах один из пацанов, которые толпились вокруг Имперского мага улыбнулся, перекрестился и направился к стеле.

Гай

11 уровень по имперской классификации магов-студентов

Сильные черты: Боевое братство, Ловкач

Воздушный стрелок

Пацана окружил порыв ветра, от которого полы плаща взметнулись вверх, и… всё.

На фоне предыдущих студиозов-старшекурсников такой отклик стихии выглядел непрезентабельно, но парень довольно улыбнулся, поклонился преподавателям и убежал к столу своего факультета.

Следом пошли его товарищи, причем в их движениях прослеживалась определённая дисциплина.

Мальчишки подходили к стеле, замирали, глядя перед собой, делали выбор и, не забыв поклониться преподавательскому составу, бежали к своим факультетам.

В большинстве своем парни выбирали стихийные факультеты, но пятеро из них примкнули к радужникам.

Столы стихийников были забиты уже на три четверти, живчики заняли чуть меньше половины мест, и даже радужников было уже порядка десяти.

А вот Темный и Серый факультеты не могли похвастаться большим количеством народа.

Да чего уж там! Я и Михаил были единственными студиозами, сидящими за факультетскими столами.

— Здорова, медицина! — я настолько задумался, что упустил момент, как один из пацанов подошел к моему столу и дружески хлопнул меня по плечу. — Не против, если рядом упаду?

— Падай, — машинально ответил я, во все глаза смотря на Диму-Димеона. — У тебя же вроде был класс Воздушный стрелок?

— Был да сплыл, — криво усмехнулся парень. — Этих воздушных стрелков хоть жо… много в общем, — тут же поправился он. —