Том 1. Стихотворения - Василий Жуковский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Старый кот и молодой мышонок*
Один неопытный мышонокУ старого кота под лапою пищалИ так его, в слезах, на жалость преклонял:«Помилуй, дедушка! Ведь я еще ребенок! Как можно крошечке такой, как я, Твоим домашним быть в отягощенье?Твоя хозяюшка и вся ее семьяПридут ли от меня, малютки, в разоренье?И в чем же мой обед? Зерно, а много два! Орех мне — на неделю! К тому ж теперь я худ! Едва-едваМогу дышать! Вчера оставил лишь постелю;Был болен! Потерпи! Пусти меня пожить!Пусть деточки твои меня изволят скушать!» —«Молчи, молокосос! тебе ль меня учить?И мне ли, старику, таких рассказов слушать!Я кот и стар, мой друг! прощения не жди, А лучше, без хлопот, поди К Плутону, милости его отведать!Моим же деточкам всегда есть что обедать!»Сказал, мышонка цап; тот пискнул и припал.А кот, покушавши, ни в чем как не бывал!
Ужель рассказ без поученья? Никак, читатель, есть!Всем юность льстит себя! все мыслить приобресть!А старость никогда не знает сожаленья!
Каплун и сокол*
Приветы иногда злых умыслов прикраса. Один Московский гражданин, Пришлец из Арзамаса,Матюшка-долгохвост, по промыслу каплун, На кухню должен был явитьсяИ там на очаге с кухмистером судиться.Вся дворня взбегалась: цыпь! цыпь! цыпь! цыпь! — Шалун Проворно, Смекнувши, что беда, Давай бог ноги! «Господа, Слуга покорный!По мне, хотя весь день извольте горло драть,Меня вам не прельстить учтивыми словами! Теперь: цыпь! цыпь! а там меня щипать, Да в печку! да, сморчамиНабивши брюхо мне, на стол меня! а там И поминай как звали!»Тут сокол-крутонос, которого считалиПо всей окружности примером всем бойцам,Который на жерди, со спесью соколиной, Раздувши зоб, сидел И с смехом на гоньбу глядел,Сказал: «Дурак каплун! с такой, как ты, скотиной Из силы выбился честной народ! Тебя зовут, а ты, урод,И нос отворотил, оглох, ко всем спиною!Смотри пожалуй! я тебе ль чета? но так Не горд! лечу на свист! глухарь, дурак,Постой! хозяин ждет! вся дворня за тобою!»Каплун, кряхтя, пыхтя, советнику в ответ:«Князь сокол, я не глух! меня хозяин ждет?Но знать хочу, зачем? а этот твой приятель, Который в фартуке, как вор с ножом,Так чванится своим узорным колпаком,Конечно, каплунов усердный почитатель?Прогневался, что я не падок к их словам! Но если б соколам, Как нашей братье каплунам, На кухне заглянуть случилосьВ горшок, где б в кипятке их княжество варилось,Тогда хозяйский свист и их бы не провел;Тогда б, как скот каплун, черкнул и князь сокол!»
Кот и мышь*
Случилось так, что кот Федотка-сыроед, Сова Трофимовна-сопунья,И мышка-хлебница, и ласточка-прыгунья, Все плу́ты, сколько-то не помню лет,Не вместе, но в одной дуплистой, дряхлой ели Пристанище имели.Подметил их стрелок и сетку — на дупло.Лишь только ночь от дня свой сумрак отделила(В тот час, как на полях ни темно, ни светло,Когда, не видя, ждешь небесного светила),Наш кот из норки шасть и прямо бряк под сеть.Беда Федотушке! приходит умереть! Копышется, хлопочет, Взмяукался мой кот,А мышка-вор — как тут! ей пир, в ладоши бьет, Хохочет.«Соседушка, нельзя ль помочь мне? — из сетей Сказал умильно узник ей. — Бог добрым воздаянье!Ты ж, нещечко мое, душа моя, была,Не знаю почему, всегда мне так мила,Как свет моих очей! как дне́вное сиянье! Я нынче к завтрене спешил (Всех набожных котов обыкновенье),Но, знать, неведеньем пред богом погрешил,Знать, окаянному за дело искушенье! По воле вышнего под сеть попал!Но гневный милует: несчастному в спасенье Тебя мне бог сюда послал!Соседка, помоги!» — «Помочь тебе! злодею!Мышатнику! Коту! С ума ли я сошла! Избавь его себе на шею!» —«Ах, мышка! — молвил кот. — Тебе ль хочу я зла?Напротив, я с тобой сейчас в союз вступаю! Сова и ласточка твои враги: Прикажешь, в миг их уберу!» — «Я знаю,Что ты сластёна-кот! но слов побереги:Меня не обмануть таким красивым слогом! Глуха я! оставайся с богом!» Лишь хлебница домой,А ласточка уж там: назад! на ель взбираться!Тут новая беда: столкнулася с совой. Куда деваться?Опять к коту; грызть, грызть тенета! удалось! Благочестивый распутлялся;Вдруг ловчий из лесу с дубиной показался,Союзники скорей давай бог ноги, врозь! И тем все дело заключилось.Потом опять коту увидеть мышь случилось, «Ах! друг мой, дай себя обнять!Боишься? Постыдись; твой страх мне оскорбленье!Грешно союзника врагом своим считать!Могу ли позабыть, что ты мое спасенье, Что ты моя вторая мать?» — «А я могу ль не знать, Что ты котище-объедало?Что кошка с мышкою не ладят никогда!Что благодарности в вас духу не бывало!И что по ну́жде связь не может быть тверда?»
Сокол и филомела*
Летел соко́л. Все куры всхлопоталисьСкликать цыплят; бегут цыпляточки, прижалисьПод крылья к маткам; ждут, чтобы напасть прошла, Певица филомела,Которая в лесу пустынницей жилаИ в тот час, на беду, к подружке полетела В соседственный лесок,Попалась к соколу. «Помилуй, — умоляет, —Ужели соловьев соколий род не знает!Какой в них вкус! один лишь звонкий голосок,И только! Вам, бойцы, грешно нас, певчих, кушать!Не лучше ль песенки моей послушать? Прикажешь ли? спою Про ласточку, сестру мою…Как я досталася безбожнику Терею…» —«Терей! Терей! я дам тебе Терея, тварь!Годится ль твой Терей на ужин?» — «Нет, он царь! Увы! сему злодею Я вместе с Прогною сестройНа жертву отдана безжалостной судьбой!Склони соколий слух к несчастной горемыке!Гармония мила чувствительным сердцам!..» —«Конечно! натощак и думать о музы́ке!Другому пой! я глух!» — «Я нравлюсь и царям!» — «Царь дело, я другое!Пусть царь и тешится музы́кою твоей! Для нас, охотников, она — пустое! Желудок тощий — без ушей!»
Похороны львицы*
В лесу скончалась львица.Тотчас ко всем зверям повестка. Двор и знатьСтеклись последний долг покойнице отдать. Усопшая царицаЛежала посреди пещеры на одре, Покрытом кожею звериной; В углу, на алтареЖгли ладан, и Потап с смиренной образиной —Потап-мартышка, ваш знакомец, — в нос гнуся, С запинкой, заунывным тоном,Молитвы бормотал. Все звери, приносяЦарице скорби дань, к одру с земным поклономПо очереди шли, и каждый в лапу чмок,Потом поклон царю, который, над женоюКак каменный сидя и дав свободный ток Слезам, кивал лишь молча головоюНа все поклонников приветствия в ответ.
Потом и вынос. Царь выл голосом, каталсяОт горя по земле, а двор за ним воследРевел, и так ревел, что гулом возмущался Весь дикий и обширный лес;Еще ж свидетели с божбой нас уверяли,Что суслик-камергер без чувств упал от слезИ что лисицу с час мартышки оттирали!Я двор зову страной, где чудный род людей:Печальны, веселы, приветливы, суровы;По виду пламенны, как лед в душе своей; Всегда на все готовы;Что царь, то и они; народ — хамелеон, Монарха обезьяны;Ты скажешь, что во всех единый дух вселен; Не люди, сущие органы:Завел — поют, забыл завесть — молчат.Итак, за гробом все и воют и мычат.Не плачет лишь олень. Причина? Львица съелаЖену его и дочь. Он смерть ее считалОтмщением небес. Короче, он молчал.Тотчас к царю лиса-лестюха подлетелаИ шепчет, что олень, бессовестная тварь, Смеялся под рукою.Вам скажет Соломон, каков во гневе царь!А как был царь и лев, он гривою густою Затряс, хвостом забил, «Смеяться, — возопил, — Тебе, червяк? Тебе! над их стенаньем!Когтей не посрамлю преступника терзаньем; К волкам его! к волкам!Да вмиг расторгнется ругатель по частям,Да казнь его смирит в обителях Плутона Царицы оскорбленной тень!» Олень,Который не читал пророка Соломона, Царю в ответ: «Не сетуй, государь, Часы стенаний миновались!Да жертву радости положим на алтарь!Когда в печальный ход все звери собирались И я за ними вслед бежал,Царица пред меня в сиянье вдруг предстала;Хоть был я ослеплен, но вмиг ее узнал.
— Олень! — святая мне сказала, — Не плачь, я в области боговБеседую в кругу зверей преображенных! Утешь со мною разлученных!Скажи царю, что там венец ему готов! — И скрылась». — «Чудо! откровенье!» — Воскликнул хором двор. А царь, осклабя взор, Сказал: «Оленю в награжденье Даем два луга, чин и лань!»Не правда ли, что лесть всегда приятна дань?
Эпиграммы*
