Танец белых лилий - Ирина Туманова

Инна молча наблюдала за этой сценой, напоминавшей хеппи-энд в кино, а как все на самом деле — никому не нужно знать. Такая прекрасная ночь, такие пьянящие запахи, пусть все неприятности кончатся сегодня. Завтра другая, счастливая жизнь. И как хорошо, что Клотильда спит и ничего не ведает, пусть сны ее будут светлы…

— Прошу прощения, мадмуазель, за все причиненные вам беспокойства, но тем не менее мне кажется, что вы не чувствовали себя очень несчастной, — проговорил толстяк Жепен, подходя к Инне.

— Несчастной? Наоборот, сейчас мне кажется, что я до неприличия счастлива, — рассмеялась Инна.

— Ну, тогда все к лучшему. Поцелуйте Жака еще раз и не упустите случая поцеловать и меня. — Инспектор снял свою шляпу.

Инна покраснела, но с удовольствием выполнила указания Жепена.

— Какая трогательная сцена, — прошипела Татьяна, — эх, если бы не наручники.

— Прошу вас, мадемуазель Таня. — Пропустив ее вперед, инспектор напоследок почтительно поклонился Жаку и Инне, а затем вышел, прикрыв за собой калитку.

Инна с Жаком, обнявшись, направились к дому.

Инна испытывала невероятное волнение, наблюдая за прибывающими гостями Клотильды. Она уже знала от Жака, что в основном будут люди искусства, которые достаточно легко сходятся по роду деятельности с незнакомыми людьми, и Инне нечего их стесняться, а надо быть просто естественной. Нет необходимости всерьез принимать их разговоры, в основном все они говорят только о себе. Достаточно парой реплик высказать свое одобрение, а еще лучше просто слушать и переходить от одной группы к другой. «Попорхай по залу, улыбнись каждому, и все будет хорошо», — советовал Жак.

Несмотря на успокаивающие слова жениха, Инна ужасно волновалась. Но Клотильда так мило и непосредственно представляла своих гостей, что Инна даже не удивлялась, услышав имя известного ей писателя или знаменитой певицы. А умопомрачительные модели в замысловатых вечерних туалетах, сопровождающие почтенных продюсеров, воспринимались Инной как детали хорошо подобранной икебаны, а не существа из плоти и крови. Но все-таки чувствовалось, что все эти люди пришли не только покрасоваться и лишний раз попасть на страницы светской хроники — им действительно интересно общаться. И, конечно, объединяющим всех ядром была Клотильда.

Казалось, ее любили все, и сердце ее было открыто для всех, Инна почти не сомневалась, что для многих из присутствующих Клотильда нередко была самой доверительной утешительницей. Оптимизм, юношеский задор, доброта и надежность, плюс очарование и шарм — вот что такое Клотильда. Ее невозможно не любить и дико представить себе, что кто-то может позавидовать ей или причинить неприятности. В Иннином представлении такой и должна быть настоящая француженка. И чтобы она ни надела (хотя платье на ней сейчас казалось воплощением элегантности), Клотильда не могла бы остаться незамеченной даже среди молоденьких старлеток. Талант, искренность, юмор и ум, а возраст? Сколько лет Клотильде, подумала Инна, глядя на нее. Та стояла рядом с каким-то жутко богатым греком, и они оживленно обсуждали предстоящую регату в Австралии, на которою грек выставил свою команду, а Клотильда обещала выкроить время между выступлениями и обязательно присутствовать.

В это время Жак подошел к Инне, чтобы представить ее импозантному седовласому мужчине почти двухметрового роста, который с приветливой улыбкой наблюдал за их приближением.

— Мадмуазель Инна, я с удовольствием представляю вам своего самого строгого преподавателя. Декан исторического факультета Сорбонны, кавалер ордена Почетного легиона месье Анри Горнак. Он очень хотел познакомиться с вами.

— Я польщена вашим вниманием, — проговорила Инна.

— Не бойтесь, я не буду задавать вопросов о жизни в теперешней России, у меня достаточно информации и чисто служебной, и от друзей. Я ведь с детства знаком и дружен со многими эмигрантами «первой волны» из России. Простите старика, но мне небезразлична судьба Жака, я до сих пор сожалею, что он не стал серьезно заниматься наукой. А как вы относитесь к продолжению обучения?

Вопрос Анри застал Инну буквально врасплох, ей некогда было даже обдумать свой ответ. Уже потом она догадалась, что и вопрос, и последовавшее за ним предложение были еще одним сюрпризом Жака, который неназойливо направлял ее жизнь в новое русло.

— Мне всегда доставляла наслаждение учеба, — призналась Инна. — Наверное, при возможности я бы училась и училась. Вероятно, это чисто женское любопытство или своего рода мазохизм, но вы не поверите, я даже экзамены всегда сдавала с наслаждением, — рассмеялась Инна и отпила глоток «Шато-Марго» из своего бокала.

— Ловлю на слове, мадмуазель, надеюсь, мы в другой обстановке вернемся к этой теме, а Жак организует вам поездку в Сорбонну. Вдруг вы найдете возможность утолить свое любопытство.

В это время послышались звуки струнного квартета, и все гости вышли на освещенную террасу, где друзья Клотильды решили устроить для нее маленький концерт. Жак с Инной сидели рядом, а две скрипки, альт и виолончель говорили за них о любви, печали и радости.

Прием, несмотря на непринужденную атмосферу, утомил ее. Инне казалось, что все смотрят на нее и обсуждают, хотя после утреннего посещения вместе с Клотильдой салона красоты Инна выглядела безупречно, а платье от модного кутюрье сидело на ней как вторая кожа, выгодно подчеркивая все достоинства девушки. Инну знакомили с гостями, она обменивалась с ними любезностями и, к сожалению, забывала от волнения и имена гостей, и их реплики. «Надо потом подробно расспросить обо всех у Жака, чтобы впоследствии не попасть впросак», — решила Инна.

Сначала Инна не поверила глазам, увидев рядом с Жепеном Алексея, того самого, что принес ей в Москве известие о смерти Андрея. Неужели этот вестник смерти будет появляться перед ней в любом краю? Таких совпадений не бывает, это злой рок, опять ее ждет какое-то страшное известие. Может быть, это все-таки не он?..

Стараясь скрыть охвативший ее ужас, Инна обходила с подносом гостей Жака, предлагая им бокалы с вином. Она настолько одеревенела, что ее руки даже не дрожали. Наконец Инна вынуждена была приблизиться к Жепену, оживленно беседующему о чем-то с Алексеем на незнакомом Инне языке. Сомнений не оставалось — это он, ночной гость из далекой Москвы.

— Мадмуазель, позвольте представить вам моего старого партнера, господина Алексея Шишкова, он из России, а ваш покорный слуга, дядюшка Жепен, уже все уши прожужжал, расхваливая вас.

Алексей поцеловал Инне руку, и тень улыбки скользнула по его лицу.