СССР: вернуться в детство 2 - Владимир Олегович Войлошников

И всё-таки, мне было интересно: кто то новогоднее выступление режиссировал? В праздник людям показательную порку показывать не стали, но очень-очень громко намекнули, что чистка (которую, постепенно разгоняющуюся, мы наблюдали с прошлого года) только начата!

Двадцать четвёртого января, ровно через пять месяцев после первого сообщения о болезни Черненко, было объявлено о том, что он скончался, не приходя в сознание. А должен был Андропова пережить! Юрий Владимирович, однако же, никаких признаков болезни не проявлял, вполне бодро выступая по телевизору примерно раз в неделю. И следом за ним, каждую же неделю, специальный следственный комитет докладывал о результатах своих копаний — в очень общих чертах, и тем не менее.

Дату я запомнила, потому что в тот же день мне пришло извещение за спортивную раскраску. Три тыщи, между прочим, сто шестьдесят рублей. Ну, спасибо, товарищи. Вот, что значит хороший первый тираж! Нет, я не спорю, до миллиона восьмисот мне как до Луны пешком, но меня лично и семьдесят пять тысяч экземпляров радовало до посинения.

12. ПО ХОДУ, НАЧИНАЕТСЯ ЭПОХА ПЕРЕМЕН

ЗАЛОГ ЗДОРОВЬЯ

А телевизор и центральные газеты наводили шороху.

Первыми под частый гребень чисток попала Узбекская ССР, за ней Туркменская. Пока что гребли крупной сетью, и от регалий новых и новых арестантов рябило в глазах. Пошли первые приговоры по обширному хлопковому делу.

Второго февраля по центральному каналу объявили, что дела о пяти московских гастрономах частично завершены, отдельные фигуранты получили от десяти до двадцати лет и поехали трудиться на благо Родины в места не столь отдалённые, но это ещё не всё. Множество нитей, свидетельствующих о преступных связях, осталось в руках следствия, и работа с ними продолжается.

Про Соколова, директора Елисеевского гастронома, пока ничего слышно не было. Трясли его, видать, как грушу.

Зато арестовали зятя Брежнева, основание — участие в крупных коррупционных схемах. Народ массово охреневал. Все думали, что уж этих-то не тронут — всё-таки там дочь дорогого Леонида Ильича, ради его памяти… Но оказалось, что нет. Земля полнилась слухами, что Галина Брежнева, это которая дочь, тут же побежала с мужем разводиться. А он сам в тюрьме ото всего отказывается, вину не признаёт… Мне по большому счёту эта крупная помойка была фиолетова. Хватали, простите, ртом и жопой, теперь бегают как куры с отрубленными бо́шками.

Я всё ждала что-нибудь про Горбачёва, но телевизор отвечал таинственной тишиной. А бурления продолжались расходящимися кругами. Периодически люди останавливались на улицах или на лестничных клетках и спрашивали друг друга: «Вы слышали, такого-то сняли? Взятки, говорят, брал, ордера вне очереди подмахивал…» — «А такой-то, мне золовка сказала, кирпич воровал, дачу себе трёхэтажную отгрохал! Всё, забрали. Ждут, когда суд…»

Полетел директор иркутского мясокомбината. В газете опубликовали скупую заметку, мол, за несоответствие должности. Народ домысливал как мог: и планы-то он по «кормёжке города» срывал, и из-за него, дескать, пришлось талоны вводить, и мясо, вроде бы, налево толкал, и то не выполнил, и это… Поговаривали об огромных, якобы, штрафах. А кто-то и вовсе утверждал, что следствие не окончено, и мясному директору грозит тюрьма и конфискация. Но поскольку проверить эти данные было негде, так они и остались для меня слухами.

Однако, даже если кто-то и выдавал желаемое за действительное, доли истины в слухах не могло не быть, поскольку даже в газеты то и дело просачивались обвинения больших начальников в грубой халатности (не обеспечили условия хранения, задерживали поставки деталей, саботировали…), неисполнении должностных обязанностей, попустительстве.

Народ напрягся. Тут же как, если уж закручивание гаек пошло настолько — может и простых смертных краем зацепить. А мелкие грешки знал за собой практический каждый — куда ж без них. Или не мелкие. Однако же, соседки обсуждали, что в «Трёх поросятах» была проверка ОБХСС, в молочном сменился завмаг, и сметана (которая на разлив) теперь не в пример как гуще стала, а то ведь была явно кефиром бодяжена.

Вместе с тем, такого страха, чтоб народ массово боялся арестов или, допустим, трепетал перед всесильным КГБ, и в помине не было. Обычные люди вроде нас, не испачканные в воровстве, мошенничестве и прочих грязных делишках, боялись разве что выговора на работе. Ну, в худшем случае, лишения премии. Пострадать рублём было, ясен перец, неприятно. А выговор, как и любое общественное порицание, словно понижал тебя в общественном статусе. И граждане (если они не маргинальных наклонностей, само собой) старались подобных вещей избегать.

ДЛЯ РЯДОВЫХ ГРАЖДАН

Нам, простым смертным, важнее было другое. Талонную норму на масло увеличили с трёхсот до четырёхсот грамм на месяц — сразу же, в январе, их ещё перепечатать не успели, на бумажках прямо ручкой было зачёркнуто, и штампик поверх. И появилось оно (масло) практически во всех магазинах, лежало в холодильных витринах многоступенчатыми фигурными пирамидками. Сперва был ажиотаж — масло! Потом наплыв спал — талоны-то кончились. А пирамидки масляные остались. И когда пришёл февраль, люди побежали снова: успеть, выхватить, пока есть. А оно снова не кончилось! И граждане, по каким-то причинам опоздавшие к началу месяца, спокойно отоваривались безо всяких проблем.

В феврале же прибавили норму на мясное. До этого, два с лишним последних года, на человека (на месяц!) полагалось на выбор либо 1 (прописью: один!) кг мяса[18], либо восемьсот грамм колбасы[19], либо килограммовая пачка пельменей[20], либо четыре килограмма супнаборов[21].

С февраля (видать, чтоб не мучиться с перепечаткой) на каждого выдали двойную норму мясных талонов. Но самое главное было даже не это. Отменили привязку к району! Теперь отовариться можно было в любом магазине. Это здорово облегчило жизнь работающим не по району проживания, особенно в центре, где хороших магазинов было побольше. После работы забежал, купил что-нибудь — и домой. Там, в центральных гастрономах, начали появляться (и без специальных справок!) даже сосиски.

Народ приободрился. Чаще стали вспоминать Сталинское: «Жить стало лучше, жить стало веселее!» Мы в этом отношении вообще барствовали — на младенцев талоны давали тоже! Так что масло сливочное у нас было всегда. Ещё бы сыр нормальный появился, хотя бы «Российский», а не плавленые сырки «Дружба», чтоб бутерброд утречком с какао можно было принять. Очень я уважаю, с детского сада ещё: настоящее (варёное) какао и батон с маслом и хорошим сыром. А тот сыр ведь как ясное солнышко в непогожий день — не догонишь его. Только привезут — уже один запах остался.

Кстати, для садиков сыр был всегда, строго каждое утро — бутерброд!

Мясных талонов у нас тоже было много, так что бабушка периодически покупала колбаску, которой баловала семью.

И, что самое главное: никаких новых талонов не ввели. Это было просто супер!

ДАЧИ

Параллельно — и это вызвало всплеск небывалого энтузиазма — было объявлено, что в рамках развития продовольственного самоообеспечения восемь областей будут включены в экспериментальную программу, в рамках которой все желающие жители городских населённых пунктов могут встать в очередь на земельный участок для садоводческо-огородных работ.

Иркутск попадал!

Внимательно посмотрев список регионов я поняла, что выбрали относительно малозаселённые, но те, в которых работа на своём кусочке земли имеет практическую пользу. Смысл на Чукотке садоводства организовывать, например…

Норма площади участка определялась не как раньше: не более шести соток, а как с жильём — пропорционально — из расчёта три сотки на человека. То есть, Наиль со своей семьёй, например, мог рассчитывать уже на двенадцать. Ещё больше воодушевило примечание о том, что родственники до четвёртой степени родства могли подать заявление о выделении земельного участка в одном садово-огородном товариществе, с определением семейных наделов рядом, внутри этого куска. Я не знаю, кто это придумал, но я бы ему медаль дала!