Вершина кучи - Эрл Гарднер

— Мы потребовали от мистера Бишопа объяснений.

— Вы рассказали ему о том, что выяснилось при расследовании?

— Большую часть этого мы выяснили уже после… слишком поздно. Но Бишоп знал о проводящемся нами расследовании.

— Вы хотите сказать, что многое из этого вы обнаружили до прошлого вторника?

— Да, к прошлому вторнику мы знали достаточно, чтобы уже быть начеку, чтобы… заподозрить его.

— И вы попросили Бишопа о встрече с вами, чтобы он кое-что вам объяснил?

— Да.

— Когда вы попросили о встрече?

Биллингс закашлялся.

— Так когда же?

— В тот вторник, вечером.

— Где?

— У меня дома.

— Хорошо. А теперь вернемся опять к вашей яхте.

Ваш сын нашел тело Бишопа там, на полу… Что он сделал после этого? Как поступил?

— Сын понимал, что практически никто не знал о том, что он находится в клубе на своей яхте.

— В какое время все происходило?

— После того, как стемнело.

— И что же он сделал?

— Он разделся. У каждого из нас на яхте есть своя каюта и в ней стенной шкаф, полный разной одежды. Таким образом, Джон мог полностью изменить свой внешний вид и остаться никем не замеченным.

— Что он сделал потом?

— Надел плавки, положив в карман ключи от машины, закрыл яхту на замок и, тихо соскользнув с ее борта в воду, поплыл к каналу. Прямо по каналу он обогнул территорию яхт-клуба и незамеченный, достигнув пляжа, вышел на берег. Он производил впечатление человека, решившего просто поплавать перед сном. Он прошел мимо нескольких парочек, сидевших в машинах и любовавшихся игрой волн, направившись к тому месту, где он оставил свой автомобиль. Он сел в машину, повернул ключ зажигания и поехал домой, где принял душ, насухо вытерся, высушил плавки и переоделся.

— Что же было потом?

— К сожалению, меня в тот час не было дома: деловое совещание заняло весь вечер, и ему пришлось меня долго ждать, пока я не вернулся. Было почти одиннадцать, когда я приехал домой.

— И что вы сделали?

— Мой сын рассказал мне о том, что произошло. Я без обиняков высказал ему свое недовольство тем, как он повел себя, что ему надо было сразу сообщить о происшествии в полицию.

— Полагаю, вы сами позвонили?

— Да, но не в полицию… Я решил, что будет лучше, если тело Бишопа обнаружит кто-то из сторожей яхт-клуба. Поэтому позвонил в яхт-клуб ночному охраннику и попросил его пойти на мою яхту, взять там оставленный мной в главной каюте чемоданчик с деловыми бумагами и прислать его мне с таксистом.

— Что же произошло дальше?

— Я полагал, что когда он попадет на яхту, то сразу обнаружит тело и сообщит в полицию.

— И что, он этого не сделал?

— Нет, просто… тела там не оказалось.

— Откуда вы об этом узнали?

— Ночной охранник прислал мне чемоданчик с бумагами, как я просил, с таксистом, и я очень расстроился. Тут же детально расспросил сына еще раз, даже предположил, что, может быть, он перепутал яхты или ему просто все случившееся приснилось. На следующее утро я отправился на яхту сам и внимательно ее осмотрел.

— Вы обнаружили там что-нибудь?

— Я не нашел ничего, что бы говорило о том, что здесь лежало тело убитого. Все вещи стояли на своих местах, там, где я их оставил.

— Как ночной сторож попал на вашу яхту?

— У него хранится запасной ключ. Правила яхт-клуба не требуют, чтобы владелец яхты обязательно оставлял от нее ключи охранникам, но многие предпочитают это делать на случай пожара или какой-то срочной необходимости: сторож может взойти на борт яхты и в случае надобности даже передвинуть ее.

— Что было потом?

— Мой сын волновался, так как не понимал, что произошло. Поэтому решил, что ему не помешало бы на всякий случай надежное алиби на ночь вторника.

— А у вас, мистер Биллингс, оно есть?

— Да, конечно. Я ведь был на конференции со своими деловыми партнерами. Один из них — директор нашего банка.

— Дайте мне его имя и адрес.

— Конечно, мистер Лэм. Надеюсь, вы не сомневаетесь…

— Я не сомневаюсь. Я расследую. Как его имя? Его адрес?

— Вальдо В. Джефферсон. Его офис находится в здании нашего банка.

— К вам на яхту приходили гости? Они как-нибудь регистрируются при этом?

— Нет, гости не должны регистрироваться, только владельцы яхт. Но количество гостей фиксируется — один, два, трое, четверо…

— Хорошо, вернемся к яхте. Поедем сейчас туда, и вы запишете меня как своего гостя.

— Но ведь я уже тщательно осмотрел ее, мистер Лэм.

Там ничего нет.

— Может быть, вы не обнаружили никаких улик, но если тело мертвого человека находилось на яхте и полиция будет иметь все причины подозревать вас, то, поверьте мне, они найдут множество улик, о которых вы даже и не подозреваете.

Выражение довольства собой появилось на лице Биллингса-старшего.

— Там нет никаких улик, мистер Лэм, уверяю вас.

— Возможно, и нет.

— Что вы все-таки собираетесь там найти, мистер Лэм? Что вы будете там искать?

— Знаете, однажды я посетил семинар известного Френсиса Г. Ли о расследовании убийств…

— Мне казалось, у вас достаточно высокая профессиональная квалификация, мистер Лэм. Однако я не вижу причин, почему мы сейчас должны это обсуждать…

Я продолжал рассказывать, будто не слышал, как меня пытался одернуть Биллингс:

— На семинаре предложили кому-нибудь из нас помочь следствию. Согласившемуся закатали рукав и измазали руку и ладонь человеческой кровью.

— На моих руках не было никаких брызг крови! — оскорбленно воскликнул Биллингс.

— После этого, — как ни в чем не бывало продолжал я, — ему предложили помыть руки с мылом горячей водой, потереть их щеткой — словом, сделать все, чтобы смыть следы крови.

— Она сразу отмылась?

— Конечно.

— И что потом? — спросил Биллингс.

— Ничего.

— Что вы имеете в виду, говоря «ничего»?

— Он ушел вместе со всем классом.

— Вы хотите сказать, что они брызнули кровью ему на руки, заставили потом ее смыть — и это все?

— На следующий день его спросили на семинаре, принимал ли он дома душ, и он ответил, что принимал, причем особенно тщательно тер щеткой руки в тех местах, куда попала кровь.

— И что же потом?

— Ничего, говорю я вам.

— Лэм, вы шутите?

— Нет. На третий день его опять спросили, принимал ли он ванну и тер ли он с мылом руки?

— Лэм, я не понимаю, к чему вы клоните?

— После этих расспросов ему закатали рукав и смазали реактивом те места, где была прежде кровь. И знаете, что случилось? Везде, где два дня назад на руках и ладонях алела кровь, выступили темно-синие пятна.

Джон Карвер Биллингс неподвижно застыл в кресле, как застывает иногда мышь на полке в кладовой при виде внезапно открывающейся двери… Я видел, как он переваривает только что полученную информацию, и она ему совсем была не по душе.

Внезапно он выпрямился и произнес своим спокойным, уверенным голосом опытного банкира:

— Хорошо, мистер Лэм, а сейчас мы отправимся с вами на нашу яхту.

Глава 13

Плавающие дворцы из красного дерева и тика, сверкающие лаком и глянцем, начищенной до блеска бронзой, спокойно поднимались и опускались на волнах, терпеливо дожидаясь уик-энда, когда их владельцы возьмут их на несколько часов отдыха на воды залива или в открытый океан, кативший свои бесконечные волны. Некоторые яхты были таких огромных размеров, что для управления ими требовалась целая команда. Другие имели на своем борту новейшее навигационное управление, что позволяло владельцу в случае необходимости вести яхту одному в открытом море.

Все было так, как мне рассказал Биллингс-отец. Яхт-клуб принимал только своих членов. Высокая стена из стальной сетки с тремя рядами колючей проволоки окружала территорию клуба, и в воротах стояла специальная платформа, при вступлении на которую раздавался сигнал, а ночной охранник уважительно поздоровался с Биллингсом, пожелав ему доброго вечера и протянув специальную книгу, в которой Биллингс расписался, а в отдельную колонку сделал запись: «Один гость». Охранник посмотрел на часы, проверив время нашего прибытия. Он хотел, как мне показалось, сказать еще что-то Биллингсу, но тот оборвал его:

— В другой раз, Боб.

Взяв мою руку, он повел меня по длинной дорожке к яхте. Пока мы шли, нас сопровождал приятный звук плескавшейся воды и игра световых бликов на ее поверхности. Вокруг царила какая-то мрачная, зловещая атмосфера. Ни он, ни я не произнесли ни слова. Мы подошли к белой яхте, палубы которой были сделаны из тикового дерева; кругом в свете луны сверкали бронзой начищенные поручни и ручки. В верхней кабине окна были квадратными, с тяжелыми непробиваемыми стеклами. В нижней — круглые небольшие иллюминаторы.

— Это здесь, — остановился Биллингс. — Пожалуйста, наступайте не на палубу, а на ковер. Я сейчас отопру каюту.