Атлантическая премьера - Леонид Влодавец

В столовой палили, но чаще оттуда слышались дикие вопли атакующих каратистов, мордобойно-зубодробительные удары, звон разбитого стекла, хруст фарфора и лязг повалившихся рыцарских доспехов. Идти туда мне не хотелось. Судя по тому, какое количество пятнистых ворвалось в столовую — а я не сомневался, что там и до этого их было порядочно — мое вмешательство в этот конфликт существенных изменений не внесло бы. Разве только количество жертв прибавилось бы, ну и разрушений, естественно, тоже. Общая статистика этой битвы меня не волновала, меня беспокоило только одно: не попасть в реестр убитых. Поэтому я как можно теснее прижимался к мокрому, воняющему пеной полу и прижимал к нему Марселу, которая, впрочем, попыток вырваться не делала.

Я даже начал подумывать, не нырнуть ли мне в проем, который вел к лифту, но, вспомнив, что там никуда не денешься без лопесовского пульта управления, от этой идеи отказался. Справа от меня находилась большая часть обгорелых обломков кровати и рухнувшего балдахина — то, что не смог унести с собой поток воды. Как выяснилось, кровать в целом была привинчена к полу.

В это время какая-то шальная пуля влетела в спальню из столовой. Куда она попала — я не видел, но от этого произошло сразу несколько любопытных событий.

Во-первых, зажегся свет. Этого я никак не ожидал, потому что был убежден, что в спальне после пожара, гранатных взрывов и стрельбы зажигаться уже нечему. Однако где-то в потолке были вмонтированы хорошо защищенные бронестеклами лампы, которые разом залили спальню ярким светом.

Второе событие оказалось еще более неожиданным. Избитая и сожженная кровать, точнее, ее остов с закопченными пружинами, покрытый серебристыми хлопьями пены, вдруг стронулась с места и вместе с огромным квадратом прожженного и исковерканного паркета выехала на середину комнаты. При этом открылся здоровенный люк, в который можно было запросто погрузить танк.

Но я даже не успел удивиться. Правду говорят, что если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе. Я не собирался вмешиваться в рукопашную, но рукопашная переместилась из столовой в спальню. Как раз в тот момент, когда кровать переехала на новое место, в спальню через пролом ввалились из столовой Малыш, Пушка и Капитан. Следом за ними влетела целая свора пятнистых верзил — человек пятнадцать, не меньше. Видимо, боезапас обе стороны уже расстреляли и действовали только холодным оружием, так как перезаряжать в этой свалке то, что стреляло, было невозможно.

Капитан орудовал ножом. Он увернулся от удара штыком и очень ловко вскрыл одному из пятнистых брюхо. Малыш отмахивался прикладом пулемета. Пользуясь своим ростом, он бил своих противников по головам, вминая им их собственные каски в черепа. Пушка, благодаря своей расе, очень похожий на откормленную гориллу, прыгал, как козел, и поминутно влеплял пятнистым сильнейшие удары руками и ногами. Следом за дерущимися приполз на четвереньках Китаец Чарли. Он не был ранен и даже не контужен. Он просто собирал мелочь, выпавшую из карманов дерущихся.

Пользуясь тем, что у меня было чем выстрелить, я не преминул этим воспользоваться. Стараясь не угодить в своих, я саданул в пятнистых несколькими экономными очередями. Пятерых я свалил тут же, а остальные бросились в столовую. Пинком отшвырнув Китайца, о которого чуть не споткнулся, я пустил им вслед еще десяток пуль. Повалилось еще трое, а остальные юркнули в какую-то дверь в дальнем конце зала.

В столовой было чуть получше, чем в спальне, но тоже все перевернуто вверх дном, переломано и перебито. Пятнистых здесь валялось штук сорок, не меньше. Здесь же лежали три наших носильщика, обильно нашпигованные свинцом, нечто дымящееся и окровавленное, похожее на недожаренную баранью тушу, а также месиво из костей и мяса, чем-то напоминавшее Комиссара. Бараньей тушей, судя по всему, мог быть только Камикадзе, так как на остатках черепа были заметны волосы, напоминавшие по кондиции каракуль, а элементом, роднившим месиво с Комиссаром, были странным образом уцелевшие очки.

— Да, это Комиссар, — Капитан сплюнул кровью, — немного поспешил взорваться. Камикадзе рванул взрывчатку у двери, но не слишком осторожно. Носильщики оказались орлами, даже убили кого-то, прежде чем их перещелкали, а Лопес… Вон лежит.

Дон Паскуаль выглядел вполне прилично, если не считать того, что во лбу у

него было две лишних дыры, а затылка не имелось вовсе.

— Это ты его шлепнул? — спросил я у Капитана.

— Нет, он вел себя прилично. Это работа вот этих, — Капитан пнул носком ботинка одного из пятнистых мертвяков.

— Ну и влепит же им Лопес за убийство братца! — предположил Малыш, лихорадочно набивая патронами пулеметную ленту.

— Не думаю, — мотнул головой Капитан, — если бы я был диктатором, то рано или поздно прикончил бы брата-близнеца… Малыш, ты остаешься здесь наблюдателем.

Малыш залег с пулеметом на небольшой баррикаде, которую мы спешно соорудили в столовой из обломков мебели и трупов, заодно перетащив в спальню все оружие и патроны, которые валялись в столовой. Пушка тем временем приглядывал за ходом, ведущим на маисовое поле, но никто оттуда вылезти уже не мог.

Наконец-то обратили внимание на Марселу, которая во время рукопашной упала в глубокий обморок и неподвижно лежала там, где я ее покинул. Капитан даже подумал, что ее убило.

Мы перевернули ее на спину, пошлепали по щекам. Надо сказать, что вид у нее был несколько легкомысленный, и чтобы не отвлекать наших бойцов от службы, Капитан велел мне ее одеть. Поскольку майка и брюки сгорели во время пожара. Марселе пришлось нацепить заскорузлый от крови комбинезон, который я содрал с одного из пятнистых.

Только тут мы смогли обратить внимание на люк. Зная здешние нравы, лезть в него без размышлений было рискованно.

— Там какая-то лестница, — сообщил я Капитану, осторожно заглянув вниз, — может, попробуем спуститься?

— И получим лазерный душ? — скривил губы Капитан. — Надо проверить….

— Хорошо, — согласился я и, подобрав валявшуюся неподалеку каску одного из пятнистых, бросил вниз. Каска благополучно брякнулась о ступеньку и, тарахтя, покатилась вниз.

— Нет, этого мало, — заметил Капитан, — тут может быть ловушка с термолокатором. О такой штуковине мне рассказал Лопес совсем незадолго до нападения этих мерзавцев. Там датчик реагирует только на тепло человеческого тела, в неживое не стреляет… Правда, он говорил не об этом люке, но черт его знает… Эй ты, корова!

Он явно обращался к Марселе.

— И не жалко ее тебе? — спросил Малыш от баррикады.

— Не отвлекайся! — обрубил его Капитан. — А ты, шлюха, шагай вниз, живо! Не то спихну!

— Подчиняюсь силе, — пролепетала Марсела, посмотрев на меня, словно я обязан был как джентльмен взять это дело на себя. Тут она ошибалась, ведь джентльмен, насколько я помнил из литературы, всегда обязан пропустить даму вперед.

Подталкиваемая автоматом, Марсела на подгибающихся коленках вошла на верхнюю ступеньку лестницы и схватилась рукой за что-то напоминающее перила. И тут…

Нет, лазеры не заработали. Просто что-то щелкнуло, заурчало, и лестница вместе с Марселой быстро заскользила вниз.

— Черт побери! — взревел Капитан. — Держи ее! Я закинул автомат за спину и прыгнул следом за Марселой. Промчавшись десять-двадцать ступенек, я сцапал ее за плечи и начал было тащить обратно. Она не упиралась, но сами понимаете, как удобно взбираться вверх по эскалатору, стремительно скользящему вниз. И это было еще не все. Наверху что-то лязгнуло, и участок пола, который сдвинулся вместе с кроватью, когда люк открылся, по-видимому, решил вернуться на прежнее место. Снизу этот участок, оказывается, держался на бронированной плите толщиной в два фута. Капитан, чертыхаясь, пытался ее чем-нибудь заклинить, но неудачно. Свет померк, крышка захлопнулось.

Еще одно подземное путешествие

Темно было какую-то секунду, может быть, — две, потом зажегся свет. Мы ехали вниз по узкой бетонной трубе, освещенной пунктиром из ламп дневного света, нижний конец которой терялся во тьме. Одновременно горело только десять ламп, освещавших примерно сто футов лестницы. Постепенно лампы, которые оставались позади, гасли, а впереди зажигались новые. Хотя угол наклона эскалатора был лишь немногим больше тридцати градусов, у меня все же оставалось неприятное ощущение, что меня везут в преисподнюю. Марсела уселась на ступеньку и выбивала зубами канкан, бормоча что-то о Пресвятой Деве. Я уселся рядом, положив на колени автомат и пытаясь предположить, куда нас вывезет эта дурацкая лестница. Понемногу я начал находить некоторые преимущества в своем положении. Во всяком случае, мне оно казалось более выгодным, чем то, в каком очутились Капитан, Малыш, Пушка и Китаец Чарли. Меньше чем через час по моим прикидкам их должны были перестрелять или взять в плен. Последнее, вероятно, было много хуже первого. Пока я оставался наверху, мне грозила та же участь. Теперь совершенно реальная угроза отодвинулась, и все опасности носили чисто предположительный характер.