Наследник для врага - Ая Кучер

Наливает воду из-под крана, жадно пьёт, а его кадык дергается при каждом глотке. Наблюдаю, убеждаю себя, что Ян снова спокойный. И я не понимаю таких перескоков, боюсь его.

Мужчина со стуком опускает стакан на стол, ерошит свои темные волосы. Я задерживаю дыхание и нахожу в себе смелость посмотреть на Яна прямо.

— Объяснишь? — прошу, а горло словно сжало. — Я не понимаю, Ян. Ты обвиняешь меня в чем-то ужасном и…

— Не переживай, золотко. Это никак не повлияет на твою жизнь здесь. Я же сказал, что не наврежу. Поужинай одна, я прогуляюсь.

— Нет! — подскакиваю с дивана, сама не понимаю, что мною движет. Но преграждаю Яну путь, сохраняя безопасное расстояние. — Ты не можешь сказать такое и уйти, просто бросить меня. Я не делала такого!

— Сонь, не нарывайся. Я иногда забываю о том, кто ты. А после накрывает, сейчас мне лучше уйти. Тебе же лучше.

— Ты сказал, что не навредишь… ребенку, — именно так, ведь всё время волновал малыш, а не я. И сейчас я понимаю причину. — А значит, я в безопасности.

Ян сжимает челюсть, пронзает меня недовольным взглядом. Не сдерживаюсь, отступаю на шаг, обнимая себя за плечи. Я хочу разобраться, и хоть это мужчина мне должен.

Меня потряхивает, как при температуре. Прислоняюсь спиной к входной двери, взгляд мечется. Только не на злого Яна, не на его сжатые кулаки, не сведенные брови.

Он умеет удивительную способность. Перескакивает от полного покоя до пика ярости за пару секунд. Господи, такое впечатление, что у него раздвоение личности.

Но это не так. Просто защитная реакция, я знаю. Когда настоящие эмоции подавляются, скрываются за другим образом. А после, благодаря триггеру, вырываются наружу.

Видимо, для Яна триггер — я.

— Пять лет назад мне было сколько? Пятнадцать? Ян, ты сам должен понимать…

— Я всё понимаю. Пятнадцать, глупая, неопытная. Но это не оправдывает. Уйди с дороги, Сонь.

— Господи, да я в пятнадцать…

— Проходила замечательную практику, да? Папаша всунул в испанскую клинику, чтобы дочь порадовалась.

Киваю, не понимая, к чему ведёт мужчина. Это было, и не секрет. Я так хотела в медицину, а папа помог мне попробовать. Помогать медсестрам, разносить вещи.

Нас вдвоем с моей лучшей подругой отправили. Летние каникулы, мы развлекались. Иногда, носились по больнице, а после помогали всему персоналу. Мне так нравилось…

— Какое это имеет отношение? — в груди скребётся ощущение, что я чего-то не понимаю. — Ян? Я ничего не делала, я не…

— Ты разносила растворы для капельниц, да? Удобно было, взяла одну правильную и помогла своему отцу.

— Ян! Я бы не… Я разносила одинаковые для всех, я не…

— Верю, Сонь, что ты могла не знать. Просто не поняла, чем это закончится. Хочу в это верить. Но факт есть. Русская практикантка принесла раствор для капельницы, а после моя жена умерла вместе с ребенком.

— Это мог кто угодно сделать! Я никогда не…

— Не мог. Думаешь, я не опросил всех за это время? Не узнал, как всё было по секунде в тот день? Млять, Соня, я потерял семью! Я узнал всё. От и до, когда поставили капельницу, какие лишние препараты там были, откуда взяли лекарства… Я всё узнал. Чья дочь это сделала и кто помог. Поэтому — просто уйди с дороги, мать твою!

Прикусываю губу, до металлического привкуса. И делаю шаг в сторону, обескураженная информацией. Ян действительно верит в то, что говорит. Не сомневается, не гадает.

Он верит в то, что я могла помочь отцу. Могла убить его жену и ребенка. И теперь всё становится таким понятным, ярким. Он не просто пробирался к отцу через меня, он и мне мстил. За то, чего я не совершала.

Ян уходит, хлопнув дверью.

А я остаюсь одна, полностью раздавленная.

Несколько минут смотрю вслед мужчине, не понимая, что произошло. То есть, в голове остается всё сказанное, проникает под кожу. Но при этом… Не могу поверить, что Ян думает подобное обо мне.

Это он! Он обманывал меня с самого начала, он играл со мной и издевался, зная, что я верю каждому слову. Это Волков притворялся другим человеком, а не я.

Вздыхаю, обнимая себя руками. Умываюсь в ванной, пока кожу не начнет пощипывать от холодной воды. Немного успокаиваюсь, беря себя в руки. Волноваться нельзя. А то, что Ян придумал себе что-то — его проблемы.

Я бы никогда так не поступила! И не важно, давала клятву врача или нет. Это жизнь другого человека, жизнь ребенка. Нужно быть законченным мерзавцем, чтобы пойти на такое.

Даже если мой отец… Всхлипываю, кусая губу до крови. Даже если у папы есть проблемы с Яном, то он же… Он должен решать всё только с Волковым, не привлекая другим. Это их разборки, а вмешивают посторонних.

Я заставляю себя поужинать. Медленно нарезаю мясо и картофель, на микроскопические кусочки. Занимаю себя однотонными движениями, чтобы мысли не разъедали изнутри.

Ян ошибется. Это не я. Не я в этом замешана, никто и никогда не просил меня о таком. Это бред, настоящее безумие. Взять специальный раствор, навредить кому-то…

А Волков… Господи, что в голове у этого человека?! Он спал со мной, целовал! И при этом был уверен, что я убила его жену и ребенка. Разве можно быть настолько двуличным?

Отправляю часть ужина в урну, не в силах прожевать. В горле ком, которые стараюсь протолкнуть апельсиновым соком. Забираюсь на диван, натягивая на плечи плед.

Не хочу уходить в свою спальню, не могу. Наверное, во время аварии я приложилась головой. Потому что жду разозленного мужчину, чтобы всё выяснить.

Нельзя меня так обвинять и жить спокойной. Не позволю.

Как он там сказал? Авдеева кровь. Ну и ладно, пусть. А