Закон проклятого - Дмитрий Силлов

Иван сидел за столом и чистил пистолет. Лютый свернулся напротив в довольно внушительный клубок и не мигая следил за работой хозяина. «Вальтер», так некстати давший осечку в ресторане, был в порядке – подвёл слишком старый капсюль. Сейчас Лютый смотрел на блестящие новые патроны, только что купленные Иваном через Сашкиных криминальных знакомых, и ждал, когда же хозяин закончит заниматься ерундой и раскроет папку с бегающими картинками, столь любимую огромным котом.

Хозяин ерундой заниматься закончил, вогнав магазин в «вальтер», протёр руки тряпкой… но тут задребезжал противным голосом телефон, и Лютый, недовольно фыркнув, соскочил со стола и пошел на балкон считать ворон. Кот по опыту знал, что хозяин сейчас либо куда-то уйдет, либо будет долго и нудно что-то бубнить в трубку. В любом случае, папка с картинками отменялась надолго.

Иван снял трубку:

– Кто это?

– Ваня, это Маша из ресторана.

– Привет.

Парень засунул «вальтер» в только что приобретенную кобуру и положил пистолет в ящик комода.

– Значит, тебя зовут Маша. Вот и познакомились. Никак снова хулиганы обижают?

– Да нет, просто позвонила сказать спасибо за всё.

– Пожалуйста, – хмыкнул Иван, – заходите, если что…

– Ты меня приглашаешь?

Девчонка явно напрашивалась в гости. Почему бы и нет?..

– Приходи.

Иван продиктовал адрес.

– Только у меня такой бардак…

– Это ничего, я приберу, – чему-то обрадовалась девчонка. – Должна же я как-то отблагодарить своего рыцаря…

«Твой армянин теперь каждый месяц нас на всю катушку благодарить будет», – подумал Иван, но в трубку этого говорить не стал.

…Лютый сидел на балконных перилах и всем своим видом выражал недовольство. Иван вышел на балкон. Осенний ветерок гонял по двору желтые опавшие листья и играл кисточками на кончиках кошачьих ушей. Парень погладил мягкую спину зверя и виновато попросил:

– Ты уж посиди здесь, у меня вроде как гости намечаются…

Лютый обиделся уже не на шутку, отвернулся и превратился в неподвижную статую.

Мягкая спина напряглась и стала каменной. Иван постоял ещё рядом, покряхтел, развел руками и ушел, прикрыв за собой стеклянную дверь.

Заверещал недорезанным поросенком дверной звонок. Иван открыл дверь. На пороге стояла знакомая курносая девчонка… Вроде знакомая…

Цвета воронова крыла густые волосы, ранее заплетенные в крысиные хвостики, рассыпались по плечам. Легкие штрихи косметики на лице превратили симпатичную девчонку в настоящую красавицу. Она стояла на пороге, теребя ремешок сумочки, голубые глаза смотрели на парня весело и чуть смущенно…

Иван немного обалдел.

– Здрасте, – выдавил он, пропуская гостью в квартиру.

– Здравствуй. А почему на «вы»?

– Да это я так, охре… то есть растерялся маленько. Больно ты сегодня красивая.

– Спасибо, – улыбнулась Маша. – А у тебя ничего, уютно… Только пыльно немного…

«Уютно» представляло собой однокомнатную квартиру с ветхим комодом, поцарапанным круглым столом, тремя скрипучими стульями и тумбочкой. Правда, кровать была роскошная, приобретенная дедом Евсеем Минаичем в незапамятные времена за копейки в комиссионном магазине, а теперь, наверное, стоящая немереных денег, – дубовая, массивная, с резными ножками.

«Пыльно» – это тоже было мягко сказано. Маша скинула куртку, засучила рукава и шустро принялась за уборку.

– Да ладно тебе, я сам… – попытался вмешаться Иван.

– Сам ты уже месячишко точно ни к чему не притрагивался, – проворчала Маша, споро орудуя тряпкой.

Иван смирился с произволом и принялся помогать.

Потом они пили чай. Потом смотрели видео. Потом долго целовались. Потом Иван начал медленно расстегивать шерстяную вязаную кофточку на девичьей груди, и Маша вздохнула так, что Лютый на балконе навострил уши, покосился через стекло на всё это дело, махнул в душе на хозяина лапой и, решив, что он тоже не лыком шит, перелез на соседский балкон, а оттуда сиганул на крышу – знакомиться с персидской кошкой, сбежавшей на время от хозяйской опеки. Долго потом дивился хозяин дорогой животины, откуда у чистопородных детей его ненаглядной Эльвиры такие наглые, кровожадные морды и забавные кисточки на ушах…

Дореволюционная кровать была сработана на совесть, другая давно б уже развалилась от столь бешеного темпа любовной схватки. Маша стонала, закрыв глаза и обхватив руками спину парня. Иван смотрел на её лицо, полуоткрытый рот, разметавшиеся по подушке волосы – и… видел совсем другое…

Что-то животное просыпалось в нём, рождалось в центре мозга, горячей волной разливалось по телу, заставляя его все быстрее двигаться в бешеном ритме. Самый древний инстинкт, сильнее которого лишь голод и страх смерти, швырял его в бездну безумия, рождая в голове неясные образы…

В комнате, кроме них, не было никого. Но в то же время… Почти что закатившееся за крыши близлежащих домов солнце бросало в полуоткрытую балконную дверь последние тусклые лучи, пятная стены дрожащими, причудливыми тенями. Тени шевелились, создавая целый сонм гротескных, странных фигур, которые каким-то непостижимым образом жили и принимали участие в том, что сейчас происходило в комнате. Они тянули к Ивану свои неестественно длинные руки и что-то шептали нараспев расплывчатыми черными ртами.

Иван не понимал слов, но тихий, жуткий лепет бередил душу, будил скрытые желания, в которых порой страшно признаться даже самому себе.

Ему вдруг страшно, до безумия захотелось сделать девушке больно. Он понял, что ему сейчас нужно что-то большее, что отныне истинное, настоящее наслаждение с женщиной он сможет получить лишь тогда, когда это мягкое, податливое тело задёргается в судорогах, предшествующих агонии. Он представил, как его руки ложатся на горло Маши, как он начинает сдавливать его в такт движениям бешеного первобытного ритма, как рвется хрип из передавленного пальцами горла…

«Сделай это, сделай. Ведь так легко протянуть вперед руки и сжать такую тонкую шею, – шептали тени. – Посмотри, как бьется на ней жилка. Ну чего же ты ждешь, человек? Смелее, тебе понравится…»

…Иван вернулся из небытия от пронзительного крика. Кричала Маша, в широко раскрытых голубых глазах плескался ужас. Иван дернулся ещё раз, волна блаженства затопила его, он упал на девушку и как бы со стороны услышал собственное рычание, вместе с воздухом рвущееся из лёгких…

– Господи… О, Господи… – шептала девушка.

– Что с тобой, – прошептал Иван, постепенно возвращаясь в реальность.

– Ваня… У тебя было такое лицо… Тогда, в ресторане, я думала, что мне показалось… Ванечка, ты же не человек… У людей не бывает таких лиц…