Второе пророчество - Татьяна Устименко

Спустившись в подземелье под городом, мы очутились в совсем другом мире — непонятном и пугающем. Здесь не работал сотовый телефон, воздух был застоявшийся, фонарики светили куда более робко, чем на поверхности, и, кажется, даже время, неумолимый страж и судья наших поступков и мыслей, текло как-то иначе — медленно и не линейно. Ощущение реальности сместилось, властно подсказывая: «Величие города — незыблемо, а вы всего лишь жалкие людишки, слишком много мнящие о себе. Вы ничто пред лицом времени и вечности, и, если потребуется, я уничтожу вас, не задумываясь!» Распростертый над нашими головами каменный монстр давил, будто могильная плита, заставляя испуганно ухать сжавшееся от робости сердце и превращая участившийся пульс в дикий перестук кастаньет. И вместе с городом на нас взирала сама вечность — небрежно, высокомерно, отрешенно…

Я растерянно передернула плечами и взглянула на свои наручные часы. Клянусь памятью деда, в тот момент я пребывала в состоянии твердой уверенности, что мы провели в этих богом забытых подземельях не менее суток, но, к моему безмерному удивлению, неторопливые стрелки отмерили всего лишь три часа с тех пор, как мы покинули внешний мир, кажущийся мне теперь таким родным и уютным. Все познается в сравнении.

Все это время мы передвигались по сравнительно сухому и чистому тоннелю, выглядевшему вполне современным и ухоженным. Никакой тебе мистики и ужасов в стиле романов Стивена Кинга — обычная городская канализация, конечно, немного подзапущенная, но отнюдь не заброшенная. В общем, ничего такого, что хоть смутно намекнуло бы на конечную цель нашего путешествия.

— Отдохнуть бы, — заканючила уставшая Галка, враскачку ковыляющая на своих каблуках, — ноги отваливаются!

Игорь неодобрительно покосился на ее белые лаковые сапожки и осуждающе покачал рыжей головой.

— Папочка, купи мне кроссовки, ведь лето уже на дворе, — тоненьким фальцетом пропел он, довольно правдоподобно имитируя жалобный голосок ребенка-попрошайки, — ну пожалуйста! — И тут же добавил наигранно басовито: — Нет, сынку, ты еще коньки не износил!

Не сдержавшись, я прыснула, оценив адекватность его юмора.

Галка обиженно надула губы.

— И че куксимся? — насмешливо осведомился диггер, одновременно заговорщицки подмигивая мне. — Ты бы, блин, еще лыжи надела!

— Так нет у меня другой обуви. — Галка подняла на него страдальчески распахнутые голубые глаза, набрякшие крупными слезами. — Не выпускают ее нынче без каблуков…

— Ох, бабы! — философски буркнул наш похититель, умудрившись вложить в эту короткую фразу целую массу противоречивых эмоций. — И с вами нехорошо, и без вас — плохо. Садись… — Он бросил на пол свой рюкзак и приглашающе взмахнул рукой. — Снимай сапоги и давай их мне…

Я посмотрела на диггера недоуменно.

— А ты чего вылупилась? — хмыкнул он. — Сами же привал просили. — Игорь чиркнул ногтем по голенищу моего сапожка — удобного, на устойчивой плоской платформе. — Ладно, хоть ты оказалась чуточку умнее своей товарки. — Он вытащил из рюкзака плитку горького шоколада и термос с горячим чаем. — Самая подходящая в походе еда! Да садись уже, клуша! — сердито прикрикнул он на нерешительно переминающуюся Галку, — Я, конечно, в моде ничего не смыслю, но кое-что исправить могу…

Он сунул мне термос, силой усадил Галину, мигом стянул с ее ног дорогущие финские сапоги и вытащил из укрепленных на поясе ножен здоровенный армейский тесак, с вделанным в рукоятку компасом. Я с усмешкой следила за его действиями, уже догадываясь о том, что сейчас произойдет…

Игорь ловко пристроил Галкины сапожки на выступ бетонной плиты и двумя меткими ударами начисто оттяпал им каблуки.

— Злыдень! — шокировано взвыла подруга, прижимая к груди изуродованную обувку. — Да ты хоть понимаешь, сколько они стоят…

— На! — Диггер небрежно перебросил ей восьмисантиметровые кусочки белого каучука. — Потом сдашь в ремонтную мастерскую, чтобы тебе их обратно присопливили, делов-то…

Мы наспех перекусили шоколадкой, компанейски передавая друг другу латунный стаканчик с чаем и запивая импровизированный обед обжигающе горячим напитком. Опытный диггер оказался прав — от подобного сочетания продуктов у нас сразу прибавилось сил, а по телу разлилась теплая волна бодрости и оптимизма. Мы немного посмеялись над вразвалку вышагивающей Галиной, вынужденной по-балетному расставлять в стороны задравшиеся кверху носки сапог, но тем не менее темп нашего движения возрос в разы, неумолимо приближая к искомой цели.

— А куда мы идем-то? — миролюбиво поинтересовалась я, подстраиваясь под размашистую походку неутомимого диггера.

Игорь, пару глотков хлебнувший из спрятанной на груди фляжки с коньяком и, видимо, потому заметно подобревший, ответил мне милостивой улыбкой.

— Сама скоро все увидишь, — ответил он. — Этот коллектор ведет к площади Тысяча девятьсот пятого года, до революции называвшейся Кафедральной. Сейчас мы находимся в безопасной части подземелий, именно в той, которую Они и называют городом Зеро…

— Они? — не поняла я. — Это кто?

— Скоро узнаешь! — повторно пообещал диггер, наслаждаясь моим любопытством. — А знаешь, — он поощрительно похлопал меня по плечу, — ты вполне ничего! Из тебя мог бы получиться неплохой изыскатель. Не ноешь, умеешь держать темп и не дура. Да и симпатичная. При других обстоятельствах, — тут он вздохнул с неподдельным сожалением, — я бы и впрямь не отказался замутить с тобой романчик. Но, увы…

«Господи! — мысленно ахнула я. — Что за обреченность? Уж не на убой ли он меня ведет?» — Но внешне я постаралась ничем не выдать овладевшего мною страха, ибо паника самый верный путь к гибели.

— А зачем нам нужны эти Они? — как ни в чем не бывало продолжила расспросы я. — Я думала, ты и сам дорогу знаешь?

— Понимаешь, я за Грань никогда раньше ходить не отваживался, — нехотя признался Игорь, смущенно отводя глаза и краснея так, словно я уличила его в недостойной мужчины трусости. — Опасно там очень, — он помолчал, — ну да сегодня нам все равно туда сунуться придется…

— И?.. — выжидательно подначила я.

— Чего «и»-то? — назидательно хмыкнул он. — Вот сейчас придем на место, поговорим с Летописцем и вызнаем, как за Грань попасть можно с минимальным риском для жизни…

— Слушай, — демонстративно обиделась я, — ты, похоже, меня совсем за дурочку держишь, да еще и брешешь не переставая. Город Зеро, Грань, Летописец, Они… — я драматично понизила голос, — еще хоббитов с эльфами ушастыми сюда приплети. Тоже мне, Толкиен недоделанный! Надеешься, я в твои сказки поверю? Так мне, чай, уже не десять лет…

— А мне фиолетово, поверишь или нет! — ответно огрызнулся обозленный моим скептицизмом диггер. — Да только не привираю я ни капли. Смотри сама. — Он протянул руку, выставленным пальцем указывая вперед. — Убедилась?

Я глянула в указанном им направлении, прищурилась и… увидела!

Тоннель заканчивался весьма просторным круглым помещением с высоким потолком, там и сям подпертым мощными четырехгранными колоннами. Подземный зал освещался мутным светом нескольких фонарей, установленных прямо на полу. Большую часть свободного пространства занимали хаотично разбросанные матрасы и одеяла, на которых вповалку лежали и сидели грязные, неряшливо одетые люди, а в стенах помещения я заметила глубокие ниши, занавешенные цветастыми драными занавесками. В спертом воздухе подземелья витал запах несвежей пищи и нездоровых, давно не мытых человеческих тел. Галка брезгливо зажала нос, изумленно разглядывая этот приют страданий, вместивший в себя отребье человеческого общества. Я же, наоборот, жадно разглядывала представшую перед нами картину, прикидывая, насколько шумный фурор способна произвести статья о нижнем ярусе нашего полуторамиллионного города. Да мой главред просто кипятком писать будет! Трудно сказать, испытывала ли я тогда искреннюю жалость к этим людям, поправшим главный жизненный принцип — не сдаваться никогда и ни при каких обстоятельствах… Чаще всего случается так: каждый из нас лично отвечает за собственную судьбу и собственноручно кует свое счастье или несчастье.

«А ведь ясно, что те, кто комфортабельно проживает наверху, даже и не догадываются о творящемся у них под ногами кошмаре, — возбужденно думала я, наблюдая за Игорем, без малейшего смущения бродящим между подземными жителями, непринужденно с ними болтающим да раздающим сигареты и дешевые леденцы. — Здесь обитают злосчастные неудачники, не сумевшие противостоять необузданной мощи города-спрута, запутавшиеся в удушающих объятиях его щупалец и смирившиеся с ролью слабых жертв!» Я невольно содрогнулась, в полной мере постигнув неприглядную истину, представшую передо мной во всей своей катастрофичности: вот оно, последнее прибежище, ожидающее любого из нас — оступившегося и не сумевшего вскарабкаться по лестнице успеха. Или, как весьма образно говаривала мудрая Эмма Эдуардовна, от подиума до панели всего один шаг, а вот в обратном направлении — бездонная пропасть…