Вредная утопленница - Наталья Александрова

В дальнем конце кабинета была еще одна дверь, точнее, арка, задернутая белой шторой. Возможно, у Наины там операционная, или процедурная, или что там еще бывает у врачей?

Настороженно покосившись на эту арку, Надежда подошла к письменному столу. На столе стоял компьютер. Снова опасливо взглянув на белую занавеску, Надежда Николаевна обошла стол и взглянула на светящийся экран.

– Я только одним глазком! – пробормотала она, оправдываясь перед своим внутренним голосом, который снова предостерегающе заныл.

На экране была страница текстового документа – что-то вроде медицинской карты, которую сама Надежда держала в руке.

На самом верху страницы жирным шрифтом было выведено имя пациента, точнее пациентки.

«Горожанкина Елизавета Петровна», – прочитала Надежда.

Ого, вот это везение! Ведь именно такую фамилию назвала вишневая дама, соседка загадочной пациентки из триста седьмого номера… из медицинской карты можно много о ней узнать…

Впрочем, тут же остудила себя Надежда, узнает ли она правду? Ведь сама она только что сообщила девушке из регистратуры вымышленные данные, так кто мешал так же поступить и этой загадочной особе?

Ниже были размещены остальные данные – адрес, телефон, записи врачей…

Однако Надежда не успела их прочесть.

Сквозняк приподнял белую штору, и Надежда увидела кое-что куда более важное.

Она не поверила своим глазам, подскочила к шторе, отдернула ее…

И попятилась в ужасе.

За шторой действительно была небольшая процедурная. Возле стены стоял стеклянный шкафчик с какими-то медицинскими инструментами и медикаментами, рядом с ним – кушетка, застеленная белоснежной простыней, за кушеткой – еще один шкафчик, в котором стояли рядком картонные папки, видимо, с личными делами больных. Впрочем, часть папок была выброшена из шкафа и в полном беспорядке валялась на полу.

Но разумеется, не это привело Надежду Николаевну в ужас.

На полу, у самого порога процедурной, лежала на спине женщина средних лет в белом врачебном халате.

Именно ее ногу в коричневой туфле с квадратным носком заметила Надежда, когда сквозняк приподнял край шторы.

Сейчас же она увидела всю Наину Ивановну – от упомянутых уже коричневых туфель до тусклых, коротко стриженных волос с пробивающейся у корней сединой.

Но самым ужасным было лицо женщины – багровое, с выпученными глазами в красной сетке лопнувших сосудов, с вываленным лиловым языком…

Наина Ивановна была задушена, причем задушена совсем недавно – ведь всего несколько минут назад она разговаривала по телефону с девушкой из регистратуры.

А потом… Надежда вспомнила голос, который отозвался из-за двери кабинета на ее стук. Этот голос показался каким-то странным, словно полузадушенным. Собственно, она не могла сказать, мужской это был голос или женский. Просто ожидала услышать голос Наины Ивановны, поэтому и посчитала голос женским. Но теперь она поняла, что ей ответил не кто иной, как убийца, что в ту самую секунду, когда она подошла к двери кабинета, он душил Наину Ивановну…

Надежда Николаевна представила руки убийцы на горле Наины… и тут же перед ее внутренним взором предстала другая картина – два силуэта на фоне освещенной занавески, мужчина душит женщину…

История повторяется. Наверняка это тот же душитель пришел сюда, чтобы покончить с Наиной Ивановной, потому что она что-то знала о том, первом убийстве, что-то знала о девушке, которая провела какое-то время в этой клинике, записавшись под именем Елизаветы Горожанкиной. Он обошел Надежду всего на несколько минут, успел войти в этот кабинет немного раньше ее, задушил Наину Ивановну и забрал папку с картой Горожанкиной.

Но как он отсюда сбежал? Ведь Надежда сидела перед дверью кабинета, и оттуда никто не выходил!

Она с трудом оторвала взгляд от жуткого лица мертвой женщины и увидела распахнутое окно. Вот почему в комнате гулял сквозняк, приподнимая время от времени белую штору! Убийца выпрыгнул через окно, благо кабинет Наины находился на первом этаже.

Надежда Николаевна, покачиваясь, вернулась в кабинет.

Она подошла к компьютеру, и ее взгляд снова остановился на файле с данными таинственной пациентки.

Убийца унес папку с этими данными, но то ли не подумал о компьютере, то ли не успел ничего с ним сделать, так как его спугнула Надежда.

Она попыталась запомнить текст на экране, но в теперешнем своем состоянии не могла этого сделать. Буквы плясали перед глазами, складываясь в какие-то бессмысленные слова.

К счастью, рядом с компьютером стоял принтер. Надежда отправила документ на печать.

И в эту секунду в дверь кабинета кто-то постучал.

Надежда схватилась за голову: если сейчас ее найдут рядом с трупом Наины Ивановны, ее наверняка посчитают убийцей!

Стук снова повторился.

– Одну минуточку! – проговорила она сдавленным, полузадушенным голосом – точно таким же, какой она несколько минут назад услышала из-за двери кабинета…

Листок с распечаткой вылетел из принтера. Надежда схватила его, забежала в процедурную, с неожиданной ловкостью взлетела на подоконник и выскочила в окно…

Под окном была клумба с разноцветными петуниями. Надежда не удержалась на ногах, приземлилась на четвереньки, но тут же поднялась и припустила прочь от злополучного медицинского центра.

Отбежав метров на двадцать, все же оглянулась, увидела смятые цветы, глубокие следы на клумбе и огорчилась – кто-то возился с этими петуниями, поливал их, пропалывал…

В следующую секунду она поразилась себе самой: как она может огорчаться из-за смятых цветов, если только что почти на ее глазах убили женщину?

Да и сама она… Если бы она вошла в кабинет на минуту раньше – ее тоже могли убить!

Да и сейчас она вовсе не избежала опасности.

Ведь ее видели в клинике, девушка из регистратуры направила ее в кабинет Наины Ивановны, и через несколько минут ту нашли мертвой… или вот-вот найдут…

Со стороны медицинского центра донесся оглушительный, душераздирающий вопль.

«Ну вот и нашли», – подумала Надежда, усилием воли замедляя шаги, чтобы встречные прохожие не запомнили бегущую женщину. И так вид у нее небось дикий, а если еще бежать, точно заподозрят во всех грехах.

«Я говорил! – заливался внутренний голос пожарной сиреной. – Я предупреждал, что так будет!»

«Врешь ты все, – устало ответила Надежда, – что так все будет, ты даже не предполагал».

Душа ее была просто скована ужасом. Перед глазами стояло сине-багровое лицо задушенной докторши. Глаза, вылезшие из орбит, и вываленный язык.

Надежда застонала и против воли убыстрила шаг, ей хотелось поскорее оказаться как можно дальше от злополучного медицинского центра. Прибежать домой, закрыться на все замки, прыгнуть в кровать и укрыться одеялом с головой. И чтобы никто не трогал. Телефон отключить.

Это был полный кошмар. Ни разу еще не случалось ей попадать в такую историю. Мало того что, войди она в кабинет чуть раньше, убийца мог задушить и ее. Или стукнуть чем-нибудь по голове – ей-то, Надежде, какая разница была бы…

Так еще могли же войти и застать Надежду прямо над трупом! Кто поверит, что она нашла Наину Ивановну уже задушенной? Никто же убийцу не видел…

Противнее всего, что в этой ситуации нельзя никого винить, кроме себя. Ну что ее потянуло в этот центр «Гигея», провались он совсем? Что ее заставляло расследовать это несчастное убийство? Ну, убили и убили девушку, в конце концов, ей уже все равно.

Надежда почувствовала самую настоящую ненависть к неизвестному убийце, к его жертве, к двум нахальным и ленивым ментам, а также к себе самой – упертой идиотке.

Она выскочила на проспект и подняла руку.

Через несколько минут Надежда ехала домой в маршрутке.

Напротив нее сидела женщина примерно ее возраста с многочисленными сумками и пакетами. Женщина время от времени странно поглядывала на Надежду и наконец, пригнувшись к ней, прошептала:

– Женщина, у вас блузка расстегнута!

Надежда вспыхнула, схватилась за ворот и убедилась, что две верхние пуговицы блузки оторвались. Наверное, это случилось в момент приземления на клумбу.

– Ой, правда! – проговорила она вполголоса. – Это, наверное, в метро, такая толчея!

– Вот, возьмите! – Сердобольная женщина протянула ей булавку.

Надежда заколола воротник блузки и только сейчас осознала, что держит в руке смятый листок бумаги. Это были личные данные таинственной пациентки из триста седьмого номера, которые она успела распечатать перед побегом из клиники.

Первой мыслью было отбросить от себя листок, как будто это ядовитая змея. Но та же пассажирка напротив заметит и сделает замечание. Надежда сложила листок пополам и убрала его в сумку.

Ночь прошла ужасно. Едва Надежда смежала веки, как перед глазами тотчас вставало жуткое лицо задушенной докторши, никуда от него было не деться. Надежда Николаевна ворочалась с боку на бок, вставала, пила воду, распахивала окно, чтобы подышать свежим ночным воздухом, – ничего не помогало. Мужу, который, придя с работы, поразился ее измученному виду, Надежда сказала, что плохо себя чувствует от жары, поэтому он ничуть не удивлялся ее бессоннице. Кот Бейсик в жаркое время года спал в гостиной на полу, чтобы обвевало сквознячком, Надежда ему не мешала.