Неизбежная могила (ЛП) - Джоан Роулинг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как твоему клиенту это удалось?
— Он… ушел не по своей воле, — нерешительно ответила Пруденс.
— Ты имеешь в виду, что его исключили?
— Дело было не… у него начались проблемы со здоровьем, — сказала Пруденс, — но большего я сказать не могу. Достаточно сказать, что ВГЦ не позволяет своим членам уйти по собственной воле, пока они не перестанут приносить пользу. Ты должна быть очень осторожной, Робин. Ты когда-нибудь читала Роберта Джея Лифтона? Его труд «Преобразование мышления и психология тотализма»23? Или книгу «Борьба с контролем культа над разумом» Стивена Хассена24?
Робин покачала головой.
— Я одолжу тебе свои экземпляры. Отдам их тебе перед уходом. Способность распознавать их методы поможет тебе противостоять им.
— Робин умна, — сказал Страйк. — Она не купится на все это.
— Быть умным само по себе не достаточно для защиты, — возразила Пруденс. — Ограничение в еде, принудительное пение мантр, жесткий контроль над физическим окружением, копание в твоей душе в поисках мест, на которые стоит посильнее надавить, сильная любовь в одно мгновение и моментальное последующее унижение… мы все уязвимы, умны или нет…
— Ладно, — сказала Пруденс, вставая, — пойдем, примерим кое-какую одежду.
— Это так любезно с твоей стороны, Пруденс, — поблагодарила Робин, когда психотерапевт повела ее наверх.
— Это не совсем любезность, — сказала Пруденс, снова улыбаясь. — Мне до смерти хотелось познакомиться с тобой, учитывая, что ты явно самый важный человек в жизни Корма.
Эти слова вызвали у Робин ощущение удара электрическим током.
— Он… он тоже очень важен для меня.
Они миновали открытую дверь очень захламленной спальни, которая, как Робин сказала бы наверняка, принадлежала подростку. В этот момент из нее выскочила черноволосая девушка в мини-юбке, держа в одной руке кожаную куртку, а в другой — сумку.
— Ой, — сказала она, увидев Робин. — Классные волосы!
Не дожидаясь ответа, она проскочила мимо них и сбежала вниз. Пруденс крикнула ей вслед:
— Напиши мне, когда тебя нужно будет забрать!
— Напишу, — крикнула девочка, и они услышали ее оклик: «Пока-пока, новый дядюшка», прежде чем хлопнула входная дверь.
— Это была Сильви, — сказала Пруденс, ведя Робин в большую, роскошной простоты спальню, а затем в зеркальную гардеробную, оборудованную вешалками для одежды. — Корм сказал, что тебе понадобится два или три наряда?
— В идеале, — сказала Робин. — Я обещаю, что буду с ними очень аккуратна.
— О, не волнуйся об этом, у меня слишком много одежды… это моя слабость, — призналась Пруденс с виноватой улыбкой. — Сильви только-только подросла, чтобы брать у меня вещи, которые мне больше не подходят, так что я вроде как перестала отдавать все это на благотворительность. Какой у тебя размер обуви?
— Тридцать девятый, — сказала Робин, — но…
— Идеально. Как и у меня.
— …правда не обязательно…
— Если ты пытаешься выглядеть богатой, аксессуары имеют значение, — сказала Пруденс. — На самом деле очень интересно готовить кого-то к работе под прикрытием. Корм мало рассказывает о том, чем вы двое занимаетесь — в профессиональном плане, я имею в виду, — добавила она.
Она начала доставать повседневные платья и различные топы и передавать их Робин. На ярлыках были фирмы, которые детектив никогда не могла бы себе позволить: Валентино, Шанель, Ив Сен-Лоран.
— …и вот это тебе очень подошло бы, — сказала Пруденс пять минут спустя, добавляя платье от Клоэ к тяжелой ноше, которую уже держала Робин. — Итак, примерь все это и посмотри, что подойдет. Здесь ты будешь в полном уединении, Деклана не будет дома еще час.
Когда дверь спальни закрылась за Пруденс, Робин положила стопку одежды на двуспальную кровать, затем сняла свитер и джинсы, оглядывая комнату. От дубовых половиц и широкой кровати из красного дерева до гладкой современной люстры, длинных газовых занавесок и настенного телевизора с плоским экраном — все говорило о хорошем вкусе и достатке. Страйк мог бы жить так, подумала Робин, если бы проглотил свою гордость и гнев и начал пользоваться щедротами отца — хотя, конечно, она не могла быть уверена, что этот дом купил именно Джонни Рокби.
Пруденс вернулась вниз в гостиную к Страйку, держа в руках две книги.
— Для Робин, — сказала она, кладя их на кофейный столик между ними.
— Спасибо, — ответил Страйк, когда она наполнила его бокал вином. — Слушай, могу я тебя кое о чем спросить?
— Продолжай, — сказала Пруденс, садясь напротив него.
— Этот твой клиент когда-нибудь был свидетелем сверхъестественных событий на ферме Чапмена?
— Корм, я не могу ответить.
— Я не собираюсь разыскивать твоего клиента, — заверил он ее. — Мне просто интересно.
— Наверное, я и так сказала слишком много, — сказала Пруденс.
— Понимаю, — сказал Страйк. — Больше нет вопросов.
Наклонившись вперед, он взял книгу «Борьба с контролем культа над разумом», перевернул ее и прочитал аннотацию на обороте.
— Ты заставила меня начать больше, чем раньше, беспокоиться о том, что Робин собирается проникнуть туда, — признался он.
— Хорошо, — сказала Пруденс. — Извини, я не имела в виду «хорошо, что ты волнуешься», я просто думаю, лучше, чтобы она понимала, во что ввязывается.
— Какого черта люди вступают в культы? — размышлял вслух Страйк. — Зачем давать кому-то такой контроль над своей жизнью?
— Потому что они не осознают, что в конечном итоге все окончится тотальным контролем, — сказала Пруденс. — Это происходит постепенно, шаг за шагом, после того, как их окружают всеобщим одобрением и похвалой, а также дают ощущение цели… разумеется, ты понимаешь привлекательность ощущения, что тебе открываются тайны бытия? Что ты получаешь ключ от вселенной?
Страйк пожал плечами.
— Ладно, а как насчет веры в то, что ты можешь реально изменить мир: облегчить страдания, искоренить социальные проблемы, защитить слабых?
— Почему ты должен вступать в культ, чтобы делать это?
— Не должен, — ответила Пруденс, улыбаясь, — но они очень хорошо умеют убеждать людей, что присоединение к ним — лучший способ достичь рая на земле, не говоря уже о рае после смерти.
— Единственный тип людей, от которых в ВГЦ, вероятно, не смогли бы многого получить, — и не то, чтобы они охотно их вербовали, — это апатичные лежебоки. ВГЦ охотится за идеалистами, которых они смогут превратить в
