Безумный бог - Трой Деннинг

Он вошел глубоко в живот. Я принялся поворачивать лезвие в разные стороны, как делали наемники калифа, чтобы их жертвы, ослабев, не смогли сопротивляться. Пилиас взвыл, тогда я оттолкнул его, и он повалился на пол, оставив меня залитым его кровью.

Вот так я отплатил за доброту своему лучшему другу: предательством, ранением и мукой. Сердце мое должно было бы возрадоваться, ведь ничто не доставляет такого удовольствия Единственному, как предательство друга, в ознаменование дня, когда он убил Келемвара. Но я ощущал пустоту и мерзость, словно стал прокаженным как снаружи, так и внутри. В эту минуту я посчитал себя Неверным и в своем отчаянии не мог отдать должное Кайрику.

Я окончательно высвободился из пут и подошел к Пилиасу. Снял с него рясу и кольчугу, промыл ему рану водой и перебинтовал, оторвав подол от рясы. Он очень страдал, но продолжал жить, и это послужило мне хоть небольшим, но утешением. Я заткнул ему рот кляпом и крепко связал его, хотя сразу было видно, что он не может пошевелиться от боли. Я говорил ему утешительные слова, велев продержаться до прихода колдуньи, которая наверняка его спасет. Точно не знаю, слышал он меня или нет - глаза его были закрыты, дыхание частое и поверхностнее.

В своей благословенной мудрости наш Повелитель Смерти предпочел не обратить внимания на это оскорбление и не поразил меня на месте смертельным ударом. Конечно, я заслужил смерть. Мало того, что посмеялся над Единственным, я еще попусту растрачивал время.

Подойдя к окну, я глянул за тяжелые занавески. К моему огромному облегчению, луна все еще окутывала цитадель бледным свечением и звезды до сих пор горели на фиолетовом небе. Я рассмотрел созвездия, чтобы узнать время. До рассвета оставался всего лишь час!

Я поспешно окинул взглядом двор, пытаясь определить, куда могли спрятать книгу. Под моим окном простирался главный внутренний двор крепости. По его краю выстроились многочисленные сооружения - конюшни, часовни, мастерские, спальные корпуса - все они стояли плотно прижавшись к массивной внешней стене. Сейчас там было полно народу - Огненные Кулаки, Адские Всадники и другие защитники монахов вороватого Огма.

В центре цитадели возвышалась черная базальтовая скала с множеством плато и рощица, испещренная извилистыми тропами и бурными водопадами. Именно здесь уносились ввысь легендарные башни Кэндлкипа, разбросанные тут и там по всему холму; каждая из них стояла в конце какой-то тропы и поражала своей высотой. А на самой вершине базальта находилась мощная Башня Хранителя, окруженная завесой дыма.

Я сразу понял, куда мне нужно идти, - не потому, что Башня Хранителя была самым безопасным местом для «Кайринишада», и, разумеется, не потому, что туда всего несколько минут назад ушла Руха, - я не имел ни малейшего желания следовать за этой женщиной куда бы то ни было. Я должен был отправиться туда потому, что из этой остроконечной башни доносился тихий зловещий шорох, не дающий мне ни секунды покоя своей безжалостностью. Это был зов «Кайринишада»: книга была живым, восприимчивым созданием, она могла почувствовать, что я рядом.

Пока я разглядывал скалу, у основания Башни Хранителя промелькнул луч желтого света, пройдясь по подъемному мосту и высветив фигуру колдуньи. Она остановилась, чтобы переговорить с охранником, и я вспомнил о знаке, который ей предлагал Пилиас. Хотя расстояние не позволило разглядеть, предъявляла она охраннику эмблему или нет, я почему-то не сомневался, что в Башню Хранителя допускаются только те, у кого есть эти знаки.

Я вновь подошел к Пилиасу и, пошарив у него в карманах, нашел маленький бронзовый диск. Мой дорогой друг сослужил мне еще одну службу! Я набросил на себя его рясу, подтянул подол, чтобы не спотыкаться, и почувствовал, как к животу прилипла пропитанная кровью шерстяная ткань.

Все мои надежды тут же улетучились. Какой часовой пропустит человека с таким пятном на одежде? Даже если бы мне помогла Тимора, Хозяйка Удачи и я каким-то образом миновал часовых у двери, Руха и Улронт все равно вскоре обнаружили бы мое исчезновение и забили тревогу. И даже если бы я нашел «Кайринишад» до того, как они меня поймали, все равно пришлось бы иметь дело с Гвидионом. Наверняка он спал возле книги, как пес рядом с хозяином. И как только я дотронулся бы до Кайрикова сокровища, он тут же вскочил бы и разрубил меня пополам, отправив мою бедную душу к Келемвару!

Все же у меня не оставалось другого выхода, как рискнуть. Отчаяние превратилось в моего друга, ведь потерявший надежду человек может попробовать все что угодно и при этом ничего не потерять. В голове у меня созревал весьма смутный план: как можно быстрее добраться до Башни Хранителя, бесшумно проскользнуть по ее залам и расправиться с любым, кто мне помешает, точно так» как я расправился с Пилиасом. И если такое вообще возможно, найти «Кайринишад», тем самым исполнив приказание Князя Безумия.

Я выскочил в окошко и проделал треть пути по двору, прижимаясь к внешней стене крепости, где тень была погуще. Затем я сунул кинжал в ножны и выбрал одну из многочисленных извилистых троп, ведущих к Башне Хранителя. Тут я передвигался увереннее: если бы кто и увидел меня из окна, то решил бы, что по тропе поднимается обычный монах.

На середине подъема выбранная мною тропа резко свернула к какой-то небольшой башне, где и оборвалась. Я сошел с протоптанного пути, углубившись в рощицу. Подъем продолжился гораздо медленнее из-за неровной земли и тьмы под низкими кронами. По холму протекал ручей, но из-за проклятой темноты я не смог разглядеть. в какую сторону он течет и вообще, почему огибает склон. вместо того чтобы стекать по нему вниз. Тут я совсем перестал ориентироваться, почувствовав, как земля закружилась в темноте, а потом вдруг словно перевернулась: уходящий вверх склон стал равниной, крутизна выровнялась, все деревья вокруг росли под углом, словно мощный ветер пригнул их вниз, и тогда я вспомнил сумасшедшие слова Кайрика, произнесенные у Нижних Ворот: «Все зависит от меня, разумеется… Ни в чем нет определенности, пока я сам не приму решения, где быть верху, а где низу», - и наконец-то их понял.

В ногах у меня появилась необыкновенная легкость, и я помчался сквозь тьму, ни разу не споткнувшись и не сбившись с дыхания. Мне больше не приходилось карабкаться вверх по склону. Теперь я бежал по земле ровной, как стол, поняв, что этот дар я получил от Кайрика, который также наградил меня еще одним даром, более значительным: возможностью подобраться к «Кайринишаду» с неожиданной стороны. Был ли это его план, я не знал, но чрезвычайно приободрился; я стал стремителен, как газель, и силен, как бык, пропоровший мне живот.