Золотое дерево - Розалинда Лейкер

На лице Габриэль не дрогнул ни один мускул, она осталась такой же непреклонной.

— Разговор окончен, — сухо сказала она.

Николя схватил ее за руку и заставил встать со своего места по другую сторону письменного стола.

— Эта сделка не имеет ничего общего с отношениями, сложившимися между нами! Что бы вы ни делали, вы не сможете помешать осуществлению моих планов!

Габриэль вырвала руки из его цепких пальцев и отступила на шаг назад.

— Между нами ничего не было и нет! И что бы вы ни говорили, это не убедит меня, я не изменю своего решения — вы не получите сырья с этой фермы! Ваш заказ ликвидирован!

В пылу ссоры ни Николя, ни Габриэль не слышали, как повернулась ручка двери и на пороге появился Эмиль.

— Я вынужден просить вас удалиться, месье Дево. Я одобряю то решение, которое приняла моя жена.

Оба мгновенно повернули головы в сторону вошедшего, их удивленные лица были все еще искажены выражением раздражения и досады друг на друга. Эмиль стоял, прислонившись к дверному косяку, его мертвенно-бледное лицо свидетельствовало о том, что ему стоило больших усилий добраться до конторы. Рядом с ним стояла Элен, поддерживая больного под руку. Габриэль вскрикнула, почувствовав сильную тревогу за здоровье мужа.

— Тебе не следовало так утомлять себя! Ты ведь еще не здоров, — Габриэль быстро поставила рядом с ним стул, — немедленно садись, иначе ты упадешь.

Однако Эмиль, не обратив никакого внимания ни на жену, ни на предложенный ею стул, продолжал говорить, обращаясь к Николя.

— Надеюсь, вы слышали, что я сказал. Мы еще не составили с вами договор и не подписывали никаких бумаг о сотрудничестве, поэтому я считаю, что каждый из нас волен отказаться от этой сделки. Со своей стороны, я даю вам слово, что все это останется между нами и не выйдет за порог этой комнаты.

— В таком случае я не стану возражать против вашего решения, — заявил Николя; его помрачневшее лицо свидетельствовало о переживаемых им чувствах, однако он старался держать их, в узде. Молодой человек взял свою шляпу и трость. — Не стану больше отнимать время у вас и мадам Вальмон.

Он сдержанно поклонился всем присутствующим, бросив на Габриэль тяжелый взгляд, пронзивший все ее существо, а затем быстро вышел из кабинета.

Эмиль больше не мог скрывать свою слабость, его колени подкосились, и обе женщины, бросившиеся ему на помощь, подхватили его под руки и усадили на стул. Габриэль схватила шаль, висевшую на вешалке в кабинете; и укутала плечи мужа, с ужасом думая о том, что у него может быть рецидив болезни.

— Что заставило тебя прийти сюда?

— Это я во всем виновата, — ответила за него Элен. — Я сказала Эмилю, что явился какой-то человек по, имени Дево и что ты страшно огорчилась, узнав об этом.

Габриэль присела на корточки у ног мужа и взглянула снизу вверх в его бледное, искаженное гримасой страдания лицо.

— Откуда ты узнал, что я отказала месье Дево в поставках сырья?

Эмиль задыхался от перенапряжения сил и говорил медленно, делая большие паузы между словами.

— Я и не знал об этом, пока не открыл дверь и не услышал твоих слов.

Дурные предчувствия охватили Габриэль, она заметила странный огонек, пылавший в глубине его глаз.

— Ты сердишься на меня?

— Прошу тебя, не сердись на нее, Эмиль, — горячо вступилась за подругу Элен. — Габриэль много работала все это время и делала это только ради тебя и во имя благополучия вашего дома. Доктор Жонэ настоятельно просил, чтобы тебя не волновали и особенно не беспокоили хозяйственными делами.

— По вашему, отказ от выгодной сделки и ссора с потенциальным клиентом являются заботой о моем душевном покое и кошельке? Оставьте нас, Элен. Пришлите сюда двух слуг с носилками для меня. Я вряд ли смогу самостоятельно проделать второй раз этот трудный путь.

Когда дверь за Элен закрылась, Габриэль не тронулась с места, продолжая сидеть у ног мужа.

— Ты знал, что я все это время работала здесь, заменяя тебя?

— Сначала я об этом и понятия не имел. Я был слишком болен, чтобы хоть о чем-то думать. Но постепенно для меня стала очевидным твое участие в делах.

— Я знаю, что поступила против твоей воли, и все же я не стану притворяться, отрицая, что получила глубокое-удовлетворение от работы.

Ему понравилась ее откровенность. Эмиль знал, что одним из ее лучших качеств является искренность, и ценил это в жене.

— Ты, наверное, чувствовала себя в своей стихии, — вздохнув, промолвил он, — и, несмотря на тот разговор, который состоялся у нас сразу после отъезда гостей, я не осуждаю тебя за то, что ты воспользовалась удобным случаем и избавилась от Дево.

Габриэль видела, что его глаза потеплели. Значит, он в душе не сердился на нее.

— Ты быстро понял, в чем дело.

— Если бы даже Дево был самим Наполеоном Бонапартом, я и тогда бы не стал на его сторону против воли моей жены.

Растроганная Габриэль, поддавшись внезапному чувству, прижалась щекой к руке Эмиля. Он доказал ей свою преданность, ту преданность, в которой они клялись друг другу в день свадьбы. Ее долг жены и спутницы жизни тоже состоял в том, чтобы хранить верность своему супругу. Так почему же тогда так щемит ее сердце, так холодеет душа и ей кажется, что она умирает? Неужели все это из-за того, что Николя Дево навсегда покинул их усадьбу? Ведь она сделала то, чего так долго добивалась.

Нервная и физическая встряска пошла на пользу Эмилю, и прогулка до конторы явилась тем поворотным моментом, с которого началось его полное выздоровление. Казалось, сам запах конторских чернил, книг и шелка послужил толчком к его выздоровлению. Элен теперь со спокойной душой могла возвратиться в Лион, поскольку видела, что болезнь Эмиля не дала никаких осложнений. Когда он вновь начал понемногу браться за дела и наведываться в контору ежедневно на несколько часов, само собой получилось так, что Габриэль каждый раз сопровождала его, и они вместе разбирали бумаги, проверяли счета и отчеты, всю ту документацию, которую она вела во время его болезни. Эмиль одобрил все ее начинания и позволил себе сделать лишь несколько критических замечаний, которые, впрочем, свидетельствовали лишь об отсутствии у нее опыта, а не деловых способностей. Габриэль знала, что это всего лишь переходный период и что когда Эмиль совершенно поправится, она сама вновь окажется не у дел, запертой в четырех стенах дома, и вынуждена будет опять целиком посвятить себя домашним заботам.

И вот однажды утром за завтраком Эмиль широко улыбнулся ей и сказал те слова, которые она с замиранием сердца ждала каждый день в течешгс этой последней недели.

— С сегодняшнего дня тебе больше нет необходимости сопровождать меня в контору. Я знаю, что у тебя много дел по дому, кроме того, самое время возобновить наши светские знакомства.

И как бы для того, чтобы вознаградить ее за покладистость, Эмиль в этот же день принес ей давно обещанный подарок — плетеную корзину, выстланную муслином и наполненную почти невесомыми мотками пряжи белого блестящего шелка. Эти мотки только что были взяты из шелкокрутильной мастерской, где опытные рабочие готовили шелк-сырец на продажу.

— Вот возьми, дорогая, шелк Вальмонов себе на новое платье. Сама выбери цвет, и красильщики выкрасят для тебя эти нитки.

Ее сияющие радостью глаза были для него лучшей благодарностью. Эмиль не хотел, чтобы какое-нибудь недоразумение нарушило их семейный покой и гармонию, установившуюся в их отношениях; он по достоинству оценил ту выдержку жены, с которой она, идя ему навстречу, отказалась от работы в конторе. Ворчливая капризная жена, постоянно устраивающая сцены, казалась ему сущим мучением. А в Габриэль Эмиль обрел ту женщину, о которой всегда мечтал, и он твердо решил все сделать для того, чтобы не потерять ее. После своей болезни он много размышлял, вспоминая, сопоставляя и сравнивая. Ему не давало покоя полное страдания выражение глаз жены, когда она говорила о нежелании вновь встретиться с Николя Дево. В дальнейшем его смутное предчувствие вполне подтвердились. Когда он открыл дверь в свой кабинет, его поразила увиденная им сцена. Казалось, сам воздух был наэлектризован и, несмотря на запальчивость двух ссорящихся людей, те взгляды, которые они в это время бросали друг на друга, выдавали совсем другие чувства. Не похожие на обоюдную ненависть и враждебность.

Габриэль решила окрасить подаренный ей мужем шелк. в нежно абрикосовый цвет, он выгодно оттенял ее волосы и подчеркивал свежий цвет лица. Отдав пряжу красильщикам, Габриэль села почитать полученные из города газеты. Одна из заметок привлекла ее внимание, и она поспешила поделиться новостью с Эмилем.

— В газетах пишут, что Жозеф Жаккард скоро будет демонстрировать свой новый станок в Лионе. Его выставят на площади Сатоне. Мне бы очень хотелось взглянуть на него. Давай поедем! Кроме того, я хочу воспользоваться случаем и заглянуть в дом отца, чтобы посмотреть, как он и Элен ладят между собой после того, как она вернулась в Лион.