Русская весна - Норман Спинрад

Вечером Андре появился вместе с Йеном Баннистером, и они отправились ужинать в "превосходную копию подлинного английского ресторана" – как объявил Баннистер.

На следующий день Андре повел его на ленч с Никола Брандузи в приличный – правда, едва дотягивающий до стандартов Лос-Анджелеса – бар у Енисейских полей. После ленча Джерри продемонстрировали несколько квартир, которые ЕКА представляло ему на выбор.

Вечером того же дня Андре возил его ужинать, на этот раз в китайский ресторан где-то на северо-востоке Парижа, в месте под названием Бельвилль.

На третий день Андре позвонил ему после завтрака и снова позвал на ленч, заодно пропев дифирамбы некоей Мари-Кристине – она может пойти с Джерри на прием, который устраивает ЕКА. Джерри впервые с тех пор, как "Б-747" сел в Париже, отстоял свою независимость.

– Спасибо, Андре, не стоит, – сказал он. – Я хочу посмотреть, сумею ли я сам устроить себе ленч. Ты можешь отвезти меня на обед, но без шлюшек, ладно? Если нам вечером нужно быть на приеме, я хочу проверить, сумею ли я с собой управляться в своем новом качестве – если ты понимаешь, что я имею в виду…

– Bien s?r, – мягко ответил Андре. – Pas de probl?mes, je comprends [35], – и добавил свободней и непосредственней: – Да, действительно хорошая идея, Джерри.

Джерри оделся, вышел и отправился через Вандомскую площадь к Тюильри и далее по правому берегу Сены к Сен-Жермен.

Он уже бывал в этих местах с Андре и Николь. Повсюду толпились туристы, и ресторанчики попадались на каждом шагу. Во многих меню были на русском, немецком, японском и английском языках дополнительно к французскому, поэтому Джерри решил, что там – самое удачное из всех возможных мест для его первой самостоятельной экскурсии в парижские тайны. Он еще погулял, заглянул в Нотр-Дам – для порядка, чтобы отметиться, перешел на Левый берег и на бульваре Сен-Мишель увидел типичную французскую закусочную.

…Вроде бы все вышло как надо: он заказал – наугад – фирменное блюдо (не стандартную интернациональную дрянь, которая, конечно, тоже была в меню). Сумел заказать и вино – то, что пил с Николь. Еда оказалась съедобной, вино – хорошим. Он прицелился было познакомиться с девушками-соседками, но те не говорили по-английски, а поняв, что он – американец, нахмурились и грубо повернулись к нему спиной.

– Ну и хрен с вами, кобылицы! – негодующе крикнул Джерри.

Он подозвал официанта, расплатился, пересчитал сдачу, оставил положенные чаевые и ушел. Неудача с девушками несколько испортила настроение, но солнце светило ярко, живот был набит, Джерри слегка захмелел; он решил, что плевать ему на этих девчонок, что он будет держаться своего плана, своей игры: поесть настоящей французской еды в настоящем французском ресторане – самому, без посторонней помощи, а потом гулять, не глядя, куда идет, пока не заблудится. И тогда посмотреть, сможет ли он найти дорогу в "Риц", не прибегая тс услугам такси. Он не мог этого объяснить, но знал, что его маленькая затея входит в процедуру окончательного решения.

…Имей он политические убеждения, ему – несмотря на всю антипатию к "Космокрепости Америка" – пришлось бы работать над ней всю жизнь, пришлось бы оставаться в Проекте, разрушившем и карьеру Роба Поста, и надежду на достойную американскую космическую программу. У него не было политических убеждений. Его сердце принадлежало мечте о космосе, мечте, к которой страстно стремилась ЕКА – не НАСА… Так что он мог принять предложение ЕКА с чистой душой – его личная цель и отвлеченная мечта полностью совпадали, и он будет совершенной задницей, если не пошлет подальше "Роквелл" ради проекта "Икар".

Посмотри в лицо правде, говорил он себе, сворачивая с бульвара Сен-Жермен в незнакомые переулки. Единственное, что удерживает тебя от решения, – страх перед одиночеством в чужом городе. Сверх всего, в Париже нет настоящих друзей, да что там – во всей Европе. И он не говорит по-французски…

Париж и манил и пугал его. Джерри страстно хотел стать его частью, быть его уроженцем, изучать его бесконечные лабиринты. Казалось, здесь нет двух улиц, которые пересекались бы под прямым углом, на уличных табличках были французские названия, которые невозможно было запомнить, и он, Джерри, был здесь – в паутине переулков, в толпе красивых женщин, с которыми он не мог заговорить, среди ресторанов, в которых он не мог толком заказать еду или кружку пива. Так он ходил, пока не потерялся – и не только в прямом смысле этого слова.

Итак, в чем была истинная суть его затеи? Вот в чем: если он не способен сам отыскать дорогу в отель, нечего думать о том, чтобы стать парижанином! И вот, заблудившись как следует, Джерри решил отыскать дорогу к Сене, а там найти дорогу будет просто: идти вдоль реки от Нотр-Дам по направлению к Эйфелевой башне, там будет Лувр, затем Тюильри, а там через сад на север к Вандомской площади.

Ладно, где Сена? На севере? А где он?

Джерри бродил кругами и все больше запутывался. Понемногу он стал паниковать. Улочки были похожи одна на другую; он мог поклясться, что на этой, например, он был уже раза четыре. Люди, фланирующие вокруг казалось, обитали в иной реальности, а французское бормотание и непонятные надписи приобрели некий зловещий смысл.

Он заставил себя постоять спокойно и подумать. Рано или поздно подъедет такси, нужно будет произнести магические слова: "Отель "Риц"!" – и он спасен. Паника утихла. Ведь это всего лишь игра, которую он ведет с самим собой. Ну-ка, давай – постарайся ее выиграть! Как выходят из лабиринта? Надо идти вдоль стены, каждый раз поворачивая направо, пока не выйдешь.

Джерри пошел по узкой улочке. На первом перекрестке свернул направо, потом еще раз, и еще, и еще… Этот дурацкий маленький лабиринт с двух сторон ограничен бульварами Сен-Жермен и Сен-Мишель, а с третьей – Сеной. Рано или поздно лабиринт будет разгадан. Он приободрился и вскоре вышел на бульвар Сен-Мишель. На севере в полной красе возвышались шпили Нотр-Дам, а неподалеку виднелась та самая brasserie [36], в которой он обедал. Теперь нужно пройти по бульвару до реки, теперь все просто.

Но почему он не ощутил вкуса победы? Почему он чувствует себя так, словно его обманули? Или действительно обманули? Как ни крути, он здесь чужой, себя не обманешь.

Ну и черт с ним! – подумал он раздраженно.

На другой стороне улицы выстроилась очередь такси. Уже поздно, вечером – прием, и не было толку тащиться пешком к отелю, чтобы доказать то, что он уже – увы – доказал.

– Отель "Риц"! – сказал он, садясь в машину, и его повезли через Сену, к старому красному ковру и старой магии "Рица".