Мастер марионеток - Макс Гордон

— А мужчину в подвале ты зарезал? — грубо перебиваю их диалог, — бездомного, — добавляю после паузы, глядя, как больной на койке вовсю напрягает затуманенный мозг.

— Бомжа, — его глаза проясняются, а потрескавшиеся губы растягивает улыбка.

Не могу понять — радуется ли он при воспоминании от содеянного, или просто от того, что работает голова. Я не ожидал, что он сознается, но по всей видимости, человеку на больничной койке больше в этой жизни уже нечего терять.

— Я, — слегка приподнявшись, кивает его голова, — так он сказал, человек без лица.

— И в убийстве людей на станции Купчино, в этом тоже ты виноват?

— Я не знал, что среди них будут дети, — глаза наркомана застилает печаль.

Я не стал ему сообщать, что подростки убежали, тем более, что одну девчонку сбил автобус, и произошло это тоже по его вине, — зачем? — просто спросил я.

— Он сказал, что я смогу убивать словами, хотел проверить, вот и все.

Шесть человек! Вспоминаю глаза девочки с забинтованной головой, вспоминаю вопрос, который задал ей перед тем, как покинуть ее палату, — шесть человек, — повторяю про себя, — а этот подонок просто тренировался. Что ж, по крайней мере, он ничего не отрицает, хотя и такие признания мне не много-то дают.

— А Бороздкина за что, в институте учился? — задаю убийце финальный вопрос.

Он смотрит на меня и ничего не понимает, хотя и пытается, я вижу по его глазам.

— Мужчина семидесяти лет. На вид может казаться чуть меньше. Профессор психологии. Коттеджный поселок Изумруд.

— Не понимаю о ком вы, — хрипит Василий.

— Вспоминай, — почти кричу на него я, — частный дом, три этажа. Профессор. Ну, вспомнил?

Он отрицательно качает головой.

— Мы на потолке нашли такой вот знак, — черчу в воздухе перевернутый треугольник и пальцем обвожу его в круг, — такие же знаки мы обнаружили на других местах преступления, хочешь сказать, что это не ты.

— Я, наверное, — признается Кумарин, — я такой круг с треугольником вокруг убитого бомжа начертил. Но того профессора я не хотел убивать.

Он кашляет и не может остановиться, Семенихин протягивает ему бутылку с водой. И только в этот момент понимаю, как глупо с самого начала я себя повел. Убийца лежит на больничной кровати, но он по-прежнему остается вооружен. Его слова опасны, смертельно опасны, вдобавок ему нечего терять. Не забывал об этом только Михаил Александрович, остановившийся достаточно близко, чтобы вовремя заткнуть убийце рот. Мне оставалось только поблагодарить профессора скупым кивком головы.

— Я звонил Игнату, который торгует синевой. Просил у него в долг, а он не дал, скотина! Чуть не окочурился там на крыльце. Наверное, номером ошибся.

Мы уходим, предъявить преступнику нечего. Он уже сам себя наказал. Позже я подам рапорт, но объясню в нем не много. Укажу, что найден подозреваемый, который недавно обокрал ломбард, остальную информацию мне придется пока оставить при себе. Слишком много сейчас причин для размышления, на многие вещи после этого расследования мне придется уже по-другому смотреть… В машине, отъезжая от Боткинской больницы, я задаю вопрос, который мне очень интересно узнать.

— Михаил Александрович, какова, на самом деле, подлинная цель вашего визита? Все, что вы рассказали мне, можно было и по телефону объяснить.

— Не соглашусь с вами, — возразил Семенихин, — о таких вещах по телефону не говорят. Но, насчет цели, тут вы правы, цель действительно у меня есть. Помните, я рассказывал вам про порталы, которые появляются после ритуальных убийств? Думаю, я оказал вам весомую услугу и взамен попрошу вас о другой! Мне необходимо увидеть все символы, которые появились после убийств. Сможете организовать мне такую экскурсию?

— Михаил Александрович, — подал голос Вадим с заднего сиденья, — а почему преступник неожиданно постарел?

— У меня имеется на этот счет своя гипотеза, но никакими доказательствами она не подтверждена. Во вселенной действует закон сохранения энергии и этот закон никому не дано нарушить, либо обмануть. При магическом обряде, а я не сомневаюсь, что на всех видеозаписях мы наблюдали определенно его, высвобождается огромное количество энергии, а человек, произносящий магические слова, всего лишь управляет этой энергией, с позволения сказать, направляет ее. Маг или волшебник — называйте, как хотите, при произнесении заклинания черпает энергию из амулетов или из земных стихий, а человек, незнакомый с законами магии, забирает энергию непосредственно из себя. И это стоит многих лет жизни, а при некоторых заклинаниях и сразу всей.

— А что вы собираетесь делать в дальнейшем с такими порталами? — не удержался от вопроса Соколов.

— Позвольте мне это сохранить в тайне, во всяком случае, здесь и сейчас. Для вашей же безопасности, — добавил Семенихин. Он улыбался, но глаза при этом изучающе смотрели на нас.

Я не стал спрашивать у таинственного профессора о том, что он будет делать в дальнейшем с этими знаками, хотя и меня мучал подобный вопрос. Он прав, есть вещи, о которых лучше и безопаснее не знать простому смертному.

Эпилог

Погода в Риме изменчива и непостоянна, напоминает темпераментом ревнивую жену. То ласково коснется мостовой в районе Сан-Базилио, приветствуя прохожих солнцем и теплом. И Вечный город торжественно оживает. Улыбаются прохожие, спешащие по своим делам, улыбается девушка на пешеходном переходе и приветственно машет кому-то рукой. Улыбается усатый таксист в помятой машине, улыбается подросток, толкающий амфетамин. Оживают и фигуры на крыше Латеранской базилики, их лиц с тротуара невозможно разглядеть, но можно заметить, как тянутся к солнцу руки апостолов. Велик и прекрасен солнечный Рим.

Но вот непостоянное солнце скрывается, прячась за черными тучами, и согретые теплом бульвары и мостовые безжалостно хлещет холодный ветер. От этого резкого и сухого порыва подрагивает вывеска над ближайшим кафе, девушка быстро перебегает дорогу, а усатый таксист закрывает окно. Прохожие торопятся, покидая прохладу улиц, на лица падает коварная тень. Тень стирает улыбки, как будто их не было вовсе, и лишь подросток, распространяющий амфетамин, остается на углу и продолжает улыбаться. Неискренней, фальшивой улыбкой, такой же грязной, как и его кокаин.

Подобно погоде в осенней Италии, настроение и мысли Джузеппе Риззо такие же переменчивые и непостоянные. Да-да, как и глаза ревнивой жены, все верно, если вы о ней вспомнили. Вспомнил о ней и продрогший Джузеппе, дрожащими пальцами пытаясь застегнуть упрямую молнию рваной ветровки. Отчасти, именно из-за темперамента Марии Риччи он сегодня утром оказался здесь, сидящим на крыльце «роза сулла финестра».

Стоит отметить справедливости ради, что не бывшая жена