От Андалусии до Нью-Йорка - Илья Исаевич Левит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но не все для испанца XV века сводилось к деньгам. Ненависть к евреям вообще, к маранам в особенности, уже имела в Испании давнюю традицию и была освящена Церковью. И наиболее фанатичные представители духовенства издавна сеяли ненависть, не считаясь ни с какими государственными соображениями. А Изабелла ведь была фанатично верующей католичкой. Ее споры с Папой были вызваны тем, что она считала, что Испания — это авангард христианства в борьбе с исламом. А посему, все средства надо употребить тут на месте и нечего отвлекаться (давняя позиция кастильских королей). В самой Испании надо сделать все для торжества христианской веры. И когда смогли организовать на Изабеллу давление с этой стороны, она стала поддаваться. Для начала рассказали ей, как в Севилье один знатный юноша поздно вечером тайно пробирался к своей возлюбленной и случайно при этом подслушал разговор ее отца с гостями — другими маранами. И было это все — сплошное богохульство (я не исключаю, что такой случай мог иметь место). По другой версии, они готовились праздновать еврейскую Пасху. Но и это было явным отступничеством. Этот рассказ произвел на Изабеллу впечатление. А потом подключился к агитации ее духовник — Торквемада (о нем — в своем месте). Ну и муж любимый, король Фердинанд, на мозги капал. И она сдалась. В 1481 году новая инквизиция подвластная испанскому королю, начала действовать в Севилье. И сразу стало ясно, как она страшна.
Глава двадцать вторая
Испанская инквизиция. Первые шаги
Итак, корыстолюбие и религиозный фанатизм к началу 1481 года преодолели совместно все препятствия. Испанская инквизиция стала явью, для начала в Севилье, где два монаха-доминиканца, Морильо и Сан-Мартин, известные своей непримиримостью по отношению к евреям, были назначены инквизиторами. А городские власти получили приказ оказывать инквизиции всяческое содействие. Мараны, особенно те что были поактивнее, увидели два выхода: сопротивляться или бежать. Как мы увидим дальше, оба метода оказались бесполезны. Но поговорим, для начала, о первом. Во главе этих явно не робких людей встал самый богатый человек Севильи, маран Диего Сусан. Он собрал совещание богатых и занимавших высокие должности маранов. И они порешили приготовиться к вооруженному сопротивлению инквизиции, благо, возможностями располагали немалыми. Но ничего из этого не вышло. Легенда рассказывает, что у Сусана была дочь. Редкой красоты, и как оказалось, редкой мерзости девица. Она подслушала их разговор, донесла о нем своему возлюбленному-испанцу, а он сообщил, куда следует. Так что взяли заговорщиков внезапно. Собственно говоря, по закону, судить их должен был светский суд — они ведь не были схвачены за соблюдение иудейских обычаев. Но тут и стало ясно, как мало намерена испанская инквизиция считаться с юридическими тонкостями. Эти-то мараны, шесть человек, и стали ее первыми жертвами. И сгорели на первом «аутодафе» (см. главу 2). То есть, проще говоря, были сожжены за городом. В этом месте с этого дня костры будут гореть регулярно, и мы о нем еще поговорим. А пока скажем пару слов о дальнейшей судьбе «прекрасной дамы» — под этим именем вошла в историю дочь несчастного Сусана. Легенда говорит, что ее с почетом отправили в монастырь. Но это было явно не для нее. Она сбежала оттуда, пряталась от властей и торговала собой. Даже родила несколько внебрачных детей. С годами, однако, красота уходила, брать с клиентов она могла все меньше и постепенно опустилась на севильское дно. Умерла в нищете, горько сожалея обо всем содеянном. И долго еще в Севилье показывали ее череп.
Но, серьезно говоря, вряд ли у Диего Сусана и его друзей были шансы на успех. В дальнейшем мы узнаем, что кое-какие действия, вроде задуманных ими, удались. Но толка от них не было. Те, кто пытались сопротивляться, просто не уяснили еще себе, что за инквизицией напрямую стоит королевская власть. Но, по этой же причине, не помогло и бегство. В былые времена евреям действительно удавалось укрыться во владениях и замках могущественных феодалов (см. главу 16). И мараны и на сей раз пытались туда бежать. А бежать-то теперь надо было за пределы испанских владений. Но это не сразу дошло до маранов. И направились они во владения крупных сеньоров, находившиеся поблизости. Прежде всего, во владения герцога Медина-Сидония, а также к маркизу Кадисскому и другим — благо, это все довольно близко от Севильи. Но для инквизиторов их бегство было подозрительно. И вот случается, по понятиям современников, дело невероятное. Инквизиторы — два рядовых доминиканских монаха — издают приказ всем герцогам, маркизам, графам и т. д.: арестовать всех бежавших на их земли «новых христиан» и в течение 15 дней передать их севильским властям, а их имущество конфисковать в пользу королевской казны. И знать подчиняется! Ибо вельможи уже поняли, что за спиной инквизиторов — король и королева. Лет за десять до того, когда Кастилией правил бездарный сводный брат Изабеллы, планы маранов — укрыться во владениях вельмож — могли и осуществиться, но тогда царила феодальная анархия во всем блеске. Герцог Медина-Сидония был в то время могущественнее короля, своего сюзерена. Но ситуация изменилась. Взойдя на престол, Изабелла начала с огромной энергией наводить порядок, не останавливаясь перед самыми крутыми мерами. И знать присмирела. Рисковать головой ради маранов никто не пожелал, и их отправили в Севилью, прямо в лапы инквизиторов, ибо они были уже заподозрены в отступничестве от христианства, потому что бежали. Инквизиторы, однако, понимали, что теперь начнут убегать подальше. И они приняли меры — выезд из города был запрещен под страхом смертной казни. У ворот была поставлена особая стража. И никто не смел протестовать. Большинство севильских маранов не бежали и не сопротивлялись, как это обычно и бывает, когда вся сила государственной власти обрушивается на какую-либо группу.
Впрочем, мараны вначале плохо представляли себе ситуацию, ибо до того не имели с инквизицией дела. Как мы помним, сперва объявлялись «дни милосердия» — можно было прийти и покаяться, и тем избежать тяжелого наказания (см. главу 4). Но всякий кающийся грешник должен был доказать инквизиторам свою искренность — выдать других еретиков (в нашем случае — тайных иудеев). Не зная этого, мараны в большом количестве явились в «дни милосердия» в инквизицию и попались в ловушку.
