Сова - Самюэль Бьорк

– Так чем же вы не гордитесь? – спросила Миа, снова овладев собой.

– Что вы имеете в виду? – спросил Финстад почти в отчаянии.

– Вы сказали, что не гордитесь. Тем, что совершили?

– Конечно. Что я был неверен ей.

– Кому – ей?

– Моей бывшей жене! – сказал Финстад, посмотрев на нее на этот раз с удивлением. – Разве об этом нет в ваших документах?

Миа покашляла, почувствовав раздражение на Мунка. Он послал ее сюда, явно не поставив в курс всех деталей дела этого человека, который казался очень честным и порядочным.

– Есть, – солгала Миа. – Но я должна была спросить вас.

– О том, что она так отомстила мне? – спросил Финстад.

– Да, да.

– Что она все придумала? Чтобы отомстить? Потому что я был неверен ей? Что она во всем призналась после? Что все дело отозвали?

– Да, мы все знаем, но я должна была спросить.

– Да, да, конечно, – сказал Финстад.

– Извините, – сказала Миа, ей действительно было жаль.

– Нет-нет, все в порядке, – сказал хорошо одетый мужчина, улыбаясь. – Но я сожалею. Это был не самый красивый поступок. Я вообще-то не такой, но…

– Это меня не касается, – сказала Миа, попытавшись посмотреть на него со всем дружелюбием, на какое только была способна.

Она почувствовала, как головная боль разыгралась по полной. Чертов Мунк. И гори в аду, Карри.

– Какая трагедия, – сказал Андерс Финстад, разглядывая свои руки. – Она была особенной. Она просто была такой. Да.

– Она часто сюда приходила?

– Камилла? Да, – кивнул Финстад. – Были периоды, когда почти каждый вечер. Она была одной из немногих девочек, у кого тут был шкафчик. Я говорил, что она была очень талантлива? Она ни разу не сидела на лошади, когда пришла сюда в первый раз. Я помню…

– Шкафчик? – прервала Миа.

– Да, – кивнул Финстад. – У некоторых самых активных девочек он есть. Чтобы держать тут все свои вещи, так удобнее.

– Могу я посмотреть его?

– Разумеется.

Он встал, прошел вперед к выходу, показывая Мии дорогу к конюшне.

25

Изабелла Юнг часто вспоминала, как папа всегда говорил, что нельзя судить о книге по ее обложке, и она старалась следовать этому – не судить о человеке по первому впечатлению, но на этот раз она была твердо уверена в своем мнении: она терпеть не могла рожу Бенедикте Риис.

Они собрались в ТВ-гостиной, ожидая, когда их по одному вызовут говорить с полицией, и Бенедикте Риис, естественно, вызвалась первой. Она потребовала пропустить ее вперед, потому что она знала Камиллу лучше всех, была ей ближе всех и последней видела ее в живых. Изабелла Юнг была уверена, что все это дерьмо собачье, – у Бенедикте Риис не было никого ближе, чем она сама. Изабелла никогда не встречала настолько себялюбивого человека, лучшим другом Бенедикте, вероятно, было ее собственное отражение в зеркале, и сейчас Изабелле больше всего хотелось сказать этой суке, чтобы она закрыла свой рот, но она этого не сделала, из уважения к остальным, сидящим в комнате. Последние дни были очень напряженными для всех. Изабелла Юнг держалась хорошо, она всю жизнь со всем справлялась одна, но были и другие, кто не так легко воспринял то, что это мирное место вдруг превратилось в осиное гнездо. Повсюду полицейские. Все эти журналисты. Пока не поставили ограждения, они лезли со всех сторон, и несколько девочек совсем расклеились. К счастью, полицейские в форме постепенно ушли, и сейчас там остались только следователи в обычной одежде. Привычное расписание отменили. Все перевернулось с ног на голову. Классы полнились вопросами, но не про норвежские фюльке[13] и английские глаголы, а про Камиллу Грин. Бенедикте Риис, как уже упоминалось, вызвалась первой и как раз вернулась и теперь разыгрывала спектакль в маленькой гостиной.

– Я сказала все, как есть, – говорила Бенедикте Риис. – Мы с Камиллой были близки, мы делили все, и если я не знаю, то не знает никто, вы понимаете, что я хочу сказать?

– Знаешь что? – тихо спросила Сесилие.

Напуганная маленькая девочка из Бергена сидела в углу на диване, прижав к себе подушку, казалось, ей нужно было за что-то спрятаться, за что-то схватиться.

Бенедикте Риис покрутила пальцем у виска, и Изабелла уже едва сдерживалась.

– И что же ты сказала?

Это спросила Венке. Одна из тех, кого Изабелла не очень хорошо знала. Короткие темные волосы, куча татуировок, из Осло, она посмелее, чем те, с кем в основном дружила Изабелла. Ходили слухи, что у нее был парень байкер из «Бандидос» и что ее взяли за то, что она пыталась провезти героин в детской коляске на датском корабле, но если Изабелла чему-то и научилась здесь, так это не доверять слухам. У нее было ощущение, что все тут старались казаться круче, чем они есть на самом деле, кроме Сюнне и Сесилие, с ними Изабелла общалась больше всего.

Сова?

Все случилось так быстро, что она уже успела забыть о записке, висевшей на ее двери. Белая лилия.

Ты мне нравишься.

И рисунок.

Сердце подпрыгнуло, когда она это увидела. Тайный поклонник. Которому нравилась она? Неужели это?.. Мог ли это быть тот, о ком она подумала?

Изабеллу отвлекла от этих мыслей невыносимая рожа Бенедикте Риис, по той или иной причине оказавшаяся рядом.

– И ты тоже ничего про это не скажешь, правда ведь?

Бенедикте показывала на нее пальцем, и почему-то все девочки в комнате смотрели на нее.

– Что? – переспросила Изабелла.

– О, боже, ты что, глухая? – вздохнула Бенедикте.

– Нет, – спокойно ответила Изабелла, снова переборов желание встать и врезать этой раздражающей девице прямо по морде.

– Я сказала, что никому из нас нельзя рассказывать об этом, черт возьми, мы должны пообещать это друг другу, согласны?

Она оглянулась по сторонам и все, кто был в комнате, ее поддержали. Даже до смерти напуганная Сесилие слабо кивнула из-за своей подушки.

– О чем это? – спросила Изабелла.

– Что она часто убегала в лес, – ответила Венке, пересевшая на подоконник и закурившая, хотя все знали, что здесь это запрещено.

– По ночам, – добавила София.

– Я об этом не знала, – сказала Изабелла.

– Нет, ты еще слишком зеленая тут, и скажу тебе вот что: не думай, что ты нравишься Паулусу только потому, что он помогает тебе с орхидеями, Паулус всем помогает с орхидеями, правда ведь?

Бенедикте Риис громко расхохоталась, за ней смех подхватили Венке и София.

– Я обещаю ничего не говорить, в любом случае, – тихо сказала Сесилие, прижав подушку почти к лицу.

– Хорошо, – кивнула Бенедикте, вытянув свой палец прямо перед глазами Изабеллы.

– Мне наплевать, я делаю то, что хочу, – сказала Изабелла Юнг, вставая со стула.

– Нет, ты этого не сделаешь, иначе тебя…

Вспышка гнева Бенедикте вдруг прервалась – дверь открылась и вошла Хелене.

Светловолосая начальница казалась уставшей. В любой другой день она бы устроила Венке головомойку за сигарету, но не сегодня.

– Изабелла? – слабым голосом позвала Хелене.

– Да? – отозвалась Изабелла, повернувшись.

– Твоя очередь. Они хотят поговорить с тобой.

26

Миа Крюгер очень пожалела, что так мало поспала и потратила ночь на усмирение Карри, если бы не это, она бы, наверное, была сильнее, переносила бы это лучше. Потому что когда Андерс Финстад открыл ворота в конюшню, она вдруг почувствовала себя так, словно ей снова стало шестнадцать.

Это место напомнило ей о Сигрид.

Миа остановилась у входа, не в силах сдвинуться с места.

– Ключи от шкафчика, точно, прошу прощения, – вспомнил владелец Центра верховой езды.

– Ничего страшного, – улыбнулась Миа.

– Подождите здесь, я мигом.

– Я никуда не тороплюсь, – кивнула Миа, отойдя на пару шагов назад, и Финстад поспешил вернуться за ключами.

Два раза в неделю. На заднем сиденье папиного «Вольво». Центр верховой езды в Хортене. Они смотрели на нее всей семьей, на улыбчивую Сигрид на черной лошади, ее светлые волосы развевались под шлемом. Сигрид обожала ездить верхом. Зрелище и запахи возродили воспоминания, и по какой-то причине Мию затошнило.

Почему она была такой?..

Вдруг Миа почувствовала, что больше не может держаться. Она пробралась вдоль стены, едва успев зайти за угол. Ее вырвало. В желудке было немного, но и то не держалось внутри. Миа стояла, согнувшись, переводя дыхание.

Но какого хрена?

В глазах потемнело. В последнее время она ничего толком не ела. Только пила и глотала таблетки. Не заботилась о себе.

– Вы здесь?

Миа смогла взять себя в руки настолько, чтобы выдавить улыбку, выйдя из-за угла.

– Вот вы где, – кивнул хорошо одетый мужчина, держа в руках связку ключей. – Я…

– Я только отлучусь в туалет на секунду? – пробормотала Миа сжатыми губами.

– Конечно, – кивнул Финстад, – он справа от входной двери. Пойдемте, я вам покажу…