Во мраке бытия - Рон Хаббард

Последнее мое письмо представляло собой просто сопроводиловку. Здесь, на базе Блито-ПЗ, существует обычный офицерский совет, с комендантом базы в качестве председателя. Совет этот якобы и представляет все новые проекты к рассмотрению, а потом следит за их осуществлением. Однако в качестве начальника 451-го отдела, а также занимая пост генерального инспектора и лордасмотрителя, я, вне всяких сомнений, не нуждался в каком-либо одобрении с их стороны. Плевать мне на все их оздоровительные заведения и вообще на их здоровье.

В самой простой и лаконичной форме я сообщил офицерскому Совету о том, что такие-то и такие-то мероприятия намечаются к проведению в ближайшем будущем, а им просто останется покорно проглотить все это. А кроме того, разве у меня нет приказа Великого Совета относительно того, что на этой планете следует внедрять элементы более высокой технологии? Так что они могут заткнуться и делать то, что приказано. Все эти бумаги я заверил своим удостоверением личности и сделал это ясно и открыто. И пусть они не воображают, что я прибыл сюда, чтобы шутить с ними. Я даже сделал специальную приписку в виде постскриптума, чтобы ни у кого не оставалось сомнений на этот счет.

Всегда испытываешь большое облегчение от сознания того, что закончена срочная и трудоемкая работа. После этого я сразу же вызвал домоправительницу. Она явилась ко мне с черными кругами под глазами из-за недосыпания и уже заранее перепуганная тем, что я еще могу от нее потребовать.

— Мелахат-ханим, — обратился я к ней (это очень вежливая форма обращения к женщине в Турции, им очень льстит, когда к их имени прибавляют слово «ханим»: с женщиной ведь здесь не особенно считаются, полагая, что у нее вовсе нет души, как вы наверняка знаете), — прибыла ли уже сюда эта прелестная леди из Стамбула?

Она сокрушенно заломила руки и отрицательно покачала головой.

— Тогда проваливай отсюда, вонючая куча верблюжьего навоза, — отозвался я на столь безрадостную весть и задумался, чем бы таким заняться, чтобы убить время до десяти часов. Не имело смысла выбираться в город слишком рано — в эти часы все дороги забиты телегами.

Наконец мне пришло в голову, что пора проверить, чем же был занят Хеллер все это время. Мне не очень-то хотелось знать, чем он был занят на корабле, поэтому я не стал даже подключать к аппаратуре ретранслятор 831.

Записывающее устройство продолжало медленно проворачивать пленку, но экран пока был отключен. Я решил начать с более раннего времени. Включив экран, я стал просматривать сделанные уже записи, изредка останавливаясь на каком-нибудь заинтересовавшем меня кадре.

Прошлой ночью он просто добрался пешком до базы и забрался на корабль. При этом он здорово хромал. Должно быть, ему все-таки здорово повредили ногу. Прогоняя пленку на большой скорости, я услышал в динамике какой-то свист. Я остановил пленку и вернул ее немного назад, после чего включил нормальную скорость. Передо мною возник открытый люк корабля, а далеко внизу у подножия лестницы маячила массивная фигура Фахт-бея, который звукорезонатором прикасался к обшивке корабля.

— Ах вот вы где, — сказал Фахт-бей, задрав голову. — Я комендант этой базы, офицер Фахт. А вы будете инспектором Короны?

— Я послан сюда по приказу Великого Совета, если вы это имеете в виду. Поднимайтесь на борт.

Фахт-бею вовсе не улыбалось взбираться на высоту восьмидесяти футов по хлипкой лесенке, а именно такое расстояние отделяло люк от пола ангара, так как корабль находился сейчас в вертикальном положении.

— Да я просто хотел поглядеть на вас, — сказал он.

— Мне тоже, знаете, хотелось на вас поглядеть, — сказал Хеллер, взирая на него с высоты. — Одежда, которую мне выдали в вашей интендантской службе, слишком коротка и узка, а обувь размера на три меньше, чем требуется. Это известие меня весьма разочаровало. Значит, никто не сломал и не вывихнул ему ногу — все дело просто в тесных ботинках. Ну что ж, не всегда удается сорвать банк.

— Именно по этому вопросу я и хотел повидаться с вами, — крикнул ему Фахт-бей. — Тут весь город буквально с ног сбился, разыскивая некоего человека, который по описанию очень похож на вас. Говорят, что он якобы изувечил вчера двух весьма популярных и известных здесь лиц, напав на них в разное время в аллеях местного парка, где и избил их до полусмерти обрезком свинцовой трубы. У одного из них сломана шея, а у второго рука и обнаружены трещины в черепе. Оба они отправлены срочно в Стамбул для дальнейшего стационарного лечения.

— А каким образом вы пришли к выводу, что описание того дебошира совпадает с моей внешностью? — спросил Хеллер. Меня всегда раздражала его дотошность. — Вы ведь впервые видите меня.

— Грис описал мне вашу внешность, — сказал этот (…) Фахт-бей. — Так что вы уж, пожалуйста, не воспринимайте это как обиду. Как я понимаю, вы здесь пробудете еще два или три дня. — Ну и (…) этот Фахт! Он наверняка прочитал приказ, адресованный Рату. — Вот поэтому я и решил воспользоваться предоставленным мне на этой базе правом и, заботясь о ее безопасности и вашем благополучии, попросить вас не покидать территорию ангара на время вашего здесь пребывания.

— А хоть по ангару-то мне побродить разрешается? — спросил Хеллер.

— Разумеется, можете гулять совершенно свободно, не ограничивая себя ничем, при условии, что вы не будете переступать порог туннеля, ведущего во внешний мир.

— Благодарю вас за добрый совет, офицер Фахт, — сказал Хеллер и приветливо помахал толстяку рукой.

На этом данный эпизод записи и закончился. Я тут же быстро прогнал пленку, пока вспышка на экране не подсказала мне, что у Хеллера вновь открылся люк.

Хеллер как раз спускался по лестнице, причем мне был отлично слышен каждый его шаг. Наконец он с громким звяканьем ступил на каменный пол ангара, и тут только до меня дошло, что у него на ногах опять ботинки для передвижения по кораблю в открытом космосе и металлические пластины в них не убраны внутрь. Так, дребезжа при каждом шаге, он принялся расхаживать по ангару с небольшой записной книжицей в руке, куда постоянно вносил какие-то свои наблюдения и делал пометки, сверяясь с часами. Он обошел по периметру весь ангар, сопровождаемый этим звяканьем, время от времени топая двумя ногами. Я прекрасно знал, чем он сейчас занят. Он, по-видимому, страшно забавлялся, знакомясь с новым для него местом. Ох уж эти военные инженеры! Все они просто чокнутые. Кому нужны их вечные замеры и подсчеты всего и вся? А может быть, он практиковался в ориентировании на местности или в определении расстояния, а может быть, подкреплял другие какие-то свои навыки. Но это его заботы.

Я побыстрее прогнал ленту, полагая, что он займется в конце концов каким-нибудь стоящим делом, но его, похоже, вполне удовлетворяло это бессмысленное занятие. Время от времени он останавливался у двери или у нового ответвления туннеля и, с грохотом подпрыгнув на месте, заносил потом что-то в свою книжонку.

Иногда на его пути попадались люди из персонала Аппарата. С первой парой он поздоровался очень приветливо, если не сказать, дружески, но они равнодушно прошли мимо. После этого он вообще не заговаривал ни с кем. Пущенный мной слух работал на все сто. Оказавшись в боковых туннелях, он особо заинтересовался объемом и площадью камер для арестованных. Правда, с первого взгляда трудно было понять, что это именно камеры для арестантов, потому что здесь не предусматривалось столь строгих мер для предотвращения побегов, как в Замке Мрака. Тут вовсе отсутствовали проволочные сетки, а были всего лишь железные решетки, вделанные в камень. Строительная команда, которая занималась реконструкцией базы, просто переделала гроты в тюремные камеры, и теперь здесь было достаточно места для содержания четырехсот человек одновременно. На деле же заключенных никогда не насчитывалось более двенадцати. В данный момент камеры вообще были пустыми. Прогоняя пленку, я заметил, что Хеллер снова остановился.

Я быстро перемотал пленку назад, чтобы посмотреть, что же его так заинтересовало. Оказалось, что он остановился перед запертыми дверями складских помещений. Склады имели массивные глухие двери, числом не менее пятидесяти. Вытянувшись по кривой, они как бы составляли заднюю стену ангара, образуя нечто вроде коридора. Все они, естественно, были заперты, а небольшие оконца, проделанные для лучшей циркуляции воздуха, были расположены слишком высоко, чтобы в них можно было заглянуть. Я был почти уверен, что Хеллер не догадается, что скрывается за этими дверями. Ломбар в полной мере использовал тот период, когда на Турцию оказывали со всех сторон особо жесткое давление, чтобы она прекратила производство опиума. Ломбар, надо признать, просто превзошел себя. Он приказал скупать сырье в таких количествах, что, если бы его пришлось вдруг выбросить на рынок, мы просто взорвали бы всю торговлю. Вот этот-то запасец и находился сейчас на складах, аккуратно упакованный в большие мешки. Одним богам ведомо, сколько тонн сырца тут скопилось. Но даже если бы посторонний наблюдатель как-нибудь изловчился и подпрыгнул так высоко, что ему удалось бы заглянуть в окошко, он все равно ничего не увидел бы. Взору его предстали бы только аккуратно сложенные штабели мешков.