Сны листопада (СИ) - Юлия Леру
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я поспешила отвернуться, заметив, что на меня глядит и Костя.
Когда начались танцы, Горский пригласил Лиду, Тарас пригласил Маргариту, а я — неожиданно для себя и для своего мужа особенно — обнаружила, что танцую с Ростиславом. Молчание уже через полминуты стало невыносимым, и поэтому я собралась с духом и начала что-то лепетать о том, как здорово сегодня проходит праздник…
Он не поддержал. Мои слова одно за другим разбились о стену молчания, и только когда я сдалась и замолчала сама, Ростислав заговорил, пристально глядя на меня и, казалось, снова не думая о том, как это будет выглядеть со стороны.
— Ты, кажется, избегаешь меня в последнее время.
Я улыбнулась скользнувшей мимо нас Маргарите в паре с Тарасом и сделала вид, что провожаю их взглядом.
— Нет.
— Нет?
— Тебе показалось. — Прозвучало, кажется, убедительно. — Как Сережка?
— Сережка хорошо. — Ростислав буквально сверлил меня глазами, я чувствовала на своем лице его взгляд. — Так, значит, мне показалось?
— Да, именно так. — Я пожала плечами, разглядывая танцующих вокруг. — Все хорошо, просто много дел. Твоя жена — настоящая красавица.
Рука на моей спине напряглась.
— И что это значит?
— Это значит, что у тебя прекрасная жена. — Точка, такая жирная, что можно было пощупать пальцами. — Ничего более.
Я все-таки повернула голову и посмотрела в серые глаза, опушенные темными ресницами, и губы его сжались, когда и Ростислав наконец увидел мое лицо… В меня вдруг ударило хлесткой пощечиной осознание того, что теперь, вот именно теперь, став женой Лукьянчикова, я окончательно и бесповоротно отрезала себе путь к тому, что — вмешался внутренний голос — и так не могло случиться.
— Поздравляю тебя с замужеством, — сказал Ростислав, и эти слова вдруг прозвучали почти издевкой в моих ушах. — Надеюсь, ты счастлива.
Я не смогла ничего выдавить из себя в ответ, а он не проронил больше ни слова, а когда музыка закончилась, просто отпустил меня и направился к своему столу. Я неуверенно поплелась к своему.
Мы с Костей вернулись домой к полуночи. Я приняла душ первой и забралась в постель, сворачиваясь клубком и изо всех сил стараясь притвориться спящей, пока из ванной не вернулся мой муж.
Я услышала шаги, а потом Костя лег рядом, придвинулся ближе и запустил руку под одеяло, чтобы обнять меня и подтянуть к себе. От него, как обычно, пахло сигаретами, и неожиданно меня затошнило от этого запаха, от прикосновений, от ощущения прижимающегося к моему чужого тела…
Надеюсь, ты счастлива.
Я вывернулась из объятий и развернулась к Косте лицом, чтобы видеть его глаза.
— Костя, ты можешь сказать, почему мне изменял?
Его лицо отразило безошибочно даже в темноте распознаваемые удивление, злость, холодную решимость…
— С чего ты вдруг вспомнила? Это твой Макаров так на тебя подействовал?
— Макаров здесь ни при чем. — Но он, ясное дело, не поверил. — Ты можешь сказать или нет?
Я все смотрела в его угловатое лицо и все ждала чего-то, но Костя только сжал губы и отвернулся от меня.
— Лучше спи.
— Значит, не скажешь.
— Не скажу.
Что-то поднялось во мне удушливой и жаркой приливной волной в ответ на его слова, мои руки, лежащие у лица, сами собой сжались в кулаки, и слова сорвались с губ яростным шепотом, так хорошо различимым во тьме:
— Я спала с Макаровым.
Костя тут же развернулся ко мне, но теперь уже я отвернулась и выпрямилась твердой и безразличной ко всему доской, и сжала зубы и зажмурилась, как будто это помогло бы мне не слышать.
— Ты врешь мне, да? — Его шепот был похож на шип. — Ты бы не стала спать с женатым мужиком, ты снова врешь мне, Юся, ты, черт тебя дери, мне снова…
— Не вру. — Я тоже шипела. — Я ничего не выдумала. Все было.
— И когда? Когда я уезжал на Новый Порт, тоже было? Скажи мне!..
Костя попытался развернуть меня к себе, но слишком сильно впился пальцами в плечо, и я вскрикнула от боли. Его руки тут же разжались и отпустили меня, и некоторое время в темноте было слышно только мое тяжелое дыхание да тиканье механических часов на тумбочке у кровати.
— Спокойной ночи, Костя, — наконец сказала я очень ласково, хотя внутренности грозились разорваться на части вместе с душой. — Приятных снов.
Он ничего не ответил.
Глава 15
Мы почти не разговаривали с Лукьянчиковым до самого его отъезда на Новый Порт. Не пытались мириться даже после ночей, в которых неизменно сдавались друг другу — и я ненавидела его за это еще больше, потому что справиться с тем, что он зажигал во мне, не могла.
Но даже после экстаза, в котором и он, и я сгорали, как спички, дочерна, даже после того, как, проснувшись утром, обнаруживали, что спим, обнявшись и прижавшись друг к другу — нет, теперь мы не говорили.
То странное чудовище, что пробудили во мне простые слова Ростислава Макарова, выбралось на свет из тьмы, куда я его так упорно все это время загоняла, и теперь требовало еды.
И я кормила его. Злостью. Желанием отомстить. Нежеланием признаться, что я на самом деле соврала и все придумала. Ложью, которая так быстро обросла подробностями и фактами — я и не подозревала, что могу так холодно врать своему мужу в глаза, рассказывая о том, чего никогда не было.
Я задыхалась от молчания, которым Костя встречал эту ложь. Мне хотелось, чтобы он сорвался, заорал, признался мне наконец, сказал, что хоть капельку, но все-таки сожалеет о том, что делал — но он молчал, и от этого молчания в доме висела ужасная тяжелая тишина.
Меня спасала от нее только работа.
Работа… и Ростислав.
Уже в понедельник после свадьбы Ростислав вызвал меня к себе и извинился. За что — не сказал, но у меня была догадка, и она наполняла меня трепетом и заставляла не опускать глаза, когда его взгляд встречался с моим.
Все стало как будто бы как раньше. Мы по-прежнему задерживались вместе допоздна и работали вдвоем, я позволяла себе чашку кофе в его кабинете,