Умереть, чтобы жить (СИ) - Светлая Сана
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А если он уже успел доложить наверх, что Катя жива? — спросил Смирнов, — тогда это никогда не кончится? Она будет прятаться всю свою жизнь?
— Не думаю, — задумчиво ответил Чан Вон, — что он доложил о своей промашке. Не тот это человек…Да и тогда бы ее искал не только он…
Чан Вон бросил взгляд на Хена, понимая, что сейчас этот мальчишка, должен добровольно отказаться от своей любви. А в том, что он был влюблен в эту женщину, Чан Вон был уверен… «Прости, Юн Сок Ель, — сказал он про себя, — мне снова не удалось его уберечь».
Хен сидел, будто парализованный. Единственное, о чем он думал сейчас, это о ее руках, обнимающих его там, под деревом…
Телефонный звонок разорвал тишину, как гром среди ясного неба.
— Вставайте. У вас мало времени. Гарри Джонсон только что покинул свою квартиру, — дублируя информацию из трубки, сказал Чан Вон.
Глава 29
Джин Хек снял грязную рубашку и выбросил ее в железный бак. Потом подошел к колонке, включил воду и начал смывать кровь со своего лица. Остальные молча сидели у костровища, в котором даже не было огня.
Катя понимала, что все ее слова сейчас будут бессмысленными. Поэтому она села прямо на землю там, где стояла, и молча стала смотреть вдаль…
Закончив у колонки, Джин Хек подошел к багажнику машины и, взяв пару бутылок, подаренных Мин Джи Ен, сказал:
— Давайте выпьем, ребят!
Ха Ныль молча принес кружки.
Они, эти мужчины, которые спасли ей жизнь, просто пили макколли, в полной тишине, не проронив ни слова. Кате стало нехорошо, она встала и молча пошла к ручью за домом.
«Что будет? — думала она. — Что теперь будет? Куда так внезапно уехал Хен? Почему даже ничего не сказал об этом? Не хотел заранее меня волновать? Причем здесь Беретта? Почему именно она? У них же есть их табельное оружие? Но раз Хен указал именно на этот пистолет, значит их табельным мне пользоваться нельзя? Нельзя, чтобы все, что здесь произойдет, выплыло наружу с их именами? Поэтому? Или потому, что, когда эта Беретта будет в моих руках они уже не смогут воспользоваться своим оружием? Не смогут защитить ни меня, ни себя? Поэтому, Хен? Поэтому я должна буду позаботиться о себе сама? Именно в тот момент, пока тебя нет рядом?». От осознания своих собственных мыслей ее начало колотить от страха. «Ребята! Ребята! Ребята!», — вскочив с места, она понеслась обратно к дому.
***
— Спят, — пнув ногой Ан Хе Сопа, сказал первый из внедорожника.
— Спят, — противно засмеялся второй.
— Наши должны уже были подъехать. Иди встреть их и притащи из машины канистры. Я тоже сейчас подойду. К приезду главного управимся.
— А девка где? Ее здесь нет.
— Может дома отрубилась?
— Она ничего не пила. Сразу ушла. Видать по тому, с фотографии, грустит, — и он заржал.
— Бежать ей некуда, найдем. А потом и хахаля ее грохнем. — Он снял с ребят все оружие и унес с собой.
***
GPS показывал, что примерно через 10 минут он, Гарри, будет на месте.
***
— Сколько еще? — спросил Смирнов.
— Минут 20, — Хен вцепился в руль так, что костяшки побелели.
— Много. У него преимущество во времени. Нельзя дать ему им воспользоваться. Дай я сяду за руль!
— Ты думаешь, что у тебя лучше получится потому, что ты больше беспокоишься о ней?
— Нет. Я знаю, что ты ее любишь. Но я лучше вожу.
Хен дал по тормозам, и Леша сел за руль.
***
Катя смотрела на все происходящее у костровища и понимала: пришла беда.
Беда, о которой говорил Хен. Беда, с которой она должна встретиться наедине.
На секунду она подняла глаза вверх. На голубое небо и плывущие по нему облака. Она улыбнулась воспоминанию о том, как рассказывала Хену, что хотела быть такой же свободной, как эти самые облака…
«Вот и все, да? — спросила она у кого-то там, наверху. — Все ради того, чтобы умереть? Здесь?».
Сейчас она чувствовала себя также, как тогда, когда стояла с ним, у обрыва. Но тогда она могла держаться за его руку… А сейчас? Сейчас за что она могла держаться?
Она закрыла глаза и сказала: «Ты здесь, ты рядом. И я ничего не боюсь»!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})«Сейчас у меня все так же есть ты, есть мои чувства к тебе, желание быть счастливой с тобой; сейчас у меня есть эти ребята! И просто так я все это не отдам», — выпрямив спину и подняв подбородок вверх, Катя решительно направилась к дому.
«Первое: пистолет и две обоймы», — сказала она, вскрывая пол.
Она осмотрела свою одежду и поняла, что ей не на что все это крепить.
«Второе: мой телефон и наушники» — она бегом бросилась в свою комнату.
«Третье: кобура Джин Хека на ногу».
«Сосредоточься на главном, — слышала она голос отца. — Делай все последовательно и четко. Выбрось мусор из головы. Доверься своему чутью. Дыши. Слушай музыку. Перед началом повтори задачу», — она произносила слова, которые он говорил ей перед каждым соревнованием.
Катя вставила наушники в оба уха. Взяла в руки телефон. Выбрав нужную песню и нажав на паузу, убрала его в накладной боковой набедренный карман, быстро застегнув пуговицу. Вставила обойму в пистолет.
«Теперь кобура», — шепотом сказала она и осторожно вышла за дверь.
Кроме ребят у костровища никого не было видно. Она подбежала к Джин Хеку и сняла с его ноги кобуру.
«Хорошо, Катя. А теперь нужно выяснить, сколько их», — и с этой мыслью она полетела к холму, за которым еще недавно прятались двое из внедорожника.
«Черт», — выругалась она, увидев, как к нему подъехали еще две машины.
«Девять. Их девять», — посчитала она.
Возбужденно разговаривая, они взяли из машины несколько канистр и направились к дому.
Катя понимала, что, если сейчас им удастся облить бензином дом и все, что около него, она не сможет спасти ребят.
Она прицепила кобуру к ноге, положив в нее одну из обойм.
Представляя лицо отца перед собой и его руки на своих плечах, она проговорила: «Беретта М9, начальная скорость выстрела 390 м/с, две обоймы всего по десять патронов. Это значит, что у меня два шанса на одного без права на ошибку».
«Ну что, Денис, не подведи! Умирать, так с музыкой», — она еще раз поправила наушники, нажала «play» и вышла из-за холма.
***
— Ооо, вот и сама девка пожаловала, — крикнул один из них.
Но она их не слышала. Она стояла, широко расставив ноги, держа руки за спиной.
«Тысяча сто поколений — мечта на развес,
Тысяча сто поколений — любовь и война.
Каждый рождается с мыслью достать до небес
И нам с тобою сейчас, как во все времена», — звучало в ушах.
«Трое. Пока их трое. Шестеро для чего-то вернулись в машину», — про себя говорила она.
«Ничего не жаль! Ни штыков, ни роз», — пел Денис.
«Пора! — подумала она и выстрелила. — Первый — плечо, второй — плечо, третий — плечо, до шестого по коленям, каждому» — не дрогнувшей рукой в унисон с Денисом она делала выстрел за выстрелом, наблюдая, как канистры с бензином валятся из их рук, а они падают на землю.
«Еще трое. С последним в пролете. Не успею обойму поменять», — на насколько секунд спрятавшись обратно за холм, она продолжала разговаривать с собой.
«Седьмой — колено, восьмой — рука», — она продолжала разговаривать с собой, стреляя каждый раз по левой коленной чашечке и правому плечу.
«Если за мечту, если за любовь», — продолжал петь Денис.
«Пусто. Шестой ушел вправо. Жди», — тут кто-то схватил ее за волосы и потянул голову вниз. Она резко шагнула влево и что есть силы ударила того, кто держал ее, рукояткой пистолета между ног. И, когда от боли он все-таки отпустил ее волосы, она молниеносно сменила пустую обойму и выпустила в него две пули.
«Трое. Осталось трое. На восемь патронов», — напоминала себе она.
Она посмотрела по сторонам. Никого не было видно. Все три машины были пусты. «Значит ушли за дом. Там, у ручья, — единственное место, где они могут прятаться». И она бегом направилась туда.
