Цена славы - Уильям Кейт

– Попробуйте перехватить вражеские передачи. Я не знаю, почему они убрали свои глушилки, не исключено, что хотят отдать новые приказания. Поймайте что-нибудь незашифрованное и дайте мне знать!

– Хорошо. Что еще?

– Прикройте нас сзади. Пехота у вас есть?

– Два взвода. Они вели ближний бой и забрались внутрь, когда началась самая заварушка. Они вам нужны?

– Пошли их вслед за нами. Мы хотим отбросить этих марикских ребят обратно за холмы!

– Дайте им хорошего пинка от меня лично, полковник... сами знаете куда!

Боевой пыл охватил Грейсона. Выше по склону среди деревьев перемещался вражеский «Стрелец». Грейсон развернул свои ручные орудия на пять градусов и открыл огонь сразу из обоих ПИИ. «Стрелец» поспешно выпустил не достигшую цели очередь реактивных снарядов, а затем с позором удрал, скрывшись за деревьями. В глубокой ране на его левой руке дымились клочья электропроводки.

Что же там с вражескими глушилками? Переключая частоты, Грейсон мог уловить обрывки разговоров между неприятельскими подразделениями. Зашифрованы они не были. Похоже, такое развитие событий озадачило противника не меньше, чем Грейсона. Но что же тогда... какие-то технические неполадки?

Сенсор «Мародера» пропищал тревогу. Грейсон развернул своего боевого робота, ожидая атаки нового противника. Тот продирался через жесткий кустарник, росший выше по склону холма, в пятидесяти метрах от «Мародера». Грейсон вскинул орудия на изготовку. Его рука уже почти нажала на спуск, когда до него дошло, что перед ним – «Ассасин» Граффа.

– Полковник, ради Бога, не стреляйте!

– Графф! – В голосе Грейсона сквозило подозрение. Если Графф пытался потихоньку смыться с поля боя...

– Какого черта ты делаешь здесь, внизу?

– У меня взорвался охладитель, полковник! Не знаю, пробили его или он сам полетел, но я тут сижу, как на сковородке! Лейтенант разрешила мне вернуться на «Фобос», чтобы техи быстренько его починили.

– Ладно. – Грейсон махнул рукой своего робота. – Давай пошевеливайся, Графф, и присоединяйся снова к ребятам. Нам не обойтись без тебя.

– Есть, сэр!

«Ассасин» двинулся вниз по склону, вздымая тучи пыли и ломая кусты. Он миновал грейсоновского «Мародера» и направился к едва видневшемуся меж деревьев серебристому куполу «Фобоса», до которого оставалось около километра. «Мародер» продолжил свое восхождение. Его собственные индикаторы тоже давненько горели красным, сообщая о перегреве. Вентиляторы изо всех сил старались разогнать жару, усилившуюся после короткой стычки с неприятельскими «Волкодавом» и «Центурионом». Грейсон совсем загнал своего робота, не давая ему передышки в течение двух часов, с самого начала марш-броска из Дюрандели. Нагрев уже превысил допустимый уровень. Но это было просто еще одним неприятным, но терпимым неудобством.

Сейчас Грейсона большее всего беспокоило положение группы прикрытия. Трое легких боевых роботов залегли меж камней на вершине гряды, чтобы получше замаскироваться и получить возможность наблюдения за приближающимися силами врага.

– Лейтенант Роже! – произнес Грейсон в свой микрофон. – Как вы там?

– Полковник! Мы очень рады вас слышать!

Голос Франсин Роже звучал устало и срывался, когда она кратко объясняла положение дел группы поддержки. Ее «Тигр» получил серьезные повреждения в переднюю часть корпуса, левую ногу и правую руку, но оставался в строю. В грудь вандергриффовского «Коммандора» попал реактивный снаряд, смяв установку РБД, однако ручной лазер и РБД уцелели. Снаряд, выпущенный марикским «Стрельцом», оторвал левую ногу у «Шершня» Сильвии Тревор – вместе со второй РБД-установкой. Впрочем, Роже помогла Тревор перетащить «Шершня» на хорошую позицию за камнями, откуда Сильвия продолжала вести огонь из ЛСМ.

– А враг?

Грейсон оглядел склон холма сверху. У подножия дымились горящие глайдеры и виднелось нечто, похожее очертаниями на неподвижную фигуру вышедшего из строя «Страуса».

– Нас атаковали по меньшей мере четыре раза, полковник. Все легкие боевые роботы оказались здесь. По-моему, мы прикончили «Стингера» еще раньше.

Рука «Тигра» указала на северо-запад. Грейсон увидел среди сухой травы бездыханное серебристое тело боевого робота.

– «Стрелец» внезапно напал на нас с тыла, но вы, кажется, спугнули его. Нас обстреливали со всех сторон.

– Оставшаяся часть командной группы подходит к вам сзади, – сообщил Грейсон, – так что не палите, когда они появятся. Я тут наткнулся на Граффа. Он сказал мне, что, ты разрешила ему отойти для исправления неполадки. Сразу же после этого он вернется.

– Какая еще неполадка! – Ее голос вновь сорвался от возмущения.

– Как? Он утверждал, что поставил тебя в известность!

– Этот трус! Да он попросту наложил в штаны и бесследно исчез еще до начала первой атаки. Я ему покажу неполадку, попадись он только мне в руки!

Грейсон похолодел. Так, значит, Графф сбежал с поля битвы, оставив своих товарищей сражаться с превосходящими силами врага, и спрятался среди деревьев внизу, на склоне. По военным законам, за такое полагался расстрел, если дезертир оказывался пойман и отдан под трибунал. Но времени раздумывать над этим не было.

– Ты молодец, Франсин. Вам удалось сдержать их на достаточно долгий срок, чтобы спасти шаттлы.

– Это еще не все, полковник.

Ее голос звучал напряженно; казалось, ей с большим трудом удается держать себя в руках.

– По-моему, они подтягивают пехоту.

– Где?

– Вон там недавно появились глайдеры. Наша пехота подстрелила «Страуса»... По-моему, пехотинцы захватили его, потому что отсюда мне показалось, что «Страус» стрелял по тем глайдерам внизу, в долине. Это случилось несколько минут назад, как раз когда затихли глушилки.

– Ты полагаешь, что это были глайдеры-глушилки?

– Не могу сказать точно, но думаю, что да. Да там вообще было много пехоты – бронеглайдеры, скиммеры, большей частью легкие. Они двигались внизу, между деревьями. Потом стали взбираться на верхушку гряды, но повернули назад, когда тот «Страус» начал стрелять.

– А что с ним?

– Получил несколько ударов пару минут назад и с тех пор молчит.

Проклятье! Кто бы ни использовал «Страуса» против глайдеров Марика, он, возможно, спас весь Легион. Как раз когда Графф сбежал.

– О'кей. Оставайтесь здесь. Я пришлю какого-нибудь обладающего руками боевого робота на подмогу «Шершню» Тревор, как только мы удостоверимся, что враг действительно отступает.

– Да, сэр! И... сэр!

– Что?

– Как хорошо, что вы вернулись!

Харрис Графф осадил своего «Ассасина» у главного люка под нависающим корпусом «Фобоса». Он послал свои ИС, и один из офицеров на мостике ответил ему.

– Графф? Чего тебе?

– У меня серьезная поломка, лейтенант. Охладитель поврежден и течет. Лейтенант Роже сказала, что я могу вернуться, чтобы техи его залатали.

– Стой на месте. Мы сейчас откроем.

Массивные створки люка раздвинулись с низким металлическим скрежетом. Трап со стальными ступенями вывалился на землю, как собачий язык. Техи столпились возле люка с любопытством глядя на одинокого робота.

Графф повел свою машину вверх по трапу.

Дженис Тейлор лежала в траве в двухстах метрах от «Фобоса». Она посмотрела, как «Ассасин» взбирается по трапу, затем взглянула на окружавшие ее леса. Девушка родилась и выросла на Верзанди – планете, находящейся на границе с Домом Куриты. В бытность свою преподавателем престижного Королевского университета Верзанди, она стала свидетельницей кровавой революции, поднявшейся против Дома Куриты, господствовавшего на планете. При очередной тщетной попытке правительства навести порядок Дженис вместе с полусотней других пленниц заковали в цепи и под дулами автоматов погнали прочь из города. Их бы, несомненно, переправили невесть куда, где они стали бы игрушками для лихих ребят из Синдиката Драконов. Но Грейсон Карлайл со своим Легионом освободил захваченных женщин. С этого дня Дженис Тейлор стала членом роты специального назначения капитана Рэмеджа. Она принимала участие в последней жестокой битве за освобождение столицы Верзанди от Дома Куриты. Когда была завоевана независимость, Дженис приняла решение остаться в Сером Легионе Смерти, кочуя с ним среди звезд.

Дженис все еще удивлялась своему решению. Ее первое побуждение вступить в борьбу с монстрами, подобными генерал-губернатору Нагумо, родилось из любви к своей родине и решимости отдать жизнь за ее свободу. Она страстно любила свой мир и людей, живущих там. Эта любовь и заставила ее покинуть Верзанди. Еще свобода, омытая кровью, не выбралась из пеленок, но уже нашлись люди, возжелавшие извлечь из нее личную выгоду.

Именно поэтому она и оставила Верзанди. Она любила свою планету и свой народ, но не могла смотреть, как ее сородичи, потакая непомерной алчности, торгуют своей победой.