Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том I - Юрий Александрович Лебедев

Или:

«Вольноопределяющиеся исполняли все обыкновенные обязанности нижних чинов, кроме участия в хозяйственных работах».[248]

Значит, во время службы ни один офицер-антисемит в качестве насмешки не мог послать Абрама «копать яму от забора и до обеда» ☺…

Правда, для поступления в вольноопределяющиеся нужно было сдать экзамен, «включавший в себя Закон Божий, русский язык, арифметику, геометрию или алгебру, географию и историю».[249] Не знаю, как решился вопрос с Законом Божием (и был ли он обязателен для иудеев), но вот русский язык, как показывает моё знакомство с большим числом писем Абрама, он знал достаточно хорошо, чтобы успешно сдать экзамен.

Ещё один важный пункт в условиях поступления вольноопределяющимся состоял в следующем:

«Вольноопределяющиеся могли поступать на службу в любое время года, выбирая род оружия по собственному усмотрению. Так как принятие их на службу зависело от наличия вакансий, желающий стать вольноопределяющимся должен был самостоятельно договориться о службе с командованием выбранной им части».[250]

С кем же договорился Абрам? Об этом известно со слов Гейби Коваля, сына Абрама. В своей студенческой анкете он написал:

«До 1910-го года отец служил в старой армии в духовом оркестре».[251]

Что касается годов службы, то они, естественно, различаются для «юдофильской» и «русофильской» ветвей альтерверса Абрама Коваля.

Дата окончания службы, приводимая Гейби, относится к «юдофильской» ветви. Но вот начало службы в обеих ветвях одно – поступление в армию «в духовой оркестр». И в рассматриваемой «русофильской» ветви глубокой осенью или в начале зимы 1903 года Абрам не попал по жребию в военные музыканты, а договорился о вольнонаёмной службе с «командованием» духового оркестра.

Не исключено, что это была договорённость с Яковом Исааковичем Богорадом, военным дирижером 160-го Абхазского пехотного полка, квартировавшего в 1903 г. в Гомеле. По одной из версий Я. И. Богорад имеет непосредственное отношение к созданию знаменитого марша «Прощание Славянки»[252]

В каком качестве мог служить Абрам в оркестре, я не знаю. На мой вопрос к внуку Абрама Геннадию Ковалю о том, на каких инструментах играл его дед, Геннадий ответил, что «Ни на каких. Он и пел редко, хотя музыку любил». То же подтвердили и Галина и Гита, племянницы Жоржа:

«Ю. Л. А была в доме какая-то музыка, какие-то музыкальные инструменты? Ведь Ваш дедушка служил в царской армии в оркестре!

Г. Ш. С. и Гита, (обе вместе). Нет, не было…

Гита. Какая музыка? Все время работа, работа, работа…».[253]

Я с Гитой согласиться не могу. Если бы Абрам был музыкантом, как раз отдыхом от работы должна была быть музыка. Так что служба в оркестре вряд ли была призванием Абрама, скорее, случилась она «по необходимости». В штате оркестра не только музыканты – и интенданты, и ремонтники, и писари. Вот на одну из подобных «нестроевых должностей» и устроился, вероятно, Абрам.

01.32. Военный духовой оркестр. Начало XX века.[254]

Поступив на военную службу, Абрам смог в начале 1904 года жениться на Этель и освободить её от тирании отца-раввина. Это также соответствует и событиям в «юдофильской ветви».

Но далее события в «русофильской ветви» разворачивались стремительно. Полицейское следствие о гомельском погроме развивалось своим чередом и не затухало, а только ширилось, и, на основании информации «из оперативных источников», полиция обратила внимание на «вольноопределяющегося музыканта» Абрама Коваля. Возникла непосредственная опасность ареста и нужно было срочно покинуть опасный регион.

Вероятнее всего, Абрам выхлопотал себе отпуск в связи с женитьбой (это вполне допускалось для вольнонаёмных в соответствии со ст. 182 «Устава о воинской повинности от 1 января 1874 года»[255]) и после свадьбы покинул не только оркестр, но и вообще пределы Империи…

Довольно скоро он оказался в Америке. Именно о таком ходе событий рассказывал через 60 лет Абрам корреспонденту газеты «Биробиджанер штерн» в цитировавшемся выше интервью: «Но царская охранка следила за всеми, кто был связан с подпольем. Некоторое время Авром-Бер скрывался, но когда это стало невозможным, уехал в Америку».

И можно даже проследить события в одном из «волоконец» альтерверса, в котором это произошло. Переход через границу с помощью паршивеческих Ковалей связал Абрама с той структурой революционного подполья, которая занималась безопасностью и «прикрытием» скрывавшихся от полиции членов революционных организаций. Уже тогда это была вполне профессиональная структура, обеспечивавшая подпольщиков документами и связями и в России, и в других странах.

Оказавшись в Германии, Абрам должен был как-то обеспечивать своё существование, т. е. найти какую-то работу. Без документов это было сделать трудно, и он обратился за помощью к своим благодетелям, обеспечившим его бегство из России. И тут Абраму повезло – оказалось, что нужен курьер, для поездки в Америку. Документы ему сделали «весьма похожими на настоящие», чтобы было не нужно «переучивать биографию», но с «коррекцией», не позволявшей легко идентифицировать его агентам зарубежной охранки.

Так он и отправился 6 февраля 1904 года в Нью-Йорк на пароходе «Патриция»:

01.33. Фрагмент списка пассажиров в Гамбургском порту на судне Патриция (Patricia).[256]

Отправился под именем Abram Kowal, 30 лет, холостяк (ledig), из белорусского городка Несвижа (Neswis) (это около 100 километров от Телехан), в качестве подмастерья сапожника (Geselle Schuhmacher)[257] по профессии.

Почему 30-летний холостяк из Несвижа, понятно. Прибавка возраста – не будет вопросов об отношении к военной службе (мол, уже отслужил), холостятское одиночество – не будет вопросов о семье, а о белорусских болотах между Телеханами и Несвижем он мог рассказать легко и подробно. А вот почему он записался сапожником – не знаю ☺…

Вернуться он не мог, хотя и очень этого хотел – гомельское следствие о «русском погроме» не утихало.

Абрам не стремился «укорениться» на новом месте и потому долго не вживался в незнакомую социальную среду. Тому были причины – началась революция 1905 года, и сначала казалось, что «ещё немного, ещё чуть-чуть», и демократия победит. Тогда он сможет вернуться в Телеханы и зажить нормальной семейной жизнью с Этель.

Это «чемоданное настроение» поддерживалось какими-то денежными пособиями от еврейских организаций, финансирующих защиту евреев на гомельском процессе. Нежелательность для них присутствия Абрама в России была связана с опасностью его ареста и, тем самым, усилением позиции «христианской» стороны на этом процессе.

То, что такие организации (формальные или неформальные) были, вряд ли подлежит