Дьявол просит правду - Жанна Голубицкая

Ух ты, видимо, мое знакомство с Айрапетом, хотя и длится всего ничего, но уже настроило меня на креативный поиск! Причем, во всех сферах, включая мелкобытовые.

После дорогих родственниц (весь субботний вечер они всецело озабочены появлением у соседки тети Инны новенького норкового манто) воскресная добровольно-принудительная выпечка куриных котлет мне кажется семейной идиллией. Вот оно, нехитрое женское счастье: мои котлеты никто не сравнивает с котлетами соседки (мамы, любовницы, коллеги, далее — везде), их просто съедают и даже говорят спасибо.

Определенно, ценность Рыб — уже в том, что, благодаря их существованию, у меня есть уникальный случай познать свою жизнь в сравнении с их. Спасибо им за то, что вопреки их навязчивому влиянию, мой муж — все же совершенно адекватный человек! Во всяком случае, я не разу не заставала его горестно заламывающим руки на кухне из-за того, что сосед приобрел новое авто, а коллега достроил загородный дом.

И вообще, если честно, я горжусь своим супругом: Стас честно и кропотливо выстраивает свой небольшой бизнес и, пусть звезд с неба и не хватает, зато уверенно продвигается по намеченному пути и никогда никому не завидует.

А сценарий для сериала «Большой бред в маленькой кухне» я все равно однажды обязательно напишу!

Итак, мои выходные проходят под знаком дома и семьи. Колющих и режущих предметов никто из нас, слава Богу, в руки не хватает, все живы, здоровы и практически счастливы. Из Бангкока воскресенье утром нам звонит дочь Лиза и в течение сорока минут поет нам по громкой связи песню, разученную ею к посольскому утреннику. Все наслаждаются, и никто ей не кричит (как мне, например): «Хорош болтать! Ты на время-то смотри!» Как хорошо, когда у тебя есть дедушка, а у дедушки — служебный телефон с безлимитным тарифом!

В общем, в редакцию ЖП я возвращаюсь если и не отдохнувшей, то как следует отвлекшейся уж точно.

Айрапет намыливается на RFW (Русскую неделю моды) и предпочитает провести со мной планерку по быстрому, даже забыв обсудить опять не подросшую альбиццию:

— Мне нужно эссе о зарубежных звездах. Возьми знаковые фигуры, кого-то из великих, с интересной судьбой — например, Синатру или Луи де Фюнеса. Можешь кого-то из ныне здравствующих, но с безусловным шармом — Анжелину Джоли или Шэрон Стоун, например. Если берешь для «разбора полетов» всяких гламурок типа Лопес, Шакиры, Спирс или Хилтон, напирай на то, каким местом они делают карьеру в шоубизе. Но без пошлости, пожалуйста! Биографии есть в Сети, на их основе и пиши — только красиво! Чтобы вот, например, лично мне было интересно об этих персонах читать. А я о них знаю все, учти!

— Ну и как же вам может быть интересно? — по-моему, логичный вопрос.

— А вот в этом-то вся и фишка! Мастерство журналиста! Ты рассказываешь вроде бы о всем известных фактах и вроде бы правду, но как рассказываешь! Чтобы читатель чувствовал себя так, будто в кино сходил, да попал на захватывающий фильм! А потом бы еще долго обдумывал увиденную картину: «О, ну надо же! Вот это номер! А я и не знал…»

— То есть, я могу привирать? — уточняю я на всякий случай.

— Этого я не говорил, — надувается Айрапет. — Каждый понимает в меру своего таланта. Можно все, но осторожно. Западные звезды тоже могут подать в суд, если им кто-нибудь твое борзописание покажет да любезно переведет. Так что не наглей, а дозированно перчи и соли! На свете не так много роковых страстей — любовь, власть, деньги, месть, ревность, ненависть и безумие. Им подвержены все живые люди, а уж селебритиз — подавно! Вот и играй в эти страсти, как в кубики, только не повторяйся! Выводи интересный характер, и чтобы у твоей басни обязательно была мораль. Только ненавязчивая!

— Ой, а можно я про Энрике Иглесиаса напишу? Я его обожаю!

— Можно. Только ты осторожнее со своим обожанием, не укатись в какие-нибудь высокопарные рассуждения — ах, ох, он гений и красавец… Циничнее относись, но так, чтобы предъяву тебе, в случае чего, кинуть было невозможно. Я понятно изъясняюсь? И еще: зафиксируй-ка список запрещенных слов.

— Это как? — удивляюсь я, покорно открывая ежедневник.

— Это вода, которая способна затопить и протушить любую фактуру! А самые страшные потопы случаются, когда такие фи-ло-ло-ги, как ты, не расшифровывают живое интервью, а ваяют вольный экскурс в чужую жизнь. Так вот, этого паразитарного словоблудия чтобы в текстах не было! Пиши: ибо, дабы, парадигма, революционный, изыск, прорыв, гениальный…

Всего слов набирается с сотню. И, увы, некоторые из них — мои самые любимые.

Однако не могу не признать: лекция главреда меня вдохновляет. И как только он скрывается за дверью, я утыкаюсь в комп.

А через час у меня уже готова биография Шэрон Стоун. Меня однозначно прет! Я не слишком корплю над деталями, а вдохновенно пишу на основе того, что подсказывает мировая Паутина. И перед моими будущими читателями, а заодно и передо мной, предстает Шэрон как живая — роскошная, роковая, гениальная… Нет, это нельзя, пардон! Одаренная актриса с неоднозначной судьбой. В моем — то есть, ее — жизнеописании есть все: страстная любовь, бешеные деньги, горечь непонимания, бездумный секс — лесбийский в том числе… Да, пожалуй, слишком много секса! Но пока оставлю: если Айрапет будет иметь что-то против, вычеркну.

После Шэрон Стоун сил у меня еще полно — не то, что, например, после госпожи Милявской, хотя она и сказала-то всего два слова. Главред, как всегда, оказывается прав: зарубежные селебритиз — куда более благодарный материал, чем наши. Хотя бы потому, что они далеко и по-русски не читают. Да уж, иных уж нет, а те далече…

Еще через час у меня готова Шакира — с ее арабскими корнями, латинскими страстями, колумбийским детством, танцем живота и волей к победе. Может, мне следует заняться жизнеописаниями великих? Определенно мне удается! Вот не возьмет Айрапет в ЖП, попрошусь в личные биографы к какой-нибудь мега-звезде.

В это вечер Айрапет так и не появляется: не иначе, как засосало фуршетом после показа. Меня никто не отвлекает и, перед уходом домой, я еще выдаю опус про Анджелину Джоли. Я искренне люблю Энджи: она вся такая многогранная, татуированная и внезапная. Раньше любила только секс, а теперь еще и детей. Материал про нее я так и называю — «Распутная тату».

Домой я в кои-то веки приезжаю вовремя и в чудесном настроении. Я крайне мила со Стасиком и даже выполняю свой супружеский долг. У меня состояние творческого подъема. И оно куда комфортнее, чем состояние, например, влюбленности, креативного поиска или, упаси Бог, кризиса жанра. А что: Алке звонить не надо, лежать и рыдать не надо и даже бежать, искать и ловить — не надо! Засыпаю я не сразу: меня распирает от идей. Завтра я напишу о Пэрис Хилтон. Конечно, я не уподоблюсь бульварным таблоидам без фантазии и не стану описывать ее вечеринки «под кокосом», пьяную езду, реабилитационные клиники и тюрьмы. Я соберу самые оригинальные заявления Пэрис и элегантно составлю на их основе список прикладных советов для девушек. Что-то типа «Как выйти сухой из воды и высушить феном подмоченное реноме?»

Еще у меня есть очень богатая идея — Луи де Фюнес. Это очень интересная и неординарная личность, совершившая прорыв… Извиняюсь, запрещено Айрапетом! Это актер, перевернувший жанр комедии и реально научивший кинематограф не просто смеяться, а просто угорать сквозь собственные слезы! В жизни Луи был крайне угрюм, а его уморительных экранных героев я помню до сих пор, хотя последний раз видела в глубоком детстве.

Ну и хитом моего творчества станет, конечно же, Энрике Иглесиас! Уж очень мил мне этот южный красавчик, а особенно — его темные очи, будто полные слез! Так и хочется сказать: bailamos (танцуй — исп.)со мной, мучачо! Я даже иногда завидую Анне Курниковой — белой такой, почти материнской, завистью. Я вообще неравнодушна к карим глазкам, и уж сколько раз падала их жертвой. По молодости, конечно, но зато как подкошенная! В студенческой юности эти очи черные принадлежали аборигену курорта Пицунда, он натурально был копией Адриано Челентано! Позже своими живенькими карими глазками со взором горящим меня поразили пара итальяшек, один коренной севильянец и один турок из Кемера, но больше всех хлопот доставили очи отечественного производства. Выразительные такие черные вишни, с поволокой извечной печали, испокон веку свойственной иудейскому народу. По поводу той моей долгоиграющей и не слишком взаимной страсти моя покойная бабушка (тогда еще, разумеется, живая) ехидно комментировала: «Ах, эти глаза напротив… Только у твоего любезного они не с поволокой, а с волокитой!»

С этими лирическими и торжественно-печальными воспоминаниями о былом я, наконец, засыпаю.

На следующий день сижу в редакции уже в 10 утра. Вот что делают с человеком неукротимые творческие позывы! Айрапета опять нет, наверное, отсыпается после вчерашнего. Телефоны против обыкновения звонят редко, и курьеры не бегают туда-сюда с полосами. Накануне вечером очередной номер подписали в печать, и сегодня затишье. Красота!