S-T-I-K-S. Почтальон. Часть 1 - Ринат Тактарин

дома, там оставалось единственное слепое пятно. Машин рядом не было, труба на доме не дымила, в общем, никаких признаков людей или заражённых. А за домом…

– Господи Иисусе… – прошептал Апостол.

Признаться, открывшаяся картина меня тоже не воодушевляла, да и кому может понравиться лицезреть, прибитого к кресту человека?

– Да что же это за место такое?! За какие грехи…Прости меня, Господи, – будто опомнившись, пробормотал Апостол и вышел из машины.

Мне ничего не оставалось делать, как последовать за ним. Толстый, крепкий брус глубоко вбитый в землю, попытка расшатать его к успеху не привела, пришлось вернуться в машину, за пилой внешников.

Жертва – лысый бородатый мужичок, признаков жизни не подавал.Я бы может и не стал заморачиваться, поехал себе дальше, но поведение Апостола сомнений не оставляло, пока не снимет его, не успокоится. Пришлось сделать аккуратный пропил с нужной стороны и толкать. Апостол придерживал крест с помощью длинной рогатины, так мы и спустили жертву.

Мужичок был совсем уж небольшого росточка, максимум метра полтора. Еле заметно, но все-таки дышал. Руки и ноги прибиты гвоздями длинной с ладонь, и загнуты шляпками вверх. Кто бы это не сделал, отнёсся он к своей работе ответственно, никак ты с этого крестика не сорвёшься. В общем, пришлось повозиться.

Жертва хоть и малого роста, а весила прилично. Попотели мы, пока занесли в дом. Я принялся вливать ему живчик, а крестник пошёл за ребёнком.

– Вот скажи мне, Апостол, – обратился я к крестнику, когда тот уложил девчушку на кровать. –Что за люди творят такое? Люди ли это?

Ответил тот не сразу.

– Я говорил, что был на войне? – киваю. –Давно это было, лет, наверно, двадцать пять назад, но есть такие картины, которые не забываются. Как-то наш взвод освободил небольшую деревеньку в Юго-Восточной Азии, местные партизаны использовали её как перевалочную базу, – тут он замолчал, по лицу было видно Апостол что-то решал для себя. – Вообще, я давал подписку о неразглашении, но думаю…

– Твоя страна осталась там, – перебил я его, указывая пальцем вверх. – Как и моя.

– Наверное, ты прав. Ну, так к чему я, то вовсе не партизаны были. Во вторую мировую наши называли таких полицаями. Американские прихвостни, местная дочка ЦРУ. Если ты, конечно, понимаешь о чём я?

– Вьетнамская война, пятьдесят девятый – семьдесят второй, времена правления Хрущёва и Брежнева. Это я помню.

– Кто такой Брежнев? – Апостол был искренне удивлён. – Это были Молотов и Хрущёв, с цифрами ты тоже ошибся.

Тут уже я открыл рот, но вспомнив, где нахожусь, быстро его захлопнул.

– Не важно, – махнул рукой крестник. – Так вот, во всех Вьетнамских селениях были сочувствующие или бойцы вьетконга, вычислить которых было главной задачей полицаев. Методы у них, я тебе скажу…что и в гестапо побледнеют. Народ, вьетнамцы, рано взрослеющий и упёртый, лет с пяти уже с родителями в поле, к трудностям привычные и не всякая пытка их сломать может. Так вот, что эти ироды придумали, отнимают у матери двух-трёхлетнего малыша, суют его в бамбуковую клетку и дают гранату, как игрушку. Малышу любопытно, крутит вертит её, за колечко дёргает, а мать орёт. Полицаи на камеру всё снимают, для отчётности, так сказать… Посмотрел я, такое кино… – погрустневшим голосом продолжил Апостол, спустя короткую паузу.

Представив это "шедевр" кинематографа, я тоже ужаснулся, многое видел, но чтоб такое.

– Ну, так к чему я это рассказал, воспитание тому виной. Иные родители всякое творят, а дети видят и, повзрослев, копируют их, и плодят своих. А в нашем случае вседозволенность, безнаказанность, творят, что хотят, но ведь и они кем-то воспитаны!? – закончил на этой ноте Апостол.

"Да уж, издалека начал, но объяснил всё популярно, красочно, я будто сам в этом селении побывал."

Тихо захныкала девчушка, позвав во сне маму, она свернулась клубочком и опять замолчала. Апостол тут же подсел к ней и стал что-то нашёптывать, поглаживая по белокурой головке.

– Кто у вас президент? – услышал я, хриплый голос за спиной.

– А? – обернувшись, обнаружил глазеющую на меня жертву, получается, пока мы болтали, мужичок пришёл в себя.

– Ладно, это потом, – он попытался махнуть рукой, но тут же скривился от боли, попутно вспомнив чью-то маму. – Дай, пожалуйста, живчика глотнуть, – вежливо попросил мужичок.

Просьбу я выполнил, пришлось держать бутылку самому, тот беспомощно улыбнувшись, сделал несколько больших глотков. Подошёл Апостол и с любопытством поглядывал из-за спины.

– Фух, знатный живец, на коньячке видать, мажористый, – выдала несостоявшаяся жертва, удовлетворённо отрыгнув. – Фавн я.

– Кнут, а это Апостол, – представился я в ответ.

– Итальянец что ли? – поинтересовался крестник.

– Да какой к чертям итальянец, псковские мы. А Фавн, это потому, что крёстный как меня увидел, сразу ржать принялся, говорит, что только рогов с копытами не хватает, а так чистый Фавн. Я тогда и понятия не имел, что это за зверь такой.

Жертва оживала на глазах, на щеках появился румянец, в глазах блеск, даже страшные отверстия на руках и ногах покрылись коркой.

– Давно эту землю топчу, регенерация повышенная, – ответил Фавн, хоть вслух я и не спрашивал, видимо взгляд был красноречивым. – Эх, настойку бы ещё гороховую, я бы к вечеру уже ходил.

– Есть горох, вот только где уксус с содой взять?

Жадничать я не стал, воспитан по-другому. К тому же этот человек здесь давно, много чего знает, а информация – это наше всё.

– Если поделитесь, в долгу не останусь, – в свою очередь подтвердил тот мои мысли. – А что до сопутствующих, найдём. Этот домик что-то вроде вольной гостиницы для рейдеров, тут много чего есть. Кнут, – обратился он ко мне. – Сдвинь тот половичок.

Выполнив просьбу, я обнаружил погреб. И с содержимым Фавн не ошибся или не обманул, полностью доверять едва знакомому человеку может только идиот.

К слову, нашлось всё, что нужно, помимо продуктов и патронов была даже маленькая баночка со споранами, несколько трёхлитровых ёмкостей с живчиком и старенький АК-47.

"Однако. Люди здесь весьма предусмотрительные и не жадные, надо бы не забыть оставить свой вклад."

Пока готовил необходимые банки склянки, самому себе напоминал матёрого торчка. Апостол занялся чисткой оружия, а Фавн наблюдал за моими действиями.

– Смотри с уксусом не переборщи, – предостерёг он меня. – Да-да, столько на троих достаточно.

Пойло надо сказать, приятным на вкус не было, что предсказуемо, уксус, загашеный содой, плюс экзотический ингредиент из башки монстра людоеда – жесть. Выпили, поплевались, все кроме Фавна, тот был доволен, словно испил дорогущего вина на халяву.

– А вы, стало быть, свежаки!? – скорее утвердил, чем спросил он, пытаясь улечься поудобнее.

– Так заметно? –