Женский клуб по вторникам - Лиза Коветц

— Нет, нет, — успокоила ее Брук. — Я думаю, самое страшное — это шок.

— Вряд ли она собиралась дернуть так сильно, — предположила Марго.

— Почему? Почему она это сделала?

— Ну, милая, тебе не стоило ее так называть, — сказала Брук.

— Да, мне кажется, ты зашла слишком далеко, — согласилась с ней Марго.

— КАК? Как ее называть? Как я ее назвала?

— Проституткой.

— Никогда!

— Ты обвинила ее в продажности, — сказала Марго.

— Я не обвиняла!

— Ты это сделала.

— А даже если и так? Очевидно, что я ударила ее по слабому месту! Шлюха! Проклятая сумасшедшая потаскуха!

Будучи начальником отдела оперативной обработки документов фирмы «Уорвик и Уорвик», среди прочих обязанностей Брук отвечала за то, чтобы все предложения на всех листах бумаги, напечатанных в часы ее смены, разделялись соответствующими интервалами. Она делала это для того, чтобы получать дополнительную премию и иметь уверенность, что ее не унесет слишком далеко от реального мира. Иногда в выходные она одевала очень короткую эластичную юбку, туфли на высоких блестящих каблуках и шла в город, притворяясь сумасшедшей i потаскухой. Она никогда не притворялась проституткой.

— Что ж, — сказала Брук, — я могу предположить, что для Лакс «шлюха» — это что-то вроде воображаемой линии на песке, которую никто не может пересечь, не нанеся при этом урон своей прическе.

— Она напала на меня.

— Она дернула тебя за волосы, — уточнила Брук.

— Я хочу, чтобы ее уволили.

— А когда генеральный директор спросит: «Чем это вы, дамы, занимались в конференц-зале?», что ты собираешься ответить? — спросила Марго. — «О, черт возьми, мы читали в конференц-зале грязные истории во время ленча. Это немного безнравственно».

В наступившей тишине Эйми подумала, как, наверное, ужасно жить в постоянном страхе, что однажды ты можешь стать шлюхой.

— Раньше я была лучше, — сказала она.

— Ты по-прежнему хорошая, — попыталась утешить ее Брук.

— Я была доброй, покладистой и великодушной. Что произошло со мной? — сказала Эйми, надеясь, что ее подруги помогут ей придумать оправдание ее отвратительному поведению. Она приняла бы любую причину, кроме правды. Ее мужчина бросил ее во время беременности. Боль сделала ее уязвимой и жестокой. Но подруги не стали успокаивать ее сладкой ложью. На самом деле каждая из них сосредоточилась на своих мыслях.

— Знаешь, — начала Брук, хотя знала, что это не понравится Эйми, — если бы Лакс умела выражать свои мысли, не применяя физическую силу, ее ярость была бы удивительно прекрасна.

Оставшееся время перерыва на ленч Брук и Марго провели, утешая Эйми и соглашаясь с тем, что Лакс сумасшедшая и то, что она сделала, переходит все границы нравственности.

— Спасибо, — поблагодарила их Эйми. — Мне жаль. Мне не следовало принимать ее в этот клуб.

Эйми думала, что они на ее стороне, но в комнате вдруг повисло молчание. Брук и Марго не смогли найти искренних слов, чтобы согласиться с Эйми. Наконец Марго, попрощавшись, ушла — ее высокие каблуки застучали по мраморному полу.

— Брук, ты идешь? Я провожу тебя до офиса, — предложила Эйми.

— Нет, я посижу еще минутку, — сказала Брук. Ее взволновал образ яростной Лакс, и она хотела немного посидеть в тишине, чтобы сделать зарисовку, которая, быть может, когда-нибудь станет картиной. Ей не хотелось упустить это видение развевающихся рыжих волос и влажных, искривленных в гневе губ.

— Когда нам лучше собраться снова? — спросила Эйми. — В это же время в следующий вторник?

— М-м-м, пошли мне электронное письмо, — промурлыкала Брук, уткнувшись в свой альбом.

— Позвони мне, когда у меня под рукой будет календарь, — на ходу бросила Марго, исчезая за поворотом.

Эйми встала и побрела через коридор. Она гадала, вернутся ли они на следующей неделе. Брук всегда будет ее подругой. Они слишком много раз видели друг друга голыми, поэтому их дружба вряд ли могла когда-нибудь закончиться, но Эйми очень переживала, что может потерять Марго. Марго, казалось, была лично оскорблена всеми этими событиями. Она думала, что теперь их отношения сойдут до уровня эдакой деловой дружбы, в которой нет места преданности и уж тем более привязанности. В офисе они будут улыбаться друг другу или шутить, но и только. Эйми вернулась в свой кабинет, размышляя о том, стоило ли разрушать то, что ей по-настоящему нравилось.

10

Дети

Марго забрала свои письма и вернулась в офис, сожалея о том, что их Вторничный клуб эротики разваливался так бесславно. «Вот почему женщины не могут дружить, — сказала она себе, усаживаясь за рабочий стол. — Мы становимся коварными. Мы становимся жестокими. Мы хватаем друг друга за волосы в прямом и переносном смыслах. Мы не знаем меры. Вот почему у меня никогда не было друзей среди женщин. Они мне не нужны». В толстой пачке писем она увидела одно от своего младшего брата Эймоса. «Как странно», — подумала Марго.

— Моей? — сказала она, когда Эймос взял трубку. Марго слышала звуки трактора и догадывалась, что у брата в самом разгаре уборка урожая или что-то в этом роде. — У тебя все в порядке?

— Не-а, — протянул Эймос своим монотонным голосом, которым он выражал радость, грусть и все промежуточные эмоции. — У меня возникла проблема, и она движется в твоем направлении.

Эймос, как и все младшие братья Марго, казался потрясающим красавцем до тех пор, пока не открывал рот. И дело было не только в монотонности его голоса. Одержимость здоровьем коров, урожаем и вторым пришествием Христа — все это затмевало собой синеву его глаз и рельефный торс. Но, несмотря на это, Эймос был хорошим человеком, и Марго очень любила его. Пока он находился за пределами ее квартиры, конечно.

— О, Боже мой! С папой все нормально? — спросила Марго с нарастающей паникой.

— Он в порядке. Речь обо мне, — протянул Эймос.

— Моей! Что случилось? Ты болен? Ты не можешь болеть. Ты никогда не болеешь.

— Элли, я умираю!

Когда ее брат говорил «Элли», он обращался к Марго. Он так никогда и не смирился с тем фактом, что она сменила имя, и обращение «Элли» в некотором роде возвращало ее домой. Очень быстро. То же самое слово заставляло ее жать на тормоза, не дожидаясь того, что ее снова затянет туда, откуда она уже однажды сбежала. Монотонное заявление брата о приближающейся кончине заставило Марго пожалеть о своем звонке.

— Ты не поверишь. Адель ушла от меня, — сообщил он.

— О бедняга! — сказала Марго, представляя, как умненькая, хорошенькая и сексуальная девушка, на которой женился Эймос, совершает побег с фермы брата. — И прямо посреди лета.