Собака, которая спустилась с холма. Незабываемая история Лу, лучшего друга и героя - Стив Дьюно

Лу не отходил от кровати, нюхал меня и пытался понять, когда же я наконец встану. К счастью, Сабрина, наша соседка, любезно согласилась его выгуливать утром и днем.

– Прости, Лу, но пару дней мне придется полежать.

Лу всегда отлично улавливал мое физическое и эмоциональное состояние. Сейчас он точно знал, что со мной что-то неладно, и надеялся, что если понюхать, полизать меня как следует и посидеть у постели, сверля меня взглядом, все непременно наладится.

– Хватит играть в сиделку, приятель. Иди поспи.

Пару дней я ничего не делал, только лежал, прикладывал лед к спине, пил болеутоляющее, читал и смотрел телевизор.

– Дневные программы – тоска зеленая, – сообщил я Лу. Тот рыкнул и тронул лапой мой лоб, словно проверяя температуру.

Позвонил Билли и велел срочно выходить на работу: Большой Боб опять все перепутал, и если я не наведу порядок, ему будет грозить немедленная смерть или депортация.

– Он же родом из Сан-Франциско, Билл.

– Плевать. Куплю ему гражданство Камбоджи, а потом депортирую к черту.

– Его задницу еще поди с места сдвинь!

– Представляешь, сколько из него дерьма выходит?

– Мне надо лечиться.

– Ладно, отдыхай до понедельника. Но потом – на работу!

Днем позже я сумел добраться до ближайшей больницы. Они решили, что это просто растяжение, и прописали мне викодин.

– Это лучше, чем ибупрофен и самбука, – заплетающимся языком сообщил я вечером Лу и отрубился.

Ночью, хотя прежде он никогда со мной не спал, Лу тихонько забрался на постель и свернулся калачиком рядом. Проснувшись, я обнаружил у себя на плече его лапу, а морду – у своего носа. Стоило открыть глаза, и он принялся меня вылизывать.

– Фу! – Я попытался утереться, но покрывало было мокрым и все в шерсти. Но в последний момент я все же передумал его прогонять и разрешил остаться. Он улегся обратно со вздохом. Мне кажется, он впервые за свою жизнь осознал, что я не какое-то мифическое божество, а простой смертный, из плоти и крови.

Много лет спустя выяснилось, что на этой разгрузке я заработал себе смещение двух поясничных дисков. Боль в спине отныне стала моей постоянной спутницей, но именно благодаря ей я и решился воплотить в жизнь план, который вынашивал уже какое-то время.

Через неделю после приезда Нэнси устроилась на работу в крупную страховую контору в Сиэтле, на более высокую зарплату, чем была у нее в Лос-Анджелесе. Задерживаться в компании Маринелли мне больше не было никакого смысла.

– Как думаешь, ты сможешь жить со мной и с Лу постоянно и чтобы никого из нас не убить? – спросил я у нее. Квартира с каждым днем приобретала все более обжитой вид.

– Я никогда не смогу убить Лу, – ответила она.

Деньги мне, конечно, были нужны, но я точно знал, что если задержусь в конторе Билли еще хоть на неделю, то закончу свои дни либо в инвалидной коляске, либо в сумасшедшем ломе. Я любил его как брата, но работать на него было хуже, чем учиться водить машину у своего деда.

И тогда пришел черед Большого Плана. Еще в Лос-Анджелесе я выяснил все что мог о лицензированных школах обучения собак по стране, и оказалось, что одна из них расположена как раз в Ботеле. Она называлась «Академией собаководства» и считалась довольно престижной. Ее основателями были Джек и Колин Макдэниелы, они же там и преподавали. Если сулить по отзывам, академия бралась за самых сложных собак, от которых отказывались все остальные: агрессивных, запуганных, стремящихся доминировать, невротичных, больных – они не отказывали никому и брались за задачи самой высокой сложности. Владельцы привозили сюда проблемных собак отовсюду. Для многих академия становилась последним шансом на спасение: если и здесь с собакой ничего не удалось бы сделать, хозяева были готовы на эвтаназию.

Основным «тайным оружием» академии был интенсивный месячный курс обучения с проживанием, благодаря которому во все аспекты жизни и поведения собаки вносились нужные коррективы. В самых сложных случаях собаку на этот срок полностью разлучали с хозяевами и домашним окружением, где сформировалось и закреплялось неправильное поведение. Если можно так выразиться, собаки проходили полную «перезагрузку»: их заново обучали хорошим манерам, общительности, послушанию и положительному взаимодействию с людьми.

Пройдя первичную диагностику и оценку, каждая собака получала личного тренера, который осуществлял за ней постоянный присмотр. Несколько дней такой тренер работал с собакой в одиночку, на постоянной основе, а затем вносил ее в общий график, чтобы собака каждый день работала с другим человеком. Таким образом собаке внушалось, что хорошие манеры должны относиться не только к избранным двуногим, но ко всем людям без исключения.

Однако это был не просто собачий тренировочный лагерь. Даже самые хорошо обученные псы на свете могут быть непоправимо испорчены владельцем, у которого недостает знаний или желания заниматься с питомцем. Поэтому хозяев тоже следовало обучать. Они приезжали раз в неделю и изучали основы дрессировки и анализа поведения животных. Им объясняли, как поддерживать и закреплять те навыки, которые получит в академии их пес. Месяц спустя и собака, и ее хозяева были готовы начать новую жизнь.

– Но ты же не можешь просто так туда прийти и попроситься на работу, – сказала Нэнси.

– Почему?

– А опыт? А резюме?

– Вот. – И я потрепал Лу за ушами.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты когда-нибудь видела более умного и воспитанного пса?

– Нет.

– А кто его учил?

– Ты и моя мама.

– Вот тебе и доказательство, что у меня есть потенциал. Если бы ты хотела нанять фотографа, ты бы первым делом смотрела его портфолио, верно?

– И это Лу? – спросила она.

– Да. Он доказывает, что я могу обучать собак. Если ребенка привели в класс в наручниках, а выходит он оттуда с дипломом, значит, учитель чего-то стоит, так?

– Как в тюрьме?

– Я серьезно.

– Если серьезно, то ты, конечно, умница. Но и он тоже. Так сколько в этом твоей заслуги, а сколько его?

– Вот это я и хочу выяснить.

На подъездах к Академии собаководства создавалось впечатление, что ты попал на территорию монастыря. За высокой кирпичной стеной и пустующей будкой охранника раскинулась территория площадью в добрых двенадцать акров, с зелеными лужайками, обсаженными кипарисами и лиственницами. Я разглядел огороженные площадки для занятий, для выгула, домики для проживания. Здесь было очень тихо и спокойно.

Мы с Лу заехали в ворота и добрались до главного здания. Я не просил о встрече, только позвонил, не представляясь, и уточнил, будет ли сегодня в офисе Колин Макдэниел. Она оказалась на месте, и потому волей-неволей ей пришлось знакомиться с незваными гостями: умной и хитрой калифорнийской дворнягой и самонадеянным ньюйоркцем, решившим начать новую карьеру.

– Слушай меня, – сказал я Лу, – в прошлый раз ты отлично выступил, и нам дали жилье. Теперь ты должен найти нам работу.

– Р-р.

– Вот именно, р-р. Я серьезно, веди себя хорошо и старайся изо всех сил. Ты же у меня молодчина, да?

– Ар-ру-а.

– Аруа? Это что-то новенькое. Мне нравится. Надо будет включить в список трюков.

Я взял Лу за ошейник. Он, конечно, насупился, но я был неумолим:

– Сперва ты должен показаться на поводке, дружище. К тому же тут полно сумасшедших собак, кто знает, что им в голову взбредет.

Мы отрабатывали наши фокусы всю неделю, он знал их назубок. Я лишь надеялся, что рядом не окажется других собак, и никто не станет его отвлекать. У нас был один-единственный шанс.

Я замер перед входом. Я столько сил и энергии вложил в обучение Лу, и теперь все мои надежды должны были оправдаться – или пойти прахом в один момент. Если мы провалимся, я до конца жизни буду торговать в Сиэтле мидиями или обучать второгодников.

Лу поднял на меня взгляд и улыбнулся. Я потрепал его за ухом:

– Спасибо, друг.

До чего же я любил этого пса. В офис мы вошли вместе.

Посреди помещения я велел Лу сидеть и ждать. В углу лежала сука ирландского водяного спаниеля и косилась на Лу. Глаза у нее были обведенные кругами, как у панды. Лу явно был не прочь пофлиртовать, но с места не сдвинулся.

– Молодец. – Я посмотрел на него в упор, чтобы дать понять, насколько все серьезно. Потом обратился к секретарше: – Привет. Я могу увидеть Колин?

В приемную вышла невысокая женщина с копной каштановых волос.

– Я Колин. Чем могу помочь?

У Колин был прямой немигающий оценивающий взгляд, она внимательно слушала все, что ей говорят, анализировала, запоминала, а затем обычно выдавала совершенно неожиданный комментарий. В ней было что-то от армейского полковника, от мистического пророка и от школьного учителя одновременно. Ей суждено было стать одним из самых важных людей в моей жизни.