Танцуя с Кларой - Мэри Бэлоу

Это все живое, думала она. Вот, что отличало жизнь снаружи. Все было живым, даже трава под ней. Она была окружена жизнью. Она дышла жизнью и наполняла ею легкие и тело. Она чувствовала себя так, как будто могла встать и пойти - даже побежать, если попытается. Она попробовала пошевелить ногами от лодыжек. Она чувствовала свои ноги. Просто они были слабыми и бесполезными. Ее лодыжки не повиновались ее воле.

Она открыла глаза и посмотрела на облака, проплывающие над ней.

– Котенок, – сказала она. – Посмотри на него, Фредди. Вон на то облако.

Он посмотрел, теребя травинку в зубах.

– Котенок? - проговорил он. – Это плывущий корабль.

– Нет же. Посмотри туда. – Возразила она. – О, а вот рядом с ним распустившаяся роза.

– Лошадь, вставшая на дыбы, – парировал он.

Она закрыла глаза и улыбнулась.

– Тебе нравится дразнить меня, – сказала она в ответ.

Внезапно солнце скрылось, и он прижался своими губами к ее губам.

– Облака могут принимать любую форму, все зависит от того, кто смотрит, любовь моя, – пояснил он. – В этом и состоит их загадка.

– Я никогда раньше не смотрела на них. – призналась она, открыв глаза снова. – Что это за огромная и удивительная вселенная, Фредди, и мы являемся ее частью. Земля вращается под нами.

– Я чувствую головокружение, – сказал он, целуя ее снова, языком исследуя ее рот. – Ты должна поддержать меня, Клара.

– Ох, ты, глупенький, – сказала она, но все равно обняла его руками и они целовались тепло и лениво несколько минут.

Это была одна из особенностей Фредди, которую она с удовольствием приняла на этой неделе. Почему он чувствовал себя обязанным продолжать этот фарс? Он что, получал от этого какое-то наслаждение? Зачем он ее принес сюда, когда мог бы пойти один и не обязательно в беседку? Почему он продолжал спать в ее постели с брачной ночи и каждую ночь дважды занимался с ней любовью? Она боялась, что привыкнет к его присутствию рядом с ней ночью, когда бы она ни проснулась. Она боялась зависеть от занятий любовью с ним. Ей не с кем было его сравнить, но она знала, что он опытен и использует свою опытность с ней каждую ночь. Ей нравились занятия любовью даже больше, чем она ожидала. С Фредди. Вероятно, с другим мужчиной это не будет так приятно. Она даже не могла представить, что сможет заниматься этими интимными вещами с кем-то другим.

- Если ты заснешь, - услышала она и вновь почувствовала щекотанье травинки по носу,- То проснешься с лицом, напоминающим лобстера. А нос будет похож на бекон. Мне нужно будет скоро унести тебя с солнцепека.

Она вздохнула. Она была слишком сонной, чтобы ответить.

– Кто твой доктор? - спросил он. – Твой отец еще с кем-нибудь консультировался?

– Он всех их называл дураками и шарлатанами, – ответила она. – Конечно, он не встречал доктора Фредерика Салливана. Хотя он не одобрил бы твоих методов, Фредди.

– Но кто-то же был? – снова спросил он.

– Доктор Грэхем, – ответили она. – Он был другом папы. Но они сильно поссорились несколько лет назад когда он приехал осмотреть меня. Больше мы его не видели.

– Из-за чего они поссорились? – спросил он.

Она покачала головой.

– Не знаю, – ответила она. – Папа никогда не говорил, он сказал только, что никто не заберет его маленькую девочку, как забрали маму, и не причинит ей боли и страданий. Для папы я всегда была маленькой девочкой. Глупо, не так ли?

– Нет, – ответил он. - Должно быть очень тяжело, потерять женщину, а потом видеть, как ребенок, которого она выносила и родила, заболел и также находиться на грани смерти.

Она открыла глаза и улыбнулась ему. Тогда мог ли Фредди ясно себе представить, что такое любовь и отцовство? Она снова, как вначале стала размышлять, сможет ли выносить ему ребенка. Она бы этого желала больше всего на свете. Но она не слишком надеялась. Она научилась ни на что особо не надеяться.

Но она была слишком счастлива. И не желала, чтобы медовый месяц закончился. Вероятно, думала она, немного счастья всего одну короткую неделю, лучше, чем совсем ничего. Или это хуже всего. Возможно, все, что ей это даст, это краткое и привлекательное видение того, что могла бы ей подарить жизнь.

Она снова почувствовала его губы на своих губах.

– Давай, – сказал он. - Пора уходить, пока мне не пришла в голову идея заняться любовью на траве. Ведь садовники не работают в воскресенье, верно?

– Нет, – ответила она, хихикая, обняв его руками за шею, когда он встал и наклонился, чтобы поднять ее. – Но увидят птицы и насекомые.

Это было бы чудесно и головокружительно, думала она, пока он шел сквозь деревья по направлению к террасе и дому, заняться любовью на траве. На воздухе. Окруженной жизнью.

Ей нужно быть очень осторожной, ясно осознала она, чтобы не влюбиться. Вероятно, даже лучше, что Гарриет и свекор со свекровью будут здесь через пару дней.

Все-таки время не могло остановиться. Хотя она так хотела этого. Как же она этого хотела!

Глава 7

Фредерик был удивлен, обнаружив, что почти жалеет, что его медовый месяц подошел к концу. Он обдуманно пожертвовал неделей своей жизни, чтобы доставить своей жене немного счастья, и обнаружил, что и сам получил немного того же. Было в этом что-то приятное, расслабляющее и успокаивающее, подумал он, иметь с женщиной как сексуальные, так дружеские отношения. Первых в его жизни было предостаточно, хотя их едва ли можно было назвать отношениями, подумал он. А вторых практически не было.

За исключением, возможно, отношений с Джули, хотя они никогда не показывали друг другу своего внутреннего «я».

С Кларой они пока тоже этого не делали. Но, возможно, это придет со временем. Им было легко говорить друг с другом, им была интересна жизнь друг друга. Если он и не рассказал ей все о себе в течении этой недели, то только потому, что не считал себя особо занимательной персоной. И не был уверен, что даже он сам знает себя полностью.

Чего он хотел от жизни? Удовольствий, безо всякого колебания мог бы сказать он всего лишь неделю назад. Он хотел погашения своих долгов, чтобы он снова мог показаться в городе и продолжить с того места, где закончил. Его клубы, скачки, игра, женщины – все это всегда ему нравилось. До сих пор нравилось. Но так до конца его жизни? Не наскучат ли ему когда-нибудь все эти удовольствия? Или уже наскучили? Хотел ли он большего от жизни? Возможно, свою собственную семью? Дом, где бы он проводил большую часть своих дней?

Жену, которая бы заменила всех женщин из его прошлого, и с которой у него были бы настоящие отношения?

Чего он хотел? Эта мысль заставила его содрогнуться и напомнила все старые представления, которые он долгое время разделял – кандалы на ногах, ловушка священника, пожизненный владелец недвижимости и тому подобное. У него не было никакого желания терять свою свободу, брать на себя обязательства.