Охранные структуры Российской империи - Сергей Галвазин

С 24 октября 1860 года и до дня ареста — 7 июля 1862 года за Н.Г. Чернышевским была установлена систематическая слежка. Наружное наблюдение осуществлялось из комнаты в доме напротив, специально снятой по этому поводу. А с 17 ноября агентурные сообщения о том, что делал Чернышевский, кто у него бывал, куда он выезжал, с кем встречался и т. п., поступали в Третье отделение почти ежедневно. Тайным агентам удалось подкупить швейцара, отставного унтер-офицера Волынского полка Шульце, который отдавал им для предварительного просмотра всю корреспонденцию, адресованную Чернышевским. Затем на службу к ним была принята кухаркой жена того же швейцара, также завербованная охранкой, которая через своего мужа передавала документы, приготовленные Чернышевским для сожжения. Кроме этого, предпринимались попытки "разговорить" с помощью денег повара и кучера, служивших у Чернышевских, но те не сообщили ничего интересного3. Так достигалась комплексность наблюдения, когда в результате обобщения всех материалов складывалась картина, близкая к объективной.

После выстрела В.Д. Каракозова в Александра II (покушение было неудачным) началось восхождение генерала Ф.Ф. Трепова, который, по словам Б.А. Чичерина, был "человек умный, деятельный и энергичный, но в своем произволе не стеснявшийся ничем"1. При его участии произошла очередная реорганизация системы полицейского сыска. Перед упразднением в 1880 году Третье отделение насчитывало вместе со "сверхштатными и вольнонаемными" 72 человека, корпус жандармов же — 5,5 тыс. человек.

В то же время, по свидетельству члена "Верховной распределительной комиссии" И.И. Шамшина, который в 1880 году ревизировал деятельность политической полиции, "дела велись в III отделении весьма небрежно… они начинались почти всегда с какого-нибудь донесения, например, тайного агента или записанного полицией показания дворника. Писаны были подобные бумаги большей частью безграмотно и необстоятельно: дознания по ним проводились не всегда; если же и проводились, то слежка, односторонним расспросом 2–3 человек, иногда даже почти не знавших обвиняемого; затем составлялась докладная записка государю, в которой излагаемое событие освещалось в мрачном виде, с употреблением общих выражений, неблагоприятно обрисовывающих всю обстановку. Так, например, говорилось, что обвиняемый человек вредного направления, что по ночам он сходится в преступных связях с другими подобными ему людьми, ведет образ жизни таинственный; или же указывалось на то, что он имеет связи с неблагонадежными в политическом отношении лицами; далее упоминалось о чрезвычайной опасности для государства от подобных людей в нынешнее тревожное время и в заключение испрашивалось разрешение на ссылку в административном порядке того или другого лица"2.

Круг лиц, находившихся в поле зрения Третьего отделения, был неограничен. Даже члены императорской фамилии — великие князья и сам наследник престола не избежали внимания этого учреждения. В делопроизводстве Третьего отделения сохранилось множество агентурных донесений о том, как проводили время наследник и другие члены царской семьи. Судебные учреждения, земства, университеты, институты, гимназии, школы — все было охвачено регулярным негласным надзором. К 1878 году под наблюдением находилось 2575 человек. В России начала 80-х годов XIX века путь от свободного гражданина, подозреваемого в антиправительственной деятельности и во "вредном направлении мыслей", до поднадзорного лица был недолог. Обычно за "подозрительным лицом" устанавливалось "внутреннее наблюдение", которое завершалось обыском и арестом. Однако уже тогда было очевидно, что с ростом профессионализма революционеров, переходом от тактики индивидуального террора к организационной деятельности, с расширением их рядов, бороться прежними методами стало невозможно. Особенно действенных мер требовала работа с агентурой, необходимо было повысить её качественный уровень. Само начальство Третьего отделения было очень невысокого мнения о "нравственном облике" и "способностях" своих агентов. В 1874 году заведующий третьей экспедицией К.Ф. Филиппиус писал П.А. Шувалову: "Живо помню мое удивление, когда 1 апреля 1896 г. мне впервые были вручены суммы и вслед за тем представились мне господа агенты, а именно один убогий писака, которого обязанность заключалась в ежедневном сообщении городских происшествий и сплетен. Первые он зауряд выписывал из газет, а последние сам выдумывал; кроме того, ко мне явились: один граф, идиот и безграмотный; один сапожник с Выборгской стороны, — писать он не умел вовсе, а что говорил, того никто не понимал и с его слов записать не мог; двое пьяниц, из коих один обыкновенно пропадал первую половину каждого месяца, а другoго я не видел без фонарей под глазами или царапин на физиономии; одна замужняя женщина, не столько агентша сама по себе, сколько любовница и сподручница одного из агентов; одна вдовствовавшая, хронически беременная полковница из Кронштадта и только два действительно юрких агента. Вот состав агентуры, который я принял при вступления в управление третьей экспедицией"1.

И, видимо, это была картина повсеместная, недаром военный атташе в Германии А.А. Игнатьев пишет в своей книге "50 лет в строю": "В мемуарах бывших тайных агентов (открывающих, впрочем, только всем известные тайны) вербовка секретных сотрудников обычно изображается как дело, никогда не представляющее затруднений. Вырабатывались даже трафареты использования для этой цели определенных категорий людей — падших женщин, прокутившихся мужчин или карточных игроков. Но я уверен, что если бы кому-нибудь из усердных читателей подобных романов поручить выбор секретного сотрудника для самого незначительного дела, то он бы сразу понял, что безошибочных рецептов здесь нет, что вербовка агентуры — это ремесло, требующее многолетней и тяжелой практики, полной разочарований, провалов, неудач…" А он, военный разведчик, прекрасно знал предмет разговора.

Роль Петра Андреевича Шувалова на посту начальника Третьего отделения была весьма значительна. Представитель знатного рода, убежденный прагматик и сторонник реформ, граф Шувалов впервые в истории охранительных органов обращает внимание на роль наружного наблюдения и внутренней агентуры. Например, в обеих столицах он организует службу наружного наблюдения из сотрудников, негласно принятых на службу в городскую полицию ещё при своем предшественнике князе В.А. Долгорукове. А в области осведомления он надеялся на добровольцев из верноподданных граждан, которым предлагалось сообщать о подозрительных фактах в жандармские наблюдательные пункты. Шувалову же принадлежала инициатива закона, утвержденного в 1867 году Александром II, которым корпус жандармов официально стал именоваться "наблюдательным корпусом", что отстраняло его от расследования преступлений и выводило его деятельность из-под действия уголовного кодекса. Фактически же Шувалов просто получил большую свободу действий, оговорив в законе "исключительные случаи", в которых полиция может обращаться к жандармам за помощью. Но организовать такие просьбы труда не составляло, тем более что сам Шувалав совмещал должности начальника Третьего отделения и шефа жандармов. В 1874 году, войдя в конфликт с вновь назначенным министром юстиции К.И. Паленом и в связи с выходом на политическую арену народников, бороться с которыми Шувалов был не готов, он соглашается после восьмилетней службы на этом посту с предложением государя стать послом в Англии.

В конце 1878 года стало ясно: существующая система деятельности охранительных органов, не справляется с криминогенной ситуацией, в которой все более возрастающее влияние имеет политический терроризм "Народной воли". Пять лет борьбы научили народников основам конспирации. Теперь они уже ничем не напоминали наивных агитаторов, "ходивших в народ", с которыми полиция легко справлялась привычными методами. Остро встал вопрос реорганизации полицейских органов для повышения их эффективности. Александром II Третье отделение собственной Его Императорского Величества канцелярии было упразднено, и его функции перешли к вновь созданному Департаменту государственной полиции.

Силовое ведомство государственного аппарата в период своего наиболее эффективного существования имело следующую структуру, со строгим распределением решаемых задач и возложенных полномочий.

Корпус жандармов. Слово "жандармерия", от французского "вооруженный человек", — ровесник французской революции и Наполеоновских войн. В гатчинских войсках Павла I была учреждена воинская команда, называвшаяся то жандармским, то кирасирским полком. В 1815 году "главнокомандующий Барклай-де-Толли предписал избрать каждому кавалерийскому полку по одному благонадежному офицеру и по пять рядовых, на коих возложить наблюдение за порядком на бивуаках и канонир-квартирах, отвод раненых во время сражений на перевязочные пункты, поимку мародеров и т. п."1. В корпус отбирались наиболее развитые и грамотные солдаты из других родов войск (со стажем службы не менее 5 лет) при обязательной положительной рекомендации или сильной протекции. Возрастной ценз кандидатов — 25 лет. Кандидаты сдавали экзамены и проходили испытательный срок. При поступлении в корпус жандармов давали подписку о непринадлежности к тайным обществам.