Ревизор: возвращение в СССР 5 - Артем Шумилин

Хозяин скрылся, откинув старую рогожку в маленьком чулане.

— Арист! Помогай! — услышали мы почти сразу.

По одной, отодвинув кучу старого хлама, старики доставали широкие, сантиметров двадцать пять, доски длиной метра по два или чуть меньше. Они расставляли их, прислоняя к шкафу, так как свободных стен в этой избе не было.

Доски были очень красивые, золотисто-коричневые с интересным прямым рисунком. Я такие встречал в прошлой жизни неоднократно и сразу узнал эту породу дерева. Африканский тик. Очень качественная, прочная и дорогущая древесина. В 21 веке у одного из моих клиентов весь кабинет был мебелью из африканского тика упакован.

— А? — восторженно показал мне руками на доски Аристарх. — Что я говорил? Видел их последний раз лет пятнадцать назад, если не больше. Какие они интересные… — пробормотал он, надевая очки и пристально их разглядывая. — За сколько отдашь? Помнится, по пятерке просил, верно?

— Так это когда было! Сейчас отдам за сорок рублей за пять досок. По восемь рублей за штуку получится! — выпалил тут же дед, хитро улыбаясь. — Таких во всём Союзе больше нет.

— Окстись, Нестор! Они у тебя лежат уже сто лет. Их вон, уже древоточец доедает! — Арист с хитрой улыбкой подмигнул мне. — Пятнадцать!

— Какой древоточец⁈ Это же африканское дерево, оно насекомых не боится. Его даже обрабатывать ничем не надо. Уникальные природные свойства! — комично скорчив обиженную рожу и многозначительно подняв вверх указательный палец, парировал хозяин. — Тридцать пять!

Они препирались с таким азартом, с такими эмоциями, что я не выдержал и расхохотался.

Ударив, наконец, по рукам, старики успокоились и сели пить чай. А я всё разглядывал доски с нескрываемым восхищением. Все-таки при всех нюансах, только в СССР можно было вот так, в провинциальном городке у какого-то кладовщика бывшего прикупить ценнейшую древесину, которую геологи в виде ящиков в страну завезли, чтобы какие-то образцы руды доставить. Простейшие вещи в дефиците, а ступени у лестницы будут из африканского тика. Уму непостижимо!

Вдвоём мы принесли добычу к Аристарху в мастерскую. Смех смехом, а торговался он на полном серьёзе. Начали мы с сорока рублей за пять досок, заплатил я, в итоге, тридцать. В смысле, заплачу. Аристарху. Он с Нестором своими расплатился.

Дед хотел, чтобы я одну доску взял с собой и наметил контуры ступени, по образцу, которой мы будем делать все остальные. Но я договорился с ним, что забегу через пару часов. Провожу Галию после кафе и к Аристарху.

В кафе мы с Галиёй пришли вторыми, нас уже ждали Мишка со Светкой.

— Вы ещё не знакомы? — спросил я их. — Это моя подруга Галия.

Некоторое время мы сидели молча, девчонки отчего-то не воспылали друг к другу дружескими чувствами и сидели нахохлившись. Я устал за сегодняшний день и занялся заказом угощения, намеренно уделяя много внимания Галие.

Глава 11

11 апреля 1971 г. Молочное кафе, Святославль

Вскоре пришли Тимур с Веткой. Последними подтянулись Комарцевы. Нас получилось восемь человек, пришлось сдвинуть два стола.

Галия всем старательно улыбалась, была сама вежливость. Напряжение между девушками начало потихоньку спадать. Светка с Веткой сели рядом и трепались между собой. Пора было начинать воспитательный процесс.

— Вет, а ты куда учиться идти планируешь? — спросил я для затравки.

— А я в Рязань поеду в университет поступать, — вдруг ответила она.

— Это потому, что Тимур в Рязанское училище военное хочет? — с удивлением констатировал я, моментально проникшись уважением к этой девчонке. — И на какой факультет?

— На какой пройду, — ответила Ветка.

— Ну и отлично. Зато вы рядом будете, в одном городе, — сказал я, а сам подумал, как же Тимуру повезло, из Ветки выйдет прекрасная офицерская жена. — Ты девчонка умная, на хороший факультет прорвёшься.

— Главное, чтобы меня взяли, — проворчал Тимур. — То, что Вета поступит, я не сомневаюсь.

— Да уж. Это будет смешно, если Вета в Рязани поступит, а Тимур нет, — хмыкнула Светка.

— Тимур поступит, — уверенно сказала Ветка. — Куда он денется?..

— Пусть попробует не поступить! — улыбаясь, подколол я брата.

— Не страшно вам в чужой город ехать? — испуганно глядя на нас, спросила вдруг Эмма.

— Волков бояться — в лес не ходить, — спокойно ответил ей Мишка.

— Хочешь — не хочешь, а уезжать по-любому придётся, — добавил я. — После обучения куда распределят, туда и поедешь. Девчонкам полегче, если замужем к окончанию учёбы будут, их или распределят туда же, куда и мужа или свободное распределение дадут.

— Это как?

— Сама работу искать будешь. Но только нюансы есть, если свободное. Льгот не будет. А они там очень лакомые, когда тебя распределяют!

С этим мне было легко — помнил свое первое распределение в прежней жизни. Каждая из советских льгот пригодилась. Особенно своя квартира понравилась, конечно.

— А что за льготы такие? — тут же полюбопытствовала Ветка.

— Льготы, положенные для молодого специалиста. Общежитие, подъёмные, прописка, льготная очередь на жильё или даже обеспечение жильём. Согласись, что все это совсем не лишнее! А то представь, что человек отправится не туда, куда надо, а потом двадцать лет проработает, а жилья своего так и нет. А другой поедет по распределению — и через пять-семь лет уже квартиру получает и в ней живет.

Очень хотелось привести несколько примеров знакомых из собственной прежней жизни, но я сдержался. Не поймут! Особенно жалко было очень умного пацана, который потом, в 90-х, даже и докторскую защитил. Уперся рогом, поехал не туда, куда посылали, все льготы утратил. Целый доктор наук — и квартиру в 90-х снимал, своей не было. Сделал бы как все — еще в восьмидесятых свое жилье бы получил. А после краха СССР — поздно, хорош метаться! Доктор наук, не доктор — никакого бесплатного жилья уже не положено!

— А можно не уезжать? — спросила Эмма.

— Можно. Если нигде не учиться и всю жизнь нянечкой в детском саду проработать, — ответил я, глядя на Эмму в упор. — Сопли чужим детям вытирать и горшки за ними мыть.

Светка хмыкнула, а Эмма заёрзала, поглядывая на Славку.

— Эмма тоже умная девчонка и сможет поступить куда-нибудь, — вступился он за подругу.

— Не сомневаюсь, — быстро поправился я, деланно смутившись. — Я же не говорю, что глупая. Нерешительная — да, глупая — ни в коем случае. Тем более, если вы вместе поедете, то вдвоём не страшно. Да, Слав?

— Конечно, — охотно согласился друг. — Что страшного? Друзья рядом…

— Если не понравится, всегда можно учёбу бросить и домой вернуться, — подсказала Светка.

Ну, это, блин, уже так себе подсказка. Еще Славке не хватало, чтобы Эмка, перепугавшись, через несколько недель из Москвы домой сбежала. Еще рванет за ней сдуру, и отчислят. Выдал сентенцию:

— Человека, который решил в этой жизни чего-то добиться, отличает от других уважение к своим решениям. Если знаешь, что принял правильное решение, то нельзя от него отказываться. Нужно собрать волю в кулак и выполнять. И сам себя уважать сможешь, и другие будут уважать.

— Ну да. Тем более, если уже несколько месяцев отучишься, жалко будет бросать, — поддержала меня Ветка.

Ай, хороша девка! Надеюсь, с Тимуром у них срастётся. Если кто и сможет заставить его от чрезмерно фатальных глупостей отказаться, то только она. Характер у нее, похоже, железный!

— А ты не думала, что Тимуру в училище, может, не пять лет учиться, а четыре? — заспорила с ней Светка. — Тебе ещё последний курс надо будет доучиваться, а его уже распределят куда-то.

— Ну подумаешь! Доучусь год и поеду к нему, тоже мне проблема, — отмахнулась Ветка.

Девчонки переключились на обсуждение академических отпусков, а я наблюдал за Эммой. Она слушала во все уши, изредка задавая уточняющие вопросы.Парни параллельно обсуждали варианты подработки при дневном обучении.

Должен признаться, у девушек планы на будущее были подробно продуманы, включая планы «Б».У парней всё было проще. Главное — в драку ввязаться, а там видно будет.

— Товарищи! Будем решать проблемы по мере их поступления! — подвёл итог я. — Нечего заранее о них думать. Сейчас у нас главная задача — сдать экзамены в школе.

Все рассмеялись, и Эмма тоже. Надо будет ещё как-нибудь собраться, ей полезно будет поучаствовать. До чего же она пугливой оказалась, с места сдвинуться боится.

Никто особо не стал настаивать, когда я отказался брать деньги за угощение, которое сам на всех оплатил в самом начале.