Коронованный лев - Вера Космолинская

— Ты же нарочно меня на него гнал, а я не догадался!..

Отец только посмеивался в ответ.

— Ты прав, — сказал он, когда я встал на ноги. — Интересное ощущение, необычное.

— А вот то, что мы разные, для меня самого новость.

— С чего ты взял? — поинтересовался отец.

— Так мы разные? — спросила Диана, откладывая уже не нужный щит.

— Разве ты не почувствовал? — спросил я отца. Правда, у него это был только первый бой, так что сравнивать было не с чем.

— Может, тут Оливье все-таки прав? — предположил отец.

Я категорично покачал головой.

— Нет. У тебя гораздо лучше тактика и движения точнее. При этом, такое ощущение, что ты орудуешь шпагой, будто кисточкой. И я этому рад! Значит, настоящая жизнь не прошла даром и накладывает свой отпечаток. Этот, если можно так выразиться, «подарок судьбы» преломляется через наш старый опыт.

— А… — протянула Диана. Не знаю, понравилось ей это или нет.

— Это вполне возможно, — кивнул отец, — хотя один момент ты все-таки упустил, — он легко потряс в воздухе клинком, — это оружие мне привычней, чем тебе. Но опыт — этого, пожалуй, тоже не отнимешь. — Он, приподняв бровь, посмотрел на задумавшуюся Диану. — Кстати, по-моему, вам с Изабеллой стоит подобрать себе что-нибудь по руке. Можно, конечно, сделать это уже Париже, можно будет даже заказать что-то новое, а можете поискать что-то временно подходящее прямо сейчас, быстро упакуем и возьмем это с собой.

— Верно! — живо откликнулась Диана и поспешила к двери. — Сейчас я позову Изабеллу!

Я задумчиво посмотрел Диане вслед, прикусив губу. Если она и испытывала от произошедшего двойственные чувства — так, будто она становится собой все меньше и меньше, она успешно это скрывала. В глазах ее по-настоящему блестело какое-то торжество. Может быть, это некоторое новое превосходство вполне стоило частицы души? Может быть, ей и впрямь было интересно? Но мне было за нее страшновато.

— Беспокоишься за нее? — спросил отец, читая все как в открытой книге.

— Да, — ответил я негромко. — Неужели кто-то предполагал, что ей придется рисковать и драться, чтобы таскать для кого-то каштаны из огня? Господи, она такая маленькая… как можно было ее в это втянуть? И Изабеллу? Хорошо, если это умение у них только для защиты. Но, черт возьми, ведь «поднявший меч…» Да ты и сам все знаешь.

— Знаю, — промолвил он, — знаю. — И немного помолчав, добавил: — Но «кто хочет мира, пусть готовится к войне».

— А кто хочет войны, — подхватил я мрачно, — пусть перешагнет через мой труп.

Я заскочил к себе в комнату за последними мелочами вроде пока не захваченного личного оружия и выглянул в раскрытое окно, откуда доносился лязг металла.

Там царило веселье — Готье и Огюст выясняли отношения, усердно гоняя друг друга по двору, а Рауль следил за этим, помахивая не нужным пока клинком.

— Эй! — позвал я. Все трое дружно подняли головы. — Вы там надолго?

Огюст, решив воспользоваться моментом, попытался достать Готье, но тот просто сцапал его клинок левой рукой.

— Леопольд, выходи! — потребовал Готье.

Я возмущенно сделал вид, что сейчас швырну в него своим миланским стилетом. Хотя вряд ли кто-то посторонний мог оценить шутку, но зачем же бросаться ими так громко? Чтобы заявить свой протест я спустился к ним во двор.

Там как раз случилось шаткое перемирие. Огюст полыхал праведным гневом, Готье философски буркал, что, мол, если чего-то достаточно, то этого достаточно, а все остальное — лишнее, а Рауль скромно поглядывал в небо, ехидно улыбаясь краешком рта, что еще больше бесило Огюста. Они уже выяснили, что все получается у них нынче довольно необычно, но тоже заметили, что получается у них это по-разному. Хотя, в сущности, сама разница очень походила на ту, что была между ними прежде. Готье был склонен к сильным замахам и оттого часто уступал Раулю, выжидающему нужный момент и наносящему четкий укол. Огюст, как обычно, был склонен к переменам настроения и оттого порой безнадежно уступал Готье, хотя в целом его превосходил. С Раулем он дрался всегда в плохом расположении духа, но это не значило, что Рауль смог бы пережить такую драку, происходи она всерьез, плохое настроение Огюста могло перейти в качество и закончиться каким-нибудь непредвиденным зверством.

— Скучно, — проникновенно признался Рауль. — Что мы все на тупом? А давайте-ка попробуем на собственном.

— Когда? — осведомился я. — Пора уже ехать.

— Это провокация! — предупреждающе выставил палец Готье.

— С тобой и на остром? — хмыкнул Огюст. — И чей конец станет ближайшим несчастным случаем? Почему-то, мне кажется, что не мой. — В сущности, в бое на остром оружии нет ничего необычного, это в порядке вещей, приходилось даже слышать, что в наше время только так и поступали, но о такой нелепости даже говорить неловко, не верите мне, поверьте Шекспиру — на чем там официально должны были состязаться Гамлет с Лаэртом? Боевое острие и тем более яд на клинке были исключительным сюрпризом для некоторых участников и зрителей. Глаза у Огюста стали бешеными. Не сомневаюсь, на царапину он и правда ответит убийством. Если сумеет. И вполне может суметь, так как о правилах забудет.

Я, прищурившись, покосился на Рауля. Часто его подначки нацелены именно на то, что их никто не примет. Пожалуй, я чаще всего «поддавался» на его провокации — на самом деле Рауль все же куда благоразумней, чем хочет казаться, хотя в целом о благоразумии говорить приходилось далеко не всегда.

— А давай, — согласился я. — Но это последний бой, договорились?

— Ну, понеслось… — с усмешкой протянул Готье, решительно натягивая свой зеленый колет в знак того, что он-то на сегодня закончил. Я избавился от своего и отправил его на скамью, где были сложены прочие вещи и оружие.

— Э-эй, — настороженно проговорил Огюст. — Мы ведь ехать собираемся.

Рауль поднял со скамьи свое оружье, любовно извлек из ножен рапиру, а затем и парную к ней дагу. Глянув на него, я сделал то же самое. Рапира у Рауля, как и у меня, была испанская, похожей работы — немного больше позолоты, рубин в головке, куда вычурнее дужки, немного светлее сам клинок, разница в длине совершенно незначительная, можно было сказать, что клинки одинаковые, но, в конце концов, у него был не «Хуан Мартинес».

— Ну что ж… — сказал я:

Вся жизнь — как меч! Достань ее из ножен,Сверкни! — Но в этом вызов — знай и жди,Что будет принят он — мир невозможен,Когда не в ножнах меч и не в груди!

— Принято, — сказал Рауль с ухмылкой.