В поисках Валгаллы - Клайв Касслер

Команда и ученые даже не предполагали, что они в одночасье стали знаменитостями и национальными героями. Ошеломленные столь бурным приемом, они не могли поверить, что все это для них. Увидев встречающую их армаду, все забыли об усталости и постарались побыстрее привести себя в порядок. Из чемоданов извлекли все лучшее: женщины — выходные платья, мужчины — слаксы и спортивные куртки, команда — парадную форму НУМА. Собравшись на рабочей палубе, где остались только подводные аппараты, они с удовольствием отвечали на восторженные приветствия.

Келли пристроилась рядом с Питтом, она была радостно возбуждена, как и все, но в то же время грустна. Ей так хотелось, чтобы отец был с ней и мог сам все это увидеть. Повернувшись, она заглянула Питту в глаза и сказала со вздохом:

— Вот и нам с вами пришло время расставаться.

— Вы улетаете в Штаты?

— Закажу билет на первый же рейс домой.

— А что вы называете домом? — спросил Питт.

— Нью-Йорк, — ответила Келли, подхватив бумажный вымпел, сброшенный на них сверху. — У меня свой домик в Вест-Сайде.

— Вы живете одна?

— Нет, — улыбнулась девушка. — У меня еще есть пестрый кот Зиппо и бассет-хаунд. Он отзывается на кличку Ушастик, хотя в родословной у него какое-то многоэтажное имя, которое я так и не смогла выучить.

— Я не часто схожу на берег, но, как только окажусь в ваших краях, обязательно приглашу вас поужинать.

— С удовольствием принимаю ваше приглашение. — Она написала свой номер телефона на клочке бумаги и протянула ему.

— Мне будет не хватать вас, Келли Иген.

Она посмотрела в его неотразимые глаза и поняла, что Питт говорит совершенно серьезно. Невольно залившись краской, Келли почувствовала, как у нее подгибаются колени. Чтобы не упасть, она ухватилась за поручни, не понимая, что с ней происходит. Удивившись, что теряет контроль над собой, она приподнялась на цыпочках, неожиданно для себя обняла Питта, притянула его голову к себе и поцеловала в губы долгим, крепким поцелуем. Ее глаза были закрыты, его же изумленно расширились.

Отпрянув, Келли обрела привычное самообладание:

— Благодарю вас, Дирк Питт, за то, что спасли мне жизнь, и за многое, многое другое. — Отойдя на несколько шагов, она внезапно обернулась. — Кожаный портфель моего отца...

— А что с ним? — удивился Питт, не понимая, что она имеет в виду.

— Он ваш.

Сказав это, Келли повернулась и вышла в проход, ведущий на рабочую палубу. Как только перекинули трап, она сошла на берег, где ее тут же окружила толпа репортеров.

Равнодушный к почестям, Питт предоставил Берчу и команде наслаждаться славой. Пока они кочевали с одного банкета на другой, он оставался на борту и отправил по спутниковой связи подробный отчет адмиралу Сэндекеру в штаб-квартиру НУМА в Вашингтоне. Адмирал сразу же связался с Питтом по мобильному телефону.

— "Изыскатель" побывал в серьезной переделке, сэр, — доложил Питт. — Я договорился на верфи, чтобы утром его поставили в док. Бригадир ремонтников считает, что на устранение повреждений потребуется не меньше трех суток.

— Газеты и телевидение, захлебываясь, передают историю спасения пассажиров, — сообщил адмирал. — С самолетов сделаны потрясающие снимки горящего лайнера и «Изыскателя». Телефонные линии НУМА дымятся от поздравлений. От имени Агентства выражаю искреннюю благодарность вам лично и всем остальным, кто принимал участие в оказании помощи терпящим бедствие.

Питт отчетливо представил преисполненного гордости адмирала, чрезвычайно довольного тем, что возглавляемое им Агентство снова оказалось в центре внимания. Он ясно видел пылающие рыжие волосы с проблесками седины, острую бородку в стиле Ван Дейка, пронзительно-яркие голубые глаза. И даже ощутил резкий запах любимой адмиральской сигары.

— Не хотите ли вы сказать, что повышаете нам жалованье, сэр? — хмыкнув, поинтересовался Питт.

— Даже не мечтай, — отрезал Сэндекер. — Славу нельзя купить за деньги.

— Тогда было бы неплохо получить премию.

— Не спугни свою удачу. Радуйся, что я не вычел расходы на ремонт из твоего жалованья.

Питт не дал себя одурачить. Среди персонала НУМА Сэндекер славился тем, что никогда не обижал подчиненных, хотя частенько любил разыгрывать из себя скрягу, дрожащего над каждым центом. Дирк готов был поклясться, что адмирал уже подсчитывает благотворительные пожертвования. Когда дело касалось НУМА, его любимого детища, Сэндекер не допускал никакой слабины. Не обращаясь к гадалке с ее хрустальным шаром, Питт и так знал, что адмирал выжмет все возможное из этой истории, сыграв на сентиментальных чувствах соотечественников. А потом добьется, чтобы на следующий год Конгресс заложил в бюджет Агентства дополнительные пятьдесят миллионов долларов.

— Это еще не все, что вам предстоит вычесть, сэр, — нахально заявил Питт. — Чтобы остаться на плаву, нам пришлось выбросить почти все наше оборудование за борт.

— И глубоководные аппараты? — забеспокоился Сэндекер.

— Мы отправили их немного поплавать, а потом подобрали.

— Это хорошо, они вам скоро понадобятся.

— Не понял, адмирал. Половина нашего оборудования лежит на дне моря, а без него мы не сможем выполнить задание по описанию впадины.

— А вы и не будете изучать впадину, — спокойно ответил адмирал. — Теперь вы занимаетесь «Дельфином». Постарайтесь осмотреть то, что от него осталось. Надо выяснить причину пожара и слишком быстрого затопления. По-моему, между ними есть связь. — Помедлив, он добавил: — Полагаю, лучше вас никто в этом не разберется. Кстати, ты ведь уже знаешь, что лайнер пошел ко дну в процессе буксировки?

— Да, мы с Берчем прослушивали переговоры капитана буксира с его руководством, — ответил Питт.

— И не обижайся на меня. Просто сейчас мне некому поручить такую работу, кроме тебя и экипажа «Изыскателя», — закончил адмирал.

— Обследовать огромный лайнер с подводного аппарата на глубине в двадцать тысяч футов вовсе не то же самое, что рыться на пепелище сгоревшего дома. Кроме того, мы утопили кран.

— Купите или арендуйте новый. Сделайте все, что можете, и постарайтесь вернуться с конкретным результатом. Производители круизных судов так или иначе потерпят убытки в связи с этой катастрофой, зато страховые компании охотно и с лихвой компенсируют НУМА все расходы.

— Я не страховой агент по пожарам. Хотелось бы знать, что мне искать?

— Об этом не беспокойся, — ответил Сэндекер. — Посылаю тебе в подмогу человечка, который не одну собаку съел на морских катастрофах. Кроме того, он разбирается и в глубоководных аппаратах.

— Я его знаю? — осторожно поинтересовался Питт.

— Очень может быть. Это заместитель директора департамента специальных проектов НУМА.

— Ал Джордино! — радостно воскликнул Питт. — А я-то думал, что он все еще в Антарктике.

— Уже нет. Он вылетел и завтра утром приземлится в Веллингтоне.

— Вы не могли сделать более удачный выбор, сэр.

Сэндекеру всегда нравилось поддразнивать Питта.

— Еще бы, — насмешливо заметил он. — Я так и знал, что тебе понравится.

11

Альберт Джордино поднимался по трапу, перекинутому со стенки сухого дока на палубу «Изыскателя», походкой смертельно уставшего человека. Одной рукой он придерживал водруженный на плечо старинный морской сундучок, стянутый лакированными деревянными обручами и со всех сторон облепленный яркими наклейками гостиниц самых разных стран мира. В другой руке коротышка-итальянец бережно нес старомодный кожаный саквояж. Поднявшись, он сгрузил свой багаж у трапа и оглядел пустую палубу и мостик. На судне остались только рабочие, чинившие обшивку корпуса.

Джордино обладал почти квадратной фигурой. Коренастый и широкоплечий, он, казалось, состоял из одних мускулов. Оливковая кожа, черные вьющиеся волосы, карие глаза и зажигательный юмор выдавали его итальянское происхождение. Его шутки нередко вызывали гомерический хохот.

Друзья детства, Питт и Джордино играли в одной футбольной команде и в университете, и в Военно-воздушной академии. Они почти не разлучались, всегда следуя друг за другом. Джордино не задумываясь присоединился к Питту, перешедшему из ВВС на службу в НУМА. Их морские и подводные приключения давно обросли легендами. В отличие от Питта, обитавшего в авиационном ангаре, битком набитом антикварными машинами, Джордино жил в обыкновенной квартире обыкновенной многоэтажки, обставленной столь вопиюще безвкусно, что у любого уважающего себя дизайнера, вздумай он туда заглянуть, непременно случился бы нервный припадок. Для передвижения он пользовался старым «корветом». Кроме работы страстью Джордино были женщины, и он с большим азартом поддерживал свою репутацию неисправимого донжуана.

— Эй, на палубе! — громко позвал Джордино. Он уже собирался закричать во второй раз, когда в рубке кто-то зашевелился и на мостике появилась знакомая фигура.