Служба в потешных войсках ХХ века - Анатолий Отян

Псориаз очень распространён. Три процента! людей на земле ним болеют, но стараются скрыть, поэтому многие люди о нём и не подозревают, а медицина, не зная причин его возникновения, пока бессильна перед ним. Но ещё более ужасным по виду своих больных было моё, хирургическое отделение. Было такое впечатление, что я в прифронтовом госпитале. Солдаты и без рук, и на костылях, с перевязанными головами, различными ранами, травмами и переломами..

Вот что такое стройка, где работают толком не обученные ребята, мало того, ещё и не ценящие свою жизнь. Нас всегда призывали жертвовать своим здоровьем ради "народного добра". Когда-то весь Союз потрясла трагедия, случившаяся с молодым парнем, трактористом Мерзловым.

Вместо того, чтобы уйти, убежать от загоревшегося трактора, паренёк стал его тушить и сгорел сам. По мне сейчас, пропади он пропадом тот трактор, а тогда и я,может быть попытался его тушить…, но когда сейчас об этом пишу, понимаю, что я не такой храбрый, чтобы лезть в огонь из-за куска железа.

А тогда мой любимый писатель Константин Симонов расписал подвиг комсомольца Мерзлова так, как подвиг на войне во имя победы.

Проходя мимо одной из палат я услышал, что меня кто-то окликнул.

Я заглянул в палату и увидел совсем мальчишку, лежащего на кровати, а к ногам его были привязаны гири, перекинутые через блоки, и висящие за спинкой кровати.

Я подошёл к нему. Он улыбался, показывая на поднятые кверху ноги и на гири. И сказал:

– Самолёт.

Я поддержал его шутку и спросил:

– Далеко летишь?

– Скоро домой. Начальник госпиталя сказал, что скоро выпишут.

Потом достал из под подушки старую, времён войны, сотни раз переснятую немецкую открытку с голой женщиной и показал мне загадочно улыбаясь Потом сказал:

– Мне бы такую. Приеду домой, недельку-две погуляю, сяду на "Газон" или "ЗиЛ" построю дом, женюсь на Клаве, она не хуже этой, дояркой у нас на ферме, и заживу.

Я спросил его:

– Что с тобой случилось?

– Да чепуха такая вышла. У меня ещё с дому права. В ДОСААФе учился. Посадили меня тут на МАЗ-самосвал, бетон возить, а он, зараза, всю дорогу ломался. И на этот раз что-то снизу затарахтело, наверное в заднем мосту, в редукторе. Я бетон вывалил в кювет, и еле до базы доехал. Показал макарону-механику нашему. А он сказал мне поставить на горку и отвинтить кардан. Я на ручник поставил, залез под низ, открутил кардан, а она, сука, покатилась. Чтоб удержать её, я упёрся ногами, а дальше не помню. Помяло меня маленько.

Я больше не задавал вопросов, пожелал ему выздоровления и вышел.

Меня остановила медсестра, женщина лет сорока, а может и старше. Она плакала и вытирала платком глаза.

– Что он тебе говорил?, – спросила она меня.

Я рассказал. А женщина, продолжая вытирать слёзы рассказала мне, что мальчик всем показывает открытку, говорит, что женится, а он не знает, что у него ампутированы яички, сломаны ноги, сломан позвоночник и всю жизнь ему придётся провести неподвижно на койке. И лежать ему в госпитале долго. Я слушал эту сердобольную женщину, и мне так стало жалко этого мальчишку, что я сам готов был разреветься, лёг на свою койку и долго не мог уснуть.

Вспомнив об этом несчастном пареньке, я воспользуюсь грустным моментом, чтобы рассказать ещё несколько случаев, которые потрясли меня своей необычностью так, что я их помню до сих пор.

На стройке для различных нужд применяют компрессор. В основном, для работы отбойных молотков, которыми можно ломать бетон, крошить мёрзлую землю и т.д.

К компрессору подсоединяются резиновые шланги и сжатый воздух под большим давлением подаётся в нужное место. Несколько ребят договорились подшутить над своим товарищем. Двое из них взяли его под руки и придерживали его, а третий взял шланг с идущим по нему воздухом и приставил его сзади к ватным штанам своего товарища.

Давление было таким большим, что мгновенно, через задний проход воздух попал в кишечник, который разорвался и человек погиб.

Шестеро ребят, работающих непосредственно на строительстве электростанции (В приказе по этому случаю, который нам зачитали, слова "атомной" не было, но само-собой разумелось), хотели распить в обед бутылку водки. Что бы их никто не видел они, залезли на большую – 25-30 метров высоту, уселись на деревянный щит и приступили… Щит поломался и они полетели вниз. Под ними был лес железных прутьев арматуры диаметром 20 мм. для фундамента одной из турбин. Пятеро из них нанизались, как шашлыки на эту арматуру так, что их несколько часов снимали с неё. А шестой, оттолкнувшись ногой, отлетел в падении в сторону и разбился насмерть об уже установленную турбину.

Выпили ребята и закусили.

На тепловых электростанциях, а тем более на атомных, большой расход горячей воды. Её остужают в градирнях. Но в Северске, несмотря на их наличие, горячая вода по каналам укрытыми железобетонными плитами куда-то текла. Я видел эти каналы. Из них даже летом шёл пар.

Двое сержантов вели зимой свой взвод на работу, или с работы.

Увидели парующий открытый канал, потрогали рукой, вроде вода тёплая.

Решили искупаться. Разделись до гола на морозе и под смех взвода и окунулись. Но вода оказалась настолько горячей, что они истошно закричали и потеряли сознание. Течение в каналах было сильным и унесло их под плиты. Нашли тела этих несчастных через несколько сот метров. Скупались.

В одной из частей наружный (других у солдат не было) туалет был переполнен нечистотами. Вывозить их было нечем. Обычно верхнюю часть переносили в другое место, а яму забрасывали и ограждали. Старшина, которому предложили выполнить эту работу решил её рационализировать.

Он приказал солдатам выкопать яму рядом, а потом пробив в образовавшейся перегородке отверстие, перелить таким образом нечистоты в новую яму. КОГДА СОЛДАТ ПРОБИЛ ОТВЕРСТИЕ, НЕЧИСТОТЫ НЕ ПОТЕКЛИ, А СОЛДАТ ПОКАЧНУЛСЯ И УПАЛ. Старшина послал поднять его ещё двух солдат. И те упали. Так один за другим прыгали в яму и оставались в ней сначала солдаты, а потом и сам старшина. Следствие установило, что смерть восьмерых военнослужащих наступила в результате отравления газом, скопившемся в нечистотах, и выпущенных оттуда через пробитое отверстие в новую яму.

Я вчера, когда писал об орденах лауреатов, вспоминал песни Пахмутовой о романтике сибирских строек. Кобзон пел: "…заблестят на груди ордена… и…свой Тайшет и своя Ангара"

А сегодня у меня вертятся слова: "…свой Афган и своя Чечня.", которые благодаря нашим правителям были всегда и есть сейчас.

Прав был провидец Блок: "…и вечный бой, покой нам только снится"