Послание в будущее - Паата Шалвович Амонашвили

Народ возмутился. Отовсюду были слышны возгласы:

— Нет!

— Нигде Христос этому не учит!

— Это от сатаны…

— Согласен, — ответил толпе граф, — и от сатаны то, что гибнут наши невинные дети. Мой единственный сын и наследник, Снитек, встретил смерть от вражеского меча, когда защищал сирот от зверского нападения солдат. Совсем недавно мы узнали о великом горе, постигшем Пшеров. Жестокая болезнь там унесла тысячи невинных жизней наших соотечественников. Вместе с другими там погибли супруга и малолетние дети Яна. В каждой семье невосполнимая потеря. Мой главный вопрос — этого ли желал Христос? Посмотрите, что происходит в завоеванном Фульнеке, нашем родном городе. Там солдаты расквартированы по всем домам, которые отобрали у нас, и теперь священники проповедуют под запахом пороха и под дулом пушек, насильственно навязывая католицизм. Это ли путь Христа?

Многие среди слушающих горько плакали, вспоминая всех, кто отдал жизнь за веру или стал жертвой несправедливости. Расплакался и сам граф. Ему пришлось прервать свою речь на несколько секунд, но потом он взял себя в руки и продолжил:

— Мы разграблены и разорены. Погибает все, что у нас осталось от предков, что мы строили благородным трудом при нашей жизни. Нас лишили того, что полагается по закону, и мы превратились в беженцев на своей земле. Но враг не довольствуется этим. Нас хотят лишить права искать спасение наших душ! И все это делают священники! И опять хочу задать свой главный вопрос — к этому ли призывал Христос?

Услышав это, толпа разразилась возмущенными выкри-ками:

— Душегубы!

— Воры!

— Негодяи!

— Антихристы!

Граф ответил:

— Согласен! Это Антихрист наступает на нас. И часто он облачен в рясу. Каждый из нас это видел, но я хочу, чтобы вы знали, как я пришел к своим убеждениям. Перед старейшинами нашего Братства и перед всеми здесь собравшимися братьями я хочу исповедоваться и найти пути нашего спасения через собственное покаяние.

После этих слов на полянке воцарилась тишина:

— Вы знаете, что сейчас я занимаю пост вице — губернатора Моравии. Это высокая и почетная должность, доставшаяся мне ввиду моего высокого происхождения. Я родился в дворянском доме с величественным гербом. Один мой прадед, преданностью перед королем добился права изобразить на гербе серебряный дворянский шлем с забралом. Другой прадед, ради еще большего почета, купил право добавить в герб нашлемник в виде головы льва, а мой дед в войне выслужил изображение туловища льва, поддерживающего щит. Неудивительно, что я вырос в роскоши и, подобно многим юным дворянам, возгордился осознанием собственного благородства, стал вести жизнь, противную заповедям Христа. Я тратил золото на тщеславное выделение себя перед другими людьми. Я вел себя чопорно, облачаясь в яркие костюмы затейливых покроев. Я жил в огромном замке с многочисленной прислугой и задавал изящные пиры с блюдами из редкой пищи на удивление всем. Я восседал на мягком ложе, восхвалял себя, требовал лести и наслаждался властью над другими. Я возомнил, что похожу на бога.

Многие в толпе перекрестились.

— Боже упаси.

— Да спасет тебя всевышний…

Граф продолжил:

— Во мне не было ни капли смирения и терпения. Я стремился обладать большим и ради этой цели вертелся во дворе короля Генриха. Там я прекрасно выучил вежливые позы с поклонами.

В толпе восклицали:

— Слава тебе, Господи!

— Покайся, граф…

Чувствовалось, что эти воспоминания мучили графа. Он продолжал:

— Я и каюсь перед вами, ибо на войне я убивал, грабил чужие замки и даже не думал о том, что во мне растет настоящий антихрист. Проводя жизнь в праздности, однажды, на одном пиру я встретил архиепископа пражского и прельстился его проповедью, где он перечислял милости, дарованные верным сынам церкви римским престолом.

Упоминание архиепископа пражского вызвало возгласы негодования среди всех слушающих.

— Это безнравственный человек.

— Настоящий безбожник…

Граф сказал:

— Тогда его проповедь произвела на меня такое сильное впечатление, что на следующий же день я исповедовался у него и за огромную плату купил у него прощение грехов. Архиепископ выписал мне очень дорогую индульгенцию. Я спросил, как мне быть дальше? На это он ответил, что в моей беспутной жизни нет вреда, ибо это все подобает моему высокому сану. Тем самым он негласно позволил мне грешить дальше, дав понять, что я могу всегда обращаться к нему за продлением индульгенции.

Услышав это, по толпе слушателей пронеслась еще большая волна негодования:

— Продажные священники.

— Обманщики.

Граф продолжил:

— Насколько же я был глуп, думая, что так легко уладил отношения с Богом. Я захотел отметить это знаменательное событие и закатил княжеский пир в своем замке. Собрались мои товарищи — гуляки из благородных дворян, а архиепископ приехал в компании других могущественных священников — обладателей лучших бенефиций в стране.

Народ негодовал:

— Выгодники.

— Дельцы…

Граф сказал:

— Я потчевал всех сверх всякой меры, а в особенности священников. Я восхищался и благодарил их за то, что они прокладывают мне мост к Богу. Считая, что вкушать вино — это великое благо, я всех принуждал пить. Скоро священники с гуляками охмелели сверх всякой меры. Плясали, смеялись и кричали. Тогда один из священников пригласил архиепископа в свою бенефицию поохотиться на кроликов. Архиепископ ответил насмешкой, сказав, что там нет подходящих кроликов, что сильно задело священника. Он напал на архиепископа в пьяном угаре, и скоро все подрались как мальчишки. В моем замке разгорелась такая перепалка, что били друг друга не только кулаками, но и стульями. Я тоже ввязался в драку и получил ножкой стула по голове, после чего упал и провалился в небытие. На рассвете я увидел вещий сон. Мой ангел — хранитель плакал на берегу