Речные заводи (том 1) - Най-ань Ши

– Ну, если вы духовный отец с горы Утай, – сказал старик, – то следуйте за мной.

Лу Чжи-шэнь прошел следом за стариком в парадный зал, где они уселись, один заняв место хозяина, другой – гостя, как того требовал обычай.

– Вы не обижайтесь, святой отец, – начал старик, – крестьяне не знают, что вы пришли из обиталища живого Будды – и смотрят на вас, как на простого человека. Я же всегда глубоко почитаю три сокровища буддизма: Будду, его законы и буддийскую общину. И хотя сегодня вечером в поместье много хлопот, я прошу вас переночевать в моем доме.

Чжи-шэнь, поставив свой посох к стене, поднялся с места и, низко поклонившись хозяину, промолвил с благодарностью:

– Я тронут вашей добротой, мой благодетель. Разрешите спросить, как называется это поместье и ваше уважаемое имя?

– Фамилия моя Лю, – отвечал старик. – А наша деревня называется Таохуа – «Цветы персика». Жители всей округи называют меня дедушкой Лю из поместья Таохуа. Осмелюсь ли и я узнать ваше монашеское имя?

– Мой духовный наставник, игумен монастыря Чжи-чжэнь, нарек меня именем Чжи-шэнь. Фамилия же моя Лу, и потому теперь меня зовут Лу Чжи-шэнь.

– Разрешите пригласить вас отужинать со мной, – сказал хозяин. – Но я не знаю, дозволяете ли вы себе скоромную пищу?

– Я не избегаю ни скоромного, ни вина, – отвечал Чжи-шэнь. – Все равно что пить – водку ли из проса, или вино, я не привередничаю. Меня мало также интересует, что передо мной – говядина или собачина, – что есть, то и ем.

– Ну если вы разрешаете себе мясную пищу и хмельное, – сказал хозяин, – то я сейчас же прикажу слугам принести вина и мяса.

Вскоре был накрыт стол, и перед Лу Чжи-шэнем стояли блюда с мясом и несколько тарелочек с закусками, возле которых лежали палочки для еды. Чжи-шэнь развязал пояс, снял сумку и уселся за стол. Между тем слуга принес чайник с вином, чашку, налил в нее вина и подал Чжи-шэню. Лу Чжи-шэнь не заставил себя упрашивать и без дальнейших церемоний принялся за еду и питье. Вскоре и вино и мясо были уничтожены. Сидевший за столом против Чжи-шэня хозяин так изумился, что не мог вымолвить слова. Снова были принесены кушанья, и Чжи-шэнь снова все съел. Лишь после того как слуга убрал со стола, хозяин сказал:

– Вам, учитель, придется переночевать в боковой пристройке. Если вы услышите ночью какой-нибудь шум – не тревожьтесь и не выходите из дома.

– Разрешите спросить, что у вас сегодня ночью должно произойти? – обратился Лу Чжи-шэнь к хозяину.

– Ну, это для монахов не представляет интереса, – ответил старик.

– Вы чем-то расстроены, почтенный хозяин, – продолжал Лу Чжи-шэнь. – Быть может, вы недовольны тем, что я потревожил вас своим появлением? Поутру я отблагодарю за все хлопоты и покину ваше жилище. – Я уже говорил вам, – возразил хозяин, – что постоянно принимаю у себя монахов и делаю им подношения. Чем же может помешать мне один человек? Я огорчен тем, что сегодня вечером в наш дом приезжает жених моей дочери и у нас состоится свадьба.

Лу Чжи-шэнь в ответ на слова старого Лю засмеялся и сказал:

– Да ведь это обычное событие в жизни человека! Всегда так бывает, что взрослый мужчина женится, а девушка – выходит замуж. Зачем же вам печалиться?

– Вы далеко не все знаете, почтенный отец, – возразил хозяин. – Эту свадьбу мы устраиваем не по доброй воле.

Тут Чжи-шэнь громко расхохотался.

– Какой же вы чудак, почтенный хозяин! – воскликнул он. – Если на этот брак нет согласия обеих сторон, так чего ради вы выдаете дочь замуж и принимаете к себе в дом зятя!

– У меня одна-единственная дочь, – ответил хозяин. – Ей только что минуло девятнадцать лет. Поблизости от нашей деревни есть гора, которая называется Таохуа. Недавно там появились два смелых атамана, которые собрали человек пятьсот – семьсот, построили крепость и занимаются в окрестностях грабежом и разбоем. Цинчжоуские власти посылали войска для расправы с ними, но ничего не смогли поделать. Один из этих главарей пришел в наше поместье, чтобы вынудить у нас денег и продуктов, но когда увидел мою дочь, то оставил двадцать лян золота и кусок шелка в качестве свадебного подарка и назначил свадьбу на сегодняшний день. К вечеру он обещал прийти в наш дом. Я, конечно, не мог с ним спорить и должен был дать свое согласие. Вот что меня тревожит, а вовсе не ваш приход.

Выслушав старика, Лу Чжи-шэнь воскликнул:

– Ах, вот в чем дело! Ну, так я сумею отговорить его от женитьбы на вашей дочери. Что вы на это скажете?

– Да ведь это – сущий дьявол. Для него убить человека – пустое дело! – воскликнул хозяин. – Как же вы заставите его отказаться от свадьбы?

– У игумена монастыря на горе Утай я научился познанию законов связи событий, – ответил Чжи-шэнь. – Будь этот атаман даже сделан из железа, и то я могу заставить его изменить свое решение. Спрячьте куда-нибудь свою дочь, а меня впустите в ее спальню. Я сумею его переубедить.

– Что и говорить, – произнес хозяин, – хорошо, если бы так случилось. Но смотрите, не дергайте тигра за усы.

– Что же, мне самому жизнь не дорога, что ли? – отвечал Лу Чжи-шэнь. – Вы только сделайте все, как я сказал.

– Ах, если бы вы действительно могли нам помочь! – воскликнул хозяин. – Моему дому посчастливилось. Словно живой Будда сошел к нам!

Но крестьяне, слышавшие этот разговор, сильно испугались.

– Не хотите ли еще подкрепиться? – спросил хозяин, обращаясь к Лу Чжи-шэню.

– Есть-то я больше не хочу, – произнес Чжи-шэнь, – а вот вина, если оно у вас имеется, я выпил бы еще.

– Как же, как же, – засуетился хозяин и велел слуге немедленно принести жареного гуся и большой кувшин вина, а Чжи-шэня просил есть и пить, сколько душе угодно.

Лу Чжи-шэнь выпил еще чашек двадцать-тридцать вина, съел он также и гуся, а затем приказал слуге снести свой узел в комнату хозяйской дочери. Взяв жезл и кинжал, он спросил, обращаясь к хозяину.

– Вы уже спрятали свою дочь?

– Я отправил ее в соседнюю деревню, – ответил тот.

– Ну, тогда ведите меня в спальню невесты!

Когда они подошли туда, хозяин сказал:

– Вот это и есть ее комната.

– Хорошо, а теперь уходите и спрячетесь сами – произнес Чжи-шэнь.

Старик Лю и его слуга вышли из спальни и занялись приготовлениями к предстоящему пиру.

Тем временем Лу Чжи-шэнь привел в порядок находившуюся в комнате мебель, свой кинжал он спрятал в изголовье постели, а посох прислонил к спинке кровати. Затем он спустил расшитый золотом полог и, раздевшись догола, забрался на кровать.

Когда стемнело, хозяин распорядился зажечь свечи и фонари, чтобы все поместье было ярко освещено. а току был поставлен стол, на котором расставили вперемешку свадебные свечи блюда с яствами и кувшины с подогретым вином.

Наступил час первой ночной стражи. И со стороны горы послышались бой барабана и удары в гонг. Звуки эти вызвали у хозяина поместья, старого Лю, большую тревогу, а жителей деревни от страха прошиб пот. Они вышли на дорогу и вдали увидели сорок – пятьдесят человек с зажженными факелами в руках, от которых кругом было светло, как днем. Толпа быстро приближалась к поместью.

Старый хозяин приказал работникам широко распахнуть ворота и вышел навстречу огромной толпе людей, которые окружали своего вожака. Яркое пламя факелов сверкало на оружии и знаменах. Мечи и палицы были перевязаны шелковыми лентами красного и зеленого цвета. Головы разбойников украшали полевые цветы. Впереди несли несколько пар затянутых красным шелком больших фонарей, свет этих фонарей ярко освещал восседавшего на коне атамана. На голове его была повязка, примятая посередине и падающая на уши. Лицо его обрамляли яркие шелковые цветы. Одет он был в роскошный халат из зеленой парчи с широким поясом, расшитым золотом. Ноги его облегали нарядные сапоги из тонкой кожи. Ехал атаман на высоком, статном белом коне с вьющейся гривой.

Приблизившись к поместью, атаман сошел с коня, а его разбойничья свита принялась хором выкрикивать свадебные приветствия: