Пляшущий ангел - Леонид Овтин

– Фигня-вопрос, Димка… – Как можно спокойнее ответил Антон, вдавливаясь спиной в спинку дивана: его юный друг превратился из недоделанного меланхолика в холерика на грани фола. – Не будем смотреть.

Дима стал ровно, успокоился, сделал два размеренных вдоха-выдоха, и с обидой вымолвил: – Потом всё равно будете смотреть!

Сказав эти слова, Дмитрий быстрым шагом вышел из квартиры. Павел закрыл за ним дверь. Потом включил «дивиди». На экране возник образ светловолосой девушки – той самой, которую только что через монокль наблюдал Дима.

Антон выключил телевизор и сказал недоумевающему другу: – Я обещал не смотреть на нее.

– А мне надо посмотреть. Я должен просмотреть материал, прежде чем выложить его в инете.

– Ты собираешься выложить его в инете?

– Извини, Тошка, я ее две недели пас, улучал момент, чтоб предложить ее Леониду Ефимычу! Тариф сбавил! И все это бесплатно?! Фиг вам, батенька!

– А я думал, ты можешь хоть иногда быть бескорыстным челом…

– А я и есть бескорыстный – я ведь с тебя ничего не взял… Кстати, давно хотел тебя спросить: на что тебе это?

– Это ни мне, это Димке-бимке. Жалко парня. Любит эту дивчину без памяти, а она его за цепную собачку держит. Теперь хоть будет смотреть на нее открытыми глазами.

– Ну и зачем тебе сдалось это?.. Пусть бы и любил ее дальше. Пусть бы и женился. Она бы налево ходила, любила бы его. Знаешь, как проститутки любят?.. Не капризничают по мелочам. Изменяют грамотно – незаметно и не часто… Это раз. Два: ты уверен, что он сейчас не порежет себе вены и не утопится?

– Это уж пусть как хочет. Пусть хоть живьем себя в землю закапывает.

Павел на минуту задумался. Потом засмеялся и сказал: – Если бы все были такими, как ты, мир был бы очень несчастным.

– Да. – Согласился Лукавцев. – Горькая правда рвет душу, особенно неприкаянную. Но эта ж самая правда и дает человеку лейтмотив для начала своего духовного становления. Создать этот лейтмотив – дело похвальное. А если кто, ощутив свою духовную неприкаянность, захочет руки на себя наложить – это дело сугубо его и никого больше.

Пашка слушал эту недолгую речь с надменно-кислой миной, а когда Антон закончил, сказал: – Ладно, духовный наставник, ты, если не хочешь смотреть, иди на кухню, пиво пей, а я буду изучать свой новый материал.

22

Вечерело. На берегу реки возле самой воды стояли два рыбака: один – высокий мужчина крепкого телосложения, другой – долговязый парень лет шестнадцати. В руках у них были длинные бамбуковые удочки.

Парень, заметив, что его поплавок начинает дёргаться, резко дёрнул удочку. На крючке удочки болталась маленькая рыбка. Юный рыбак ловко снял рыбу с крючка, и бросил её в ведро с водой, где плавало несколько таких же мелких рыбёшек. Нанизав на крючок червяка, парень взмахнул удочкой. Крючок с червяком бултыхнулся в воду. Рыбак устремил взгляд в воду – на то место, где только что нырнул крючок. Внезапно что-то отвлекло его внимание. Он оглянулся и увидел человека, идущего вниз по откосу. Человек шёл медленно. При этом он неуклюже размахивал руками.

– Очень смешно? – недовольно выкрикнул незнакомец.

По его интонации молодой рыбак понял, что тот находится в состоянии сильного алкогольного опьянения.

– Нет, не очень, – ухмыльнулся парень.

– Костя! – сердито окликнул его коллега. – Хорош дурачиться!

Костя снова устремил взгляд в воду. Спустя несколько минут он услышал тихий шёпот за спиной. Оглянувшись, он увидел того самого человека, который сидел на земле возле речного куста, уткнувшись подбородком в ладони, и что-то тихо и невнятно говорил. Молодой рыбак положил удочку на камень и, не обращая внимания на грозный взгляд своего старшего коллеги, подошёл к товарищу. Вглядевшись в его лицо, Костя с изумлением воскликнул: – Дима?!

– Да, – бесцветно ответил Дмитрий, глядя куда-то мимо товарища. Взгляд его был задумчивым и отчуждённым, глаза мутны.

– Дима, что случилось? – с тревогой спросил Костя.

– Костик, лови рыбу, – ответил Дима, пытаясь как можно чётче выговаривать слова. – Я просто хочу побыть на речке.

– А пить зачем?.. Тебя наверно, Лена бросила?

Дмитрий посмотрел вверх – на хмурое вечернее небо и, легонько ударив друга кулаком по лбу, тихо промолвил: – Лучше бы бросила…

– Да болт с ней, бабы – дело наживное. Не веришь – спроси у бати. Пап, скажи этому человеку, что такое бабы.

Пожилой рыбак отреагировал на слова сына невнятным тихим бурчанием. Костя, глядя на него, засмеялся и тихо сказал товарищу: – Не клюет у него – вот и бурчит. А чего ж ты напился, Дима?.. Ты ж не пил никогда…

Дмитрий провел руками по слезящимся глазам и, шмыгнув носом, ответил: – Да хотел вот, боль душевную запить.

– Ну, запивай, запивай, – Костя, смеясь, хлопнул товарища по колену. – Может, к концу жизни и запьёшь. Не веришь – спроси у батьки. Пап, скажи этому мальцу, что обиду водкой не зальешь.

Отец Кости в этот момент снимал с крючка барахтающуюся рыбешку и довольно улыбался своей удаче. Когда он снова закинул удочку, сын подошел к нему и, уже с полной серьезностью, задал следующий вопрос: – Пап, а как мальцу быть, если ту, которую он любил, он уже ненавидит?

– Никак. – Подумав с минуту, ответил отец. – Главное – себя ни ненавидеть. И ни в коем случае не надо точить с ней лясы! Если по рукам пошла – позор ей и презрение! Все, баста! И водку жрать не надо – она только больше замучает.

– А что ж надо?

– Надо заниматься делами, а бабы – дело десятое. Если так не можешь – дурачок ты и больше никто!

– Все? баста? – Смеясь, уточнил сын.

Отец посмеялся с шутки сына и с напускной важностью ответил: – Да, все, баста.

– Все, баста. – Задумчиво повторил Костя, нанизывая на крючок червяка.

Закинув удочку в воду, он оглянулся в надежде увидеть своего приятеля, но Дмитрия уже не было на прежнем месте.

На следующий день Дима решил навестить Лену. Дверь ему открыл высокий крупный парень в тельняшке и красных боксерских трусах. Дмитрий важно посмотрел на амбала снизу вверх (так как был ниже его на две головы), и сказал: – Добрый день…

– День добрый. – Не сразу ответил молодой человек, задумчиво теребя темечко. – А ты кто?

– Дима.

– А чего тебе надо?

– Лену можно?

– Лену? – Большой человек агрессивно прищурился. – А зачем она тебе?

– На два слова.

Амбал услужливо кивнул и удалился. Через миг он вернулся и, безнадежно разведя руками, сказал парню: – Велела мне никого не впускать… Я у неё швейцаром работаю… Ты чё, обиделся?

23

Следующие выходные Дмитрий решил провести в деревне. Первый день он провел в обществе бабушки Агафьи. Второй был более насыщен: их навестила тётя Аня.

В обществе тётки Дима был разговорчив, даже немного весел. Тётя Аня радовалась, глядя на него. Последний раз она видела его на свадьбе сына. Тогда он был грустный и какой-то непонятный, а потом, употребив спиртного больше своей нормы, и вовсе начал сходить с ума. Да ладно. Это в прошлом. Сейчас Димочка в тонусе. И слава богу…

Анна Владимировна недолго сидела за столом. Попили, поели, поговорили о жизни. Потом они с бабушкой гуляли по двору, о чём-то негромко переговариваясь. Потом она зашла в дом – чтобы попрощаться с племянником, и, сославшись на хозяйские дела, пошла до дому.

Дима смотрел ей вслед, пока она не закрыла за собой калитку. Потом, возвратившись в дом, вошёл в спальню. Раньше здесь почивали дед с бабкой. Теперь баба Агафья спит здесь одна. Вторая кровать аккуратно застлана атласным покрывалом с цветными узорами. Меж двух окон, выходящих в сад, висит большой портрет деда.

Дима долго стоял посреди комнаты, созерцая этот портрет. Потом залез на чердак, нашёл в запылённом сундуке дневник деда и, привалившись спиной к кирпичной трубе, стал читать.

Увлёкшись чтением, Дмитрий не услышал, как дверь в сенях скрипнула. Это зашла бабушка Агаша. Заглянув в комнату, она окликнула внука: – Димулька, ты дома?

– Я здесь, бабушка. – Отозвался внук.

– Что ты там рыскаешь? – пропела бабушка, подходя к деревянной лестнице и глядя в квадратный проём чердака.

– А я это… – Дима на мгновение замешкался – потому что ему почудилось, что лучик солнца, льющийся сквозь крошечное окошко чердака, превращается в светящийся шарик. Он тряхнул головой, поморгал. Светящийся шарик снова превратился в тусклую струйку света. – Я тут… я шорох услышал – думал, мыши. Залез…

– Думал мыши, – бабушка улыбалась, глядя на внука в квадратную дыру. – И залез?.. Ой, ты глупенький.

Дима со злостью схватил сапог возле сундука, и швырнул его о балку. Голуби, сидящие на карнизе по ту сторону окошка, вспорхнули, полетели прочь. Поставив кирзовый сапог на место, внук подошел к проёму.

– Осторожно, дай-ка я лесенку наклоню побольше. – Агафья Алексеевна присела и, взявшись руками за перекладинку лестницы, потянула её на себя. Потом она поставили ногу на самую нижнюю перекладинку и сказала внуку: – Давай, слазь, не надо мышек пугать. Их Дуська погоняет.