Хроники королевств. ледяная принцесса. - Дина Сдобберг

Столица империи встречала гомоном спешащей сразу во все направления толпы, криками разносчиков, зазывал и извечным "держи вора". Трактиры и харчевни манили теплом из распахивающихся дверей, запахами жареного мяса и свежеиспечённого хлеба.

По мере продвижения кортежа от ворот к центральным площадям и императорскому дворцу город менялся. Становился богаче, чище, ярче... Но словно терялось что-то настоящее. Дома, ворота и ограды были украшены где-то вычурно, где-то со вкусом, а где-то основной целью было показать достаток владельцев того или иного особняка. - Живут, всё на распашку. - Бурчала уставшая от долгой дороги Хелла. - Двери бумажные, стены... Да где тут стены? Окна одни. Ни тепла не сохранить, не защититься. - Это у нас дом, прежде всего дополнительный шанс выжить и защита. Неважно от чего, морозов, тварей или ещё кого. Любой жилой дом мгновенно превращается в крепость при необходимости. - Улыбалась её ворчанию я. - А здесь и зимы мягче, и постоянного ожидания нападения нет. Здесь дом для того, чтобы показать статус и достаток. Вот и стараются друг перед другом.

Но главным отличием империи от Сарнийского королевства было повсеместное использование магии. Различные артефакты, охранительная и сторожевая магия, даже погодная.

Во время пути мы несколько раз сталкивались с тем, что например повсюду идёт снег, а над центральной площадью городка, где мы остановились ночевать, нет. В Сарнии ни одному магу в голову бы не пришло использовать дар, чтобы заставить снег не идти над определённым местом. Впрочем, ничего удивительного.

Сарнийцы были людьми, а вот в империи жили элдары, их потомки и смески их крови с народами королевств. Простые люди по-прежнему называли их демонами, помня об истоках их происхождения. Здесь легко можно было встретить мальчишку-посыльного или и вовсе служку в трактире с даром проклятийника.

Изначальная магия нашего мира всегда была привязана к стихиям, к природе. Магия же пришедших в наш мир демонов была многогранна, изменчива и разнообразна. От магии смерти до дара создавать иллюзии, от проклятий до приворотов. И всё это кипело, бурлило и причудливо смешивалось. Как и кровь демонов.

После смерти императрицы император повторно не женился. Но его фаворитка долгое время была практически некоронованной императрицей. По крайней мере, она открыто появлялась на всех приёмах с императором, всегда находилась рядом с ним и даже родила ему дочь, которую император признал, наградил титулом и воспитывал при дворе.

Черноволосая в отца-элдара и зеленоглазая в мать-эльфийку, её высочество была красива и не знала ни в чём отказа с детских лет. С удовольствием участвовала во всех интригах императорского двора, зачастую участвуя в одном и том же заговоре, только с разных сторон. И всегда избегала наказания. По крайней мере, именно так доносили опекуну наши послы. А я конечно подслушивала.

Интересно посмотреть, правдивы ли те доносы. Но на всякий случай решила относиться с осторожностью ко всем, кого встречу при дворе, а к принцессе особенно.

Хватит. Мне уже не раз наглядно показали, что благородство высокородных лордов лишь удобная маска, за которой легко прятать самые подлые планы. А что касается принцессы Терриэль... Говорят, что её отец, император, как-то ответил на вопрос о том, почему принцесса даже не помолвлена ни с кем, фразой, что он ещё не нашёл того, кто был бы ему настолько неугоден.

Наш кортеж встречали у самых крепостных ворот и сопровождали до королевского моста. Императорский дворец находился на каменистом острове, посреди реки, делившей город на две части. Из-за того, что сам дворец был поставлен на каменистом основании и без того возвышавшемся над городом, императорский дворец с его острыми шпилями казался короной, венчающей город и был виден со всех сторон.

Широкий мост с тремя воротами на всем протяжение резного каменного великолепия оканчивался небольшой площадью перед парадной дворцовой лестницей, с двух сторон которой в карауле стояли закованные в доспехи стражи, и хлобыстали полотнищами на ветру флаги императорского дома.

Усталость от долгого пути давала о себе знать, поэтому я почти не смотрела по сторонам, поднимаясь по этой лестнице. И вообще сосредоточилась на том, чтобы не спотыкнуться о собственные юбки. - Ну, надо же, северная затворница наконец-то решила осчастливить своим визитом наш блистательный двор. - Раздался над моей головой звонкий девичий голос. - Неужели ваши вечные льды вам надоели? - Наши льды прекрасны, и пленяют раз и навсегда. Но каждой принцессе рано или поздно приходится покинуть надёжный уют родного замка, чтобы узнать о трудностях и проблемах. - Ответила я, прямо глядя в сверкающие зеленью эльфийских лесов глаза.

Её высочество Терриэль несколько раз моргнула, лукаво изогнула красивые губы, а потом открыто и звонко рассмеялась. - Рада вас приветствовать во дворце своего отца, принцесса Арабелла. - Она изящно опустилась в церемониальном поклоне. - Рада знакомству, принцесса Терриэль. - Ответила ей тем же.

Одного со мной роста, стройная и изящная, принцесса производила впечатление беззащитной хрупкости. Светлая, как будто сияющая кожа, аккуратные черты лица, большие эльфийские глаза и льющийся шёлк черных волос. Недоступная красавица и только её слабость позволяет приблизиться к ней, звезде, нуждающейся в защите.

Но это впечатление было очень опасным заблуждением. Принцесса Терриэль с детства занималась боевыми искусствами, с ней занимались не только лучшие мастера империи, но и лесные егеря, стражи вечного престола. И эта девушка с хитрыми глазами прекрасно владела клинком.

А её няньку и наставницу недавно казнили, оказалось, что помимо духов для придворных дам, женщина увлекалась ещё и составлением ядов. И говорили, что и искусство составления ядов она передала своей воспитаннице.

Принцесса стояла в чёрном и откровенном наряде, по моде империи, полностью открывавшем спину и живот. Многослойная пышная юбка тянулась шлейфом. Плечи прятались под наборными из золотых чешуек наплечниками, от которых до самого пола опускались рукава- крылья. Волосы и платье принцессы были украшено настолько тонкими цепочками, что только блеск на гранях плетения их выдавал.