Вы станете моей смертью - Карен М. МакМанус

– А ты в курсе, что их больше никто в мире не ест? – спросил Матео. Мы свернули с главной дороги на тропу к Птичьему парку – это короткий путь до моего дома. Вечером в обычно оживленном парке почти никого не было. – У них, наверное, от силы одна фабрика осталась. – Он доел «Скиттлс», сунул смятую упаковку в большой пакет с остальными сладостями и снова начал их перебирать. – Может, тебя заинтересует «Ред Хот»?

– Нет, – отказалась я. Мы дошли до качелей на краю детской площадки, и я уселась на одно из прорезиненных сидений. Сиденье было настолько выше других, что дети и не мечтали забраться на него без помощи взрослых. – Достаточно нового для одного дня, – добавила я.

Матео бросил пакет со сладостями на землю и вдруг оказался прямо передо мной, ухватившись за цепи, державшие качели с обеих сторон.

– Ты уверена? – спросил он.

Сидя на качелях, я была чуть-чуть ниже его. Наши колени почти соприкасались. Мои щеки покрылись румянцем, когда я заглянула в его темные, пристально следящие за мной глаза. Так бывало уже не раз на протяжении нескольких недель: вроде мы просто болтаем, и вдруг ни с того ни с сего энергетика между нами трансформировалась в нечто новое. Я никак не могла понять, что делать с этим будоражащим чувством.

А тогда поняла.

– Нет, – ответила я, наклонилась вперед и поцеловала Матео. Он отпустил одной рукой цепь и притянул меня ближе. От него пахло порошком «Тайд» и вишневым «Скитллс», который я сразу же перестала ненавидеть.

Для первого поцелуя все прошло просто великолепно. Потом мы оба смущались и стеснялись, но долго продолжали улыбаться. Я была уверена, что это начало чего-то… Вот только мы больше ни разу к этому моменту не возвращались.

– «Сахарные детки»? – снова повторяю я. Поезд грохочет по направлению к станции «Хеймаркет» и тормозит, с громким шипением отворяются двери. – Ты приносил их для меня? – Матео кивает. – Но я ничего не находила. Где ты их оставил?

– На крыльце.

У нас дома застекленное крыльцо, которое мы никогда не запираем. Так что если кто-то что-то там оставлял, то единственным человеком, который мог забрать посылку и ничего не сказать мне, был…

– Дэниел, – произношу я, стиснув зубы. – Это он забрал сладости и выбросил записку. Вот засранец.

– Дела… – качает головой Матео. – Ну, тогда многое ясно. Обычно ты… ничего не замалчиваешь.

– Я хотя бы спасибо сказала бы! – Черт, вот засада. Ведь все могло обернуться совсем иначе. – А я-то думала, почему ты делаешь вид, будто ничего не было.

– Могла бы сама подойти, выяснить, – возражает Матео.

Он прав. Конечно, я подошла бы, не терзайся я тогда от страха и неуверенности в себе. Как раз в тот год мои родители наконец решили проверить, насколько Дэниел одарен. Я не понимала, насколько особенным был мой брат, пока однажды во время ночной вылазки к холодильнику не услышала разговор родителей.

Я как раз была на лестнице, когда мама сказала:

– Воспитывать такого одаренного ребенка – огромная ответственность. – Послышался шорох бумаг. – Иногда я смотрю на эти результаты и не могу понять, откуда вообще у нас взялся такой мальчик. Мы с тобой не идиоты, Джеймс, но Дэниел…

– Он просто нечто, – закончил папа. В его голосе слышалось восхищение, а меня, как током, пронзила ревность. До того момента я и не подозревала, как сильно мне хотелось, чтобы папа так говорил обо мне.

– И, разумеется, ему нужна школьная программа посложнее, – сказала мама. – Бедняге скучно. И все же он остается ребенком. Не стоит его перегружать или изолировать от сверстников. Да и нельзя забывать про Айви. – Я замерла, почти не дыша, а мама добавила: – Она не должна чувствовать себя обделенной.

Я знаю, что мама действительно этого не хотела, однако, как только она произнесла эту фразу, именно таковой я себя и почувствовала.

Целый год я наблюдала за своими спокойными родителями, которые решали, идти Дэниелу в восьмой класс или все же со мной в старшую школу. Или когда к нам начали приходить брошюры о летних программах в Массачусетском технологическом. Дэниел был нечто, а я ничто. Поэтому, решив, что Матео делает вид, будто никакого поцелуя не было, я расстроилась, но не удивилась.

Поезд продолжает путь, а Матео ждет от меня ответа, который я не могу ему дать.

– А что было в записке? – спрашиваю я.

– Что?

– Ты сказал, что оставил записку. Что в ней было?

– А-а. Я спрашивал, не хочешь ли ты закупиться пачкой побольше и сходить со мной на премьеру «Мстители. Война бесконечности».

Он звал меня на свидание. Причем на такое романтическое! Мне хотелось разбиться вдребезги, особенно при воспоминании о том, что «Войну бесконечности» мне пришлось смотреть не с кем иным, как с Дэниелом. С моим одаренным братом, похитителем «Сахарных деток» и моей мечты.

– Я бы не отказалась, – бормочу я, откидываясь на спинку сиденья. Хочется спросить, почему он не спросил меня лично, но я и так знаю ответ. Может, у него тогда и не было проблем с самооценкой, как у меня, однако открыться человеку еще раз, с глазу на глаз… Неудивительно, что сразу после этого мы перестали общаться.

– Следующая станция – «Правительственный центр», – объявляют по громкой связи, возвращая меня к реальности. Времени в обрез: скоро Кэл выйдет из вагона.

– Думаешь, он правда уедет без нас?

– Видимо, да, – говорит Матео, когда Кэл встает.

Я смотрю на кучу уведомлений на телефоне, и сердце сжимается.

Эмили: Директор Нельсон сказал, что скоро в школу приедет полиция.

Хорошо представляю, что им наговорят мои одноклассники, а наше единственное связующее звено с настоящим подозреваемым – блондинкой, что знает Бони и работает в студии, где он умер, – сейчас выйдет из вагона.

– Если мы разделимся, то нам крышка, – говорю я, вставая.

Матео вежливо молчит, не заостряя внимание на том, что крышка вообще-то мне одной. Он просто убирает ноги с прохода, давая мне пройти.

Пока я иду к Кэлу, обдумываю свои варианты. Я все еще обижаюсь за то, что он мне сказал. Может, я и сама вела себя не очень, особенно в последнее время, и все же в этот раз ниже пояса ударил он. Я хочу, чтобы он извинился, но, если начну с этого, он точно меня пошлет. Хотя… стоит пойти на хитрость.

«Ты можешь быть права в суждениях, однако ошибиться в выборе тактики, – говорила мне мама, когда я расстраивалась, что другие ребята из школьного совета самоуправления меня не слушают. – Кому понравится, когда по тебе проезжают катком?» Я всегда отмахивалась, не понимая, зачем миндальничать и тратить время на уговоры, если точно знаешь, как нужно действовать. Даже когда