Мыс альбатросов (СИ) - "-Edelweiss-"

— Вообще-то я уже не так уверен, — поделился Тонкс, опустив ноги в речку и взбаламутив воду. — На прошлой неделе я играл в мяч во дворе. Как саданул по нему! Удар правой у меня мощный, мне все так говорят в школе.

— Ну-ну, — поддакнула Энди. Разговоры о мальчишеских развлечениях и играх не вызывали у неё интереса, но воспитание не позволяло признаться прямо.

Тед тяжко вздохнул.

— Мяч угодил в кухонное окно. Стекло рассыпалось! Крах! Бац! У меня внутри всё так и оборвалось! Оно же совсем новое и жутко дорогое. Я зажмурился сильно-сильно и попросил ангелов, чтобы стекло снова стало целым, — Тонкс повернулся к задумчиво молчавшей девочке. — И это сработало, Дромеда, представляешь! Разве не чудо? Так я маме всё и выложил, даже сознался, что играл в футбол во дворе, хотя папа запретил, а она объявила, что я лжец, что чудес не бывает…

— Не знаю, что и сказать. Больше всего это похоже на волшебство.

Вернувшись с пикника, Андромеда принялась расспрашивать старших о сквибах. Могут ли они колдовать? Есть ли шанс, что их выберет хоть какая-нибудь палочка из лавки Олливандера?

Мама скривила губы и, не скрывая пренебрежения, произнесла:

— Сквибы должны жить вместе с магглами, среди волшебников им делать нечего.

— А как же Хогвартс? Они получают письма?

— Этого ещё не хватало!

— Сквибы немногим лучше грязнокровок, — усмехнулся Поллукс. — Но последних до сих пор принимают в школу наравне с нормальными детьми.

Как смешны они были тогда — праздные чопорные снобы, и как опасны произносимые ими слова. Андромеде понадобилось много лет, чтобы отучиться от этого мерзкого слова — «грязнокровка», выкорчевать его из мыслей, перестать даже про себя называть так магглорождённых однокурсников, и только здравый смысл не позволял ей верить в родство магглов и свиней.

У Теда было подходящее словцо для подобной чуши: туфта!

Странно, что последующие дни словно метлой вымело из её памяти, но вечер семнадцатого августа Андромеда запомнила навсегда.

Минула середина недели. Садовые дорожки развезло после ливня, Нарцисса слегла с простудой, и в доме было тихо, как в склепе.

Крохотная сова, доставившая письмо из Хогвартса, походила на воробья: перья намокли, птица съёжилась. От конверта пахло дождём, и лист бумаги с заветными строчками был влажным. Андромеда боялась уронить его в грязь, пока торопилась на встречу с Тедом. Ей не терпелось поделиться радостью. Она представляла, как друг порадуется за неё, отчебучит что-нибудь забавное, а потом испугалась, что её новость его расстроит. Он же сквиб, к нему не прилетит сова с приглашением. Придётся вести себя гораздо сдержаннее, каким бы трудным это ни казалось, когда испытываешь счастье.

Энди практически летела по лугу, сверкающему росой. Овцы, жующие траву, медленно поднимали головы. Каждую курчавую спину украшало пятно, оставленное яркой анилиновой краской. Бакс — огромный пёс, издалека красивый, а вблизи жуткий, потому как пасть у него была огроменная, — сновал между животными и клацал зубами, если те разбредались в стороны. Видно, это занятие приносило ему истинное удовольствие, и вообще жилось Баксу преотлично. Редко кому в жизни так везёт, особенно выходцам из паршивого приюта…

Тонкс поставил велосипед возле перевёрнутой телеги и помахал рукой.

— Привет! — выдохнула Андромеда, остановившись перед ним.

Тед чуть ли не светился от счастья.

Она должна была понять, догадаться в тот момент, когда он с важным видом заявил, что все заклинания из детской книжки получились. Или раньше — после истории с починенным окном.

— Гляди, Дромеда! — он сунул в руки Энди точно такой же конверт, что лежал у неё в кармашке платья, и затараторил. Он путал слова от волнения, обрывал мысли, но общий смысл был предельно ясен. — Я — волшебник! Вчера вечером к нам пришла женщина, такая важная, в смешной шляпе, и вот… Письмо! Здорово, да? Я зачислен в школу, где учатся волшебники. Родители были против, но колдунья, — а я уверен, что она одна из ваших, — их немного припугнула. Сказала, что я непроизвольно пользуюсь магией, а это может плохо закончиться. Конечно, я не стал говорить, что пользуюсь вполне осознанно, но, кажется, она и сама догадалась. Взгляд у неё, как у кошки, Дромеда, такой пристальный…

— А-а… — только и вымолвила Энди.

Тонкс приуныл, не дождавшись поздравлений.

— Здорово, — добавила она, опомнившись, но заготовленные слова растворились в памяти, как пенка в горячем молоке. — Я вот… тоже, — Энди показала конверт с гербом школы.

— Мы будем учиться вместе?

— Не знаю, — буркнула Андромеда. — Вся моя семья училась на Слизерине, и я туда поступлю.

— Да, помню, ты рассказывала о факультетах, — просиял Тед. — Я попрошу волшебную Шляпу меня тоже отправить на Слизерин. Ты поможешь мне освоиться, правда?

Андромеда поёжилась.

Об этом было стыдно вспоминать спустя столько лет, но тогда она похолодела от страха.

«Что подумают ребята, если увидят меня рядом с грязнокровкой? А что скажет Белла? А папа?»

— Нет, — отведя глаза от лица Тонкса, заговорила она срывающимся голосом. — Ты не должен поступать на Слизерин, он тебе не подходит.

Тед допытывался, почему, и она не знала, что ответить. Они здорово поссорились, и в сердцах Андромеда выкрикнула:

— Потому что ты грязнокровка!

Разумеется, Тонкс не понял, что не так с его кровью, но слово звучало, как ругательство.

В следующий раз они встретились только на платформе номер девять и три четверти. Андромеда умирала от любопытства, гадая, какую палочку купил бывший друг, понравилось ли ему в Косом переулке, кто водил его туда — неужели та дама с пронзительным «кошачьим» взором?

Тед впервые был одет с иголочки, словно собрался на встречу с самим Мерлином или Папой Римским, как пошутил бы сам Тонкс, если бы стоял рядом с Энди, и они бы непременно помирились.

Борода Мерлина! Она не подозревала, что так истоскуется.

Легко было представить, как он подбегает к ней, театрально потянув за отвороты пиджачка, и говорит, косясь на её платье в польскую точку:(2)

— Посмотри, как мне пришлось вырядиться! Удивлена? Поэтому ты выглядишь огорошенной?

Вот только он не подошёл — вообще не обратил на неё ни малейшего внимания. Захотелось подлететь к нему и накричать, толкнуть, сделать хоть что-то, чтобы понял наконец… она скучает!

На его чемодане стояла клетка с крохотной совой, у которой наверняка было короткое простое имя, ведь Тед не любил заумные слова. Филина Андромеды звали Меркурием. Посланец богов. Блэки не могли выбрать тривиальную кличку для своего почтальона.

— Присматривай за сестрой, — сказала Друэлла, расцеловав Белле щёки.

— Да куда она денется, — нетерпеливо отозвалась та. Она привстала на цыпочки, чтобы высмотреть среди галдящих детей своих однокурсников.

— Не забудь написать письмо, — напомнила мама, обратившись к Андромеде.

— Ждём новостей о твоих первых успехах в освоении магии, — чинно проговорил Сигнус.

Экспресс — увеличенная копия игрушки Реджи — подал предупредительный гудок.

Дети поспешили занимать купе.

Энди едва поспевала за Беллой, с восторгом отмечая, что с той здороваются даже семикурсники, будто она была одной из них — посвящённой во взрослую жизнь. Уже тогда Беллатриса умела завоевать внимание старших, показать себя с лучшей стороны, обаять наискучнейшего зануду и ужалить самого словоохотливого задаваку.

Андромеда следила за сестрой, почти не глядя под ноги. Неудивительно, что оставленная кем-то в коридоре сумка осталась ею незамеченной. Энди плюхнулась на пол, под которым в такт её сердцу, вкусившему первое в жизни девочки унижение, стучали колёса Хогвартс-экспресса.

Взявшийся из воздуха Тед подал Андромеде руку и помог подняться.

Благодарность комом встала у неё в горле. Энди вырвала свою ладонь и зашагала за Беллой, которая даже не заметила, что сестра отстала.

Вечером Распределяющая Шляпа отправила Андромеду в Слизерин, а Теда Тонкса — в Хаффлпафф, но этот поворот событий оказался незначительным, жалким препятствием для их вновь разгоревшейся дружбы, а затем и любви.