Арабески - Александр Покровский

Что касается крейсера, то это, видимо, оговорка или ошибка. Как я ни старался, в составе ВМС Турции я пока не обнаружил ни одного крейсера, хотя состав кораблей ВМС выглядит не совсем безобидным: 14 подводных лодок, 17 сторожевых кораблей, 6 корветов, 25 боевых катеров, 18 минных тральщиков и достаточное количество десантных кораблей: 5 танкодесантных кораблей, 49 многоцелевых десантных катеров, вспомогательный флот. Так что у Турции неплохая флотилия.

Израиль может противопоставить 2 подводные лодки, 3 корвета УРО, 12 ракетных катеров, 32 сторожевых катера. Для полноценной войны на море маловато будет.

Кроме того, МИД Турции немедленно нашел себе союзника в лице министра обороны Ирана, который, временно позабыв о былых разногласиях с турецкой стороной, в телефонном разговоре заявил, что своими действиями по атаке судов с гуманитарной помощью Израиль начал обратный отсчет времени существования своего государства.

ВМС Ирана выглядит на сегодняшний день совсем неплохо: 3 подводные лодки, 2 эсминца, 5 фрегатов, 3 корвета, 12 ракетных катеров и с десяток десантных кораблей различной емкости.

Так что если вся эта демонстрация силы и готовности к выступлению не прекратится в ближайшее время, то вполне возможно, что политики до войны доиграются: до вооруженного столкновения рукой подать – небольшой турецкий корвет с премьером на борту и торпеда в бок.

Как гляну на президента, так сейчас же и в слезы. Это слезы радости и немедленного счастья, потому что хочется именно его – счастья, причем немедленно. Потому что все, чтобы он ни сказал, для нас является мыслью и не просто мыслью.

Умозаключение – вот чего мы все добиваемся. Мы добиваемся от него умозаключения. Все очень просто: берется ум и к нему незамедлительно приделываются заключения, которыми все потом и восторгаются. Особенно вот это мне нравится: «Вы много хорошего сделали для страны, для народа и для себя лично». Это, знаете ли, не домыслы и шутки или какие-нибудь там хухры-мухры, тут есть чем восторгаться.

Чуть глазки в сторону – и уже видишь, сколько всего сделано, а также наделано и переделано.

Особенно для страны.

Только шутливость, только шутливость, господа мои хорошие, еще как-то удерживает меня в настоящем, предохраняя от злобных выходок.

Так что не все я порицаю и люблю попеременно.

Мудрость – вот что меня удивляет. Мудрость наших начальников. И не то чтобы я полагаю, что начальники наши существа не мудрые, нет! Но когда я вижу начальника, явление которого народу уже само по себе внушает положенное в таких случаях уважение и радость, то как только он открывает свой небольшой, хорошо очерченный рот и оттуда показывается самый незначительный кусочек самой настоящей мудрости, то я всякий раз испытываю удивление, граничащее с оторопью.

Меня просто пронзает судорога. В нескольких местах. Я даже, мадам, могу показать в каких. Я потом сколько-то суток берегу те места и специально отворяю их для удовольствия любопытствующих.

Так что вот это заявление премьера насчет роста тарифов ЖКХ: «Люди должны знать, за что они платят!» – это дорогого стоит. Очень, очень дорогого.

Просто пароксизм, я считаю, сильнейшие страсти, припадок и покусывания самого себя. Этакий, знаете ли, незамысловатый, но пароксизм.

Да, тут некоторые, возможно, зададут вопрос: «Ну узнали люди, ну и что?» – ну а я такой вопрос задать не в силах. Все они ушли на судороги и покусывания.

Где вы, где вы? Что вы, что вы?

Четвертые сутки, Ваше Величество, пытаюсь отыскать Ваш светлый разум. Истерся весь. Пришлось втискиваться в очень странные места. Вот и Футафторий мне помогал. Вы не знаете, кто такой Футафторий? Так это же ваш советник по исподним делам.

Исследуя Ваше исподнее, он дает нам советы, как себя вести и все такое прочее, но полезное.

Да, Ваше Величество, да! Должен Вам заметить, поборов в себе всё: вот это Ваше недавнее заявление, что кризисные вопросы в Европе да и не только в ней, разумеется, надо решать сообща, без истерик, – это и было очень ярким проявлением Вашего несравненного разума.

Черт возьми, в Германии президент подал в отставку после неудачного выражения. Выразился – и в отставку. У нас каждые пять минут все наши политики, чиновники, президенты и премьеры выражаются неудачно или очень неудачно. И никто никуда ничего не подает. Ну хоть бы один ушел или хотя бы оступился, споткнулся, упал, очнулся и уже никогда больше не встал. Нет, все такие бодренькие, такие потненькие.

Им говорят – у вас полстолицы продано, а им ничего.

Им говорят – у вас воры, все воры, а они знай себе декларации заполняют.

На руке часы в миллион, не работал ни дня – уважаемый человек.

В глаза не то чтобы струйка странная бьет, из брандспойта уже льет – и ни хе-ра.

Чумы на них не хватает. Нельзя ли вывести такой замечательный вирус, чтоб он пожирал только чиновников, коррупционеров и членов Государственной думы с миллионами на руке? Как только бриллианты у тебя везде или золотые унитазы – так тебе и мор.

Я за мор, если уж нельзя подать в отставку после неудачного выражения.

Власть – она ведь только прислужница во дворце Отечества.

Но эта прислужница все время стремится занять место хозяина.

Когда ей это удается, наступает смерть Отечества.

Все, что мы говорим тут, – это же фантазии философии, некоторые из коих верх остроумия и лукавства. Не нашего с вами, конечно, но жизни. Это она и только она – остроумна и лукава. И взирать на все ее потуги невозможно без улыбки.

Не понимаю, почему то, что происходит у нас в Петербурге ежегодно летом, называется «Международным экономическим форумом»? Все это должно иметь, полагаю, иное наименование.

Например, «Кафешантан», потому что хочется же, на самом деле, праздника.

Совершенно невыносимо обсуждать очевидное – наше место в мировом экономическом развитии. Его можно, конечно же, разглядеть, но только в очень крупную лупу, и то только в том случае, если правильно расположить перед ним, тем местом, свое лицо – за лупой.

То есть сам по себе форум требуется чем-нибудь украсить – то ли трагедией, то ли комедией. В связи с чем намечалось провести некоторое сценическое действо за несколько дней «до того» на сцене Михайловского театра с Тиной Канделаки и Ксенией Собчак в главных ролях – так журнал «Русский пионер» в который раз захотел напомнить всем петербуржцам о своем существовании.

Но не сложилось. Что-то там не сложилось, как говорят, в отношениях главы театра Владимира Кехмана с одной из предполагаемых актрис – с Ксенией Собчак.

Положение спас прием, устроенный Эльвирой Набиуллиной во внутреннем дворе Мраморного дворца – шатер и закуски (все предки династии Романовых, потративших триста лет на то, чтоб привести и себя и Россию к культуре, взирали на это с небес).

Потом все устремились на корабль к Герману Грефу (там тоже было кое-что), после чего «ночь дошла до середины» и неугомонных экономистов приняли в свои объятья такие модные петербургские места, как «Джельсомино» и «Терраса».

А утром в едином экономическом порыве все стойко слушали речь президента Медведева, открывшего все это необыкновенное и экономическое.

После пленарного заседания (прямо там, где форум) было два званых обеда. Один давал незабываемый министр Кудрин, другой – незабываемый губернатор Дмитрий Зеленин.

Полдничали экономисты уже в окрестных кафе.

После того как закончились программные экономические бдения, участников ждал прием у губернатора Санкт-Петербурга Валентины Матвиенко в Михайловском саду – неизменная изысканность и вкус. Гостей встречали (естественно) ангелы и эльфы, водоемы, рояли и фонтаны. А еще было чем закусить.

А потом – все на вечеринку газеты «Коммерсант» в Михайловском театре.

Как нам лучше всего вытянуть жар из нашей экономики? С помощью кровопускания, конечно. Впрочем, все в сильной степени зависит от того, какая часть ее воспалена. Если же эта часть нежная, округлая, которую удобно обернуть во что-нибудь… эм…

При этом даже не знаю, стоит ли приподнять то правую, то левую ногу, чтобы дать ей больше простору и воздуху?

Кое-кто сейчас же заметит мне, что у нашей экономики нет округлой, а тем более мягкой части, на что я замечу, что все это вздор. Все имеет свою мягкую часть. Тем более экономика. Особенно наша. Мало того, мне порой кажется, что никакой другой части она не имеет, а вся-вся состоит только из различных округлостей.