Мертвая голова - Станислав Романов

— Спасибо, лейтенант.

— Не за что, — усмехнулся Колотилов; прежний катер также достался ему даром. Федералы этого, конечно, не знали, да и ни к чему им было знать такие подробности.

ОТВЕТНЫЙ ХОД

Теперь, когда федеральным агентам стали известны адреса конкурентов по поискам пропавшей головы Марка Копфлоса, Иванов и Сергеев могли нанести ответный визит и фон Дросту, и Марии Залмансон, и Клещу с Жан-Полем. Без должного внимания оставались водяные, но добраться до них было бы весьма затруднительно.

Гостиница «Европейская» не блистала европейским шиком. По крайней мере снаружи она выглядела также неказисто, как и гостиница «Балтика»: такое же, допотопной постройки, здание, семь этажей над поверхностью моря, шелушащиеся отсыревшей штукатуркой стены, мутные окна. Парочка свободных гондол стояла возле гостиничного причала, гондольеры вполголоса обсуждали между собой какие-то профессиональные тонкости. Плот с шатром и красным фонарем плавал поодаль; местной дамы что-то не было видно, должно быть, она была занята.

Иванов, как заправский водила моторных лодок, ловко притер катер к причалу. Сергеев выпрыгнул на дощатый настил, поймал брошенный напарником конец и умело завязал на кнехте морской узел. Позаботившись о катере, федеральные агенты вошли в вестибюль гостиницы. Они беспрепятственно миновали администратора и портье, занятых с очень требовательным и очень толстым клиентом, говорившим по-английски, сели в лифт и поехали на верхний этаж.

— Как ты думаешь, — спросил Иванов, — они все сидят в своих номерах, или нам повезет никого не застать?

— Не знаю, — сказал Сергеев. — Хочешь, брошу монетку? — И потянулся к карману, в котором носил свой серебряный талисман.

— Нет уж, — отказался Иванов. — Ты бросишь монетку, а я не угадаю, что выпадет, — и все они окажутся в своих номерах, и из нашей затеи ничего не выйдет.

— Как знаешь, — пожал плечами Сергеев.

Лифт остановился, двери открылись, и федералы вышли в безлюдный коридор. Пол был застелен дорогим, но уже изрядно истоптанным ковром. Шаги крадущихся по коридору Иванова и Сергеева не были слышны им самим.

Из трех номеров, которые Иванов и Сергеев намеревались посетить, ближайшим к лифту был номер 1010. С него и начали. Сергеев поднял руку и негромко побарабанил в дверь костяшками пальцев. Ни слова в ответ. Сергеев постучал еще раз, уже громче. И опять никто не отозвался. В третий раз Сергеев бухнул в дверь кулаком.

— Да нет там никого, — сказал Иванов, доставая из кармана маленький пенальчик. Из пенальчика он извлек два кусочка стальной проволоки, с помощью которых замок номера 1010 был открыт менее чем за десять секунд.

— Как сказал бы Жан-Поль, — Иванов распахнул дверь, — вуаля.

— Боже мой! — тихо ужаснулся Сергеев, войдя в номер бандитов. — Какой бардак!

Склонностью к порядку и аккуратности ни Клещ, ни Жан-Поль не отличались. К тому же то ли они опасались допускать в свой номер горничных, то ли сами горничные боялись заходить в номер к таким людям. По всей комнате было рассредоточено дикое количество пустых пивных бутылок, порой бутылки обнаруживались в довольно необычных местах. Помимо бутылок на полу валялись коробки из-под готовых ужинов, пакетики из-под соленых орешков и чипсов. На столе, проштемпелеванном кругами от влажных стаканов, в грязных тарелках сохли хлебные корки и рыбьи кости. Кровати выглядели так, словно на них не только спали в одежде, но и ходили по ним обутыми ногами; со спинки одной из кроватей свисали перекрученные черные колготки.

— Бардак! — повторил Сергеев, брезгливо уставившись на колготки.

Иванов широко ухмыльнулся.

— Как по-твоему, кому из них двоих это принадлежит?

— Никому, — буркнул Сергеев, наклонился и заглянул под кровать. — Фу! — Он скривился от отвращения. — Лучше тебе туда не смотреть.

— А тебе стоит посмотреть на это. — Иванов стоял возле открытого платяного шкафа.

Сергеев подошел к напарнику и заглянул в шкаф: мятые костюмы на плечиках, несвежие рубашки, носки, женская туфля с отломанным каблуком, и внизу, под ворохом одежды — блестящий хромом и никелем металлический предмет, похожий на большую кастрюлю-скороварку. Криоконтейнер.

— Пустой? — спросил Сергеев.

— Пустой, — подтвердил Иванов.

Они еще немного пошарили по чужому номеру, но больше ничего примечательного не обнаружили. Уходя, Иванов поставил замок на защелку, прикрыл дверь и, услышав, как язычок замка клацнул, удовлетворенно кивнул:

— Порядок.

— Какой там к черту порядок, — кисло сказал аккуратист и чистюля Сергеев. — Помойка.

Следующим на пути федералов был номер 1020. Сергеев поднял было руку, чтобы постучать в дверь, но Иванов вдруг перехватил его за запястье.

— Не надо, — прошептал он.

— Почему? — тоже шепотом спросил Сергеев.

— Потому что, — ответил Иванов, ничего не объясняя, и на цыпочках отошел в сторону.

— А-а, — с пониманием кивнул Сергеев. Он знал, что внезапным предчувствиям стоит доверять.

У двери номера 1022, прежде чем постучать, Сергеев на всякий случай поинтересовался у Иванова:

— Можно?

Иванов прислушался к чему-то внутри себя и разрешил:

— Можно.

Сергеев постучал — раз, другой и третий. Никто не отзывался на стук, никто не спешил открывать дверь. Иванов опять принялся ковырять замок своими хитрыми проволочками и опять справился меньше чем за десять секунд. (В двенадцать лет Иванов и помыслить не мог, что, повзрослев, станет федералом, — в те времена он ходил в учениках у одного старого мастера по кличке Штифт…)

Сергеев, стоя на стреме, нервно поглядывал то в одну, то в другую сторону коридора. Он опасался появления нежелательных свидетелей взлома, или хуже того — появления хозяина номера 1022.

— Битте, — сказал Иванов, открывая дверь.

Федералы вошли в номер 1022 и огляделись. Иванов повернулся к Сергееву с недоуменным выражением лица и сказал:

— По-моему, лейтенант Колотилов, что-то напутал с адресом фон Дроста. Непохоже, чтобы здесь вообще кто-то жил.

В номере 1022 царили чистота и порядок, приближающиеся к идеальным. Сергеев почувствовал себя как дома.

— Фон Дрост живет здесь, — уверенно заявил он. И предупредил менее аккуратного напарника. — Постарайся сохранить все, как есть, не оставляй следов, — иначе немец обязательно догадается, что у него в номере побывали незваные гости.

— Не чихать, не кашлять, не смеяться, громко не разговаривать — как, блин, в музее, — монотонно пробубнил Иванов, скорчив постную физиономию. — Я не понимаю, как тут можно жить? Этот фон Дрост, наверное, даже не ходит в туалет.