Дождь не вечен (СИ) - Флейм Ханна

Резко встав, он потер ладонями глаза, будто умываясь, встал, ныряя в тапки у кровати. Он всегда одевал тапочки одновременно, с детства внушив себе, что если будет по утру делать так, не с той ноги встать не получится.

— Марин, — пробасил он в сторону кухни, где суетилась жена, чайник поставь!

— Доброе утро! — послышалось довольное щебетание, что означало, она услышала, и кофе будет ждать его на столе к приходу.

Он вошел в ванну, почистил зубы, окатил ледяной водой лицо и, выдавив чуть-чуть пены на ладони, начал бриться. Офицерская привычка никогда не выходила из обихода, всегда гладко выбрит, всегда умыт, причесан, он давно забыл, что может быть иначе.

— А во сколько Влад приезжает? — уточнил у жены, бодро прогарцевав на кухню.

Кофе действительно ждал на столе, а рядом стоял целый тазик парящих жаром пирожков, накрытых чуть криво, второпях, кухонным полотенцем. Полноватая приятная женщина лет пятидесяти, с круглым лицом, довольно улыбаясь, обернулась, все еще крутясь у плиты:

— Вроде бы к трем, писал, будет. Я бы рейс посмотрела, но ты же знаешь, его как не пытай, он не говорит, — она слегка насупилась.

— Ну а что ж ты хотела, Марин, это не его тайна. Ну ты то уж должна бы понимать, тридцать лет с военным живешь, — с укором ответил мужчина.

— Да уж знаю, — посмеялась женщина, нагнувшись к духовке и вынимая противень новых готовых пирожков, — Вов, подай вон то блюдо под столом, большое с синими сливами, — она не глядя ткнула в сторону искомой посуды.

— Эту? — спросил он, протягивая ее жене.

— Ага, — она быстро начала перекидывать горячие ароматные комочки на посудину, — мечтательно закатила глаза и проговорила куда-то в сторону, — а представь, вот открываем мы дверь, а он не один.

— Всмысле? — не понял Владимир, отхлебывая горячий кофе.

— Ой, ну что непонятного, — женщина перегрузила пирожки, присаживаясь на соседний табурет, и сложив локти на стол, вытянула из чуть остывшей миски один на пробу, — вот бы сноху уже увидеть.

Владимир смерил жену взглядом, но промолчал, вздыхая.

«Интересно, что бы она сказала, если бы знала», подумал Владимир.

— Правда, Вов, вот бы он с девушкой приехал, пусть хоть беременная будет, наплевать. Сколько он уж так, третий десяток в прошлом году разменял, а все один, как бобыль. По командировкам этим все мотается, а там ведь опасно, я ночей не сплю. Я ведь все понимаю, в спокойное место его не пошлют, а он и рад.

— Марин, — успокаивающе, будто пытаясь вразумить ребенка, проговорил мужчина, — ну ты-то уж не лезь к нему. Я его всего изломал, с детства кружки эти, секции спортивные, потом служба эта, на которую я его сам сунул, чтоб он не бесился.

— Да уж прямо бесился, зря ты тогда так отреагировал! — отерла, всхлипнув, женщина руки о фартук.

— Нет уж, не зря, — настойчиво перебил он, — Влад бы убился на гонках этих своих!

— А в горячих точках лучше скажешь? Или он там по курортам разъезжает, скажешь? — не унималась Марина.

— Он стране своей так служит, зато вон погляди, к тридцати уже подполковник ФСБ, мне за пятьдесят, а я только до майора дослужился, а он вон как на своем упорстве взлетел.

В голосе офицера звучали нотки гордости, он и правда очень гордился сыном, но понимал и тревогу жены.

— Так-то оно так, но семья ведь тоже важна, дети. Вот бы внуков нам еще понянчить, я уж начала думать, что не доживем мы с тобой, — женщина начала всхлипывать и Владимир понял, пора переводить тему.

— Ну ты чего, давай-ка не раскисай, — он погладил ее по руке, — все будет хорошо! Что ты его хоронишь раньше времени-то. Значит, не встретилась еще та самая!

Женщина молчала, продолжая всхлипывать, а затем, резко поднимаясь, прошептала:

— Кого ты обманываешь, мы оба знаем, что встретилась и в этом вся проблема. — Она остановилась и все же решительно закончила. — Вов, поговори с ним, я прошу тебя! По-мужски поговори! Не знаю, что скажи… скажи, чтобы он задумался. Ну, высох ведь весь, извелся. Сделай же что-нибудь, отец ты или кто, в конце концов!

Она всплеснула руками и скрылась в ванной, включая воду.

Владимир подумал, что это знак и судьба сама подсказывает, как верно поступить. Жена никогда не ошибалась, раз подсказывает поговорить, значит надо рассказать сыну неожиданную новость. И пусть сам решает, что с этим делать, он башковитый, не даром, что подполковник ФСБ, сам разберется. Пора закрыть вопрос и поставить все точки над и.

Сын был пунктуален. Едва послышалась мелодия звонка, Марина Юрьевна рванула в прихожую.

— Владик, — кинулась она к нему на шею, едва открыв дверь, — сто лет дорогу домой забыл! Проходи! Вов, ну что ты стоишь, забери сумки у него.

Огромный как медведь мужчина старался увернуться от материнских поцелуев, которые Марина щедро раздавала куда попадет.

— Мам, ну перестань, ну чего ты? — скинув ботинки и повесив пальто на вешалку, Влад прошел, удовлетворенно вдыхая полной грудью запах дома.

Он, улыбаясь, прошел в зал, упал на диван и довольно вытянул ноги, наблюдая, как суетливо женщина накрывает на стол. Отец таскал с кухни табуретки, вытащили хрусталь. Буквально через пару минут яства было некуда ставить.

— Мам, ну ты как будто на полк наготовила, — с любовью выдал парень и чмокнул пробегающую мимо женщину в висок.

— Ой, да брось ты, — хмыкнула та довольно, — что не съедим, с собой заберешь. Я там в контейнеры положу все. Пирожки уже положила, отдельно. разберешься.

— Ну и куда мне это все? Не возьму… — фыркнул парень в ответ.

— Еще чего! Еще как возьмешь, вон мать второй день кашеварит или ты ее обидеть хочешь?! — пробурчал, входя в комнату с бутылкой коньяка, Владимир и пригласительно махнул в сторону стола рукой, — у тебя там дома холодильник пустой, на дошираках недолго проживешь. Сколько тебя не было то? Почти полгода.

Парень ловко встал, окидывая глазами знакомые стены. Вот он в яслях на детском стульчике с пластиковым зайцем, а вот полка с его кубками и наградами. Золотая медаль на всероссийских соревнованиях по биатлону, а вот черный пояс, фото с гоночного пьедестала, где его поливают шампанским. Он замер у фото, рассматривая внимательнее.

«У меня такого снимка нет», подумалось ему.

Он тогда победил, его первая серьезная победа, даже не понимал еще, на него и не ставил никто, а он всех сделал, потому что знал, она болела. Парень миллиметр за миллиметр осматривал фото и, наконец, заметил, поодаль стояла она. Почти не различить в толпе, если бы не сарафан в нелепый горошек. Она тогда сказала, что будет как светская дама на скачках, хотела еще шляпу с широкими полями, но подружка забыла ее на даче. Он зажмурился, тяжело сглотнул и, отгоняя ее образ, поторопился к столу. Вся радость сошла на нет, взгляд стал уставшим, лицо незримо осунулось.

Владимир, безмолвно проследив эту перемену настроений, молча открутил крышку и разлил коньяк в две рюмки.

— Что-то ты, правильно мать говорит, совсем раскис. Давай, за приезд!

Влад взял рюмку, молча чекнулся и осушил ее, не закусывая. Отец сощурился оценивающе и налил еще по одной.

— Ну что, между первой и второй… — опрокинул вторую, парень последовал за ним, снова не закусывая. Владимир все прикидывал, достаточно ли сын готов, чтобы верно воспринять то, что тот готовился преподнести.

Взгляд Влада вернулся к снимку. Он поглядывал на него как бы невзначай, чтобы никто не заметил, украдкой. Но Владимир все замечал, знал, сын не по гонкам тоскует.

— Ты давай закусывай, а то я тебя и до постели потом не дотащу, вон как вымахал. Куда уж мне старому, такую скалу таскать. — Марина как по команде наложила в тарелку парню разных салатов и на вилке протянула рулетик из баклажанов с чесноком, но сын даже не повернулся. Женщина перевела взгляд на мужа.

— Мальчики, я тоже хочу тост сказать! — Владимир, кивнув, разлил уже троим и поднял рюмку, — Владик, Вов, давайте за семью! Сынок, я желаю тебе, чтобы ты, так же как и мы с отцом, нашел свою судьбу, и наша семья стала больше. Вот за это выпить хочу! Давайте!