Требуются доказательства. Бренна земная плоть (сборник) - Николас Блейк

– Доброе утро! Славный денек.

– Ну.

– Мистер Хиггинс где-то поблизости отсюда живет?

– Ну. У него магазин в конце улицы.

– Слышал, в здешних краях убийство недавно произошло. Грязное дело.

– Слышь, Берт, детектив, мистер из Лондона, говорит, «слышал, у вас тут убийство произошло, грязное дело». Во сказанул.

Хриплый гогот. Молодой человек отхаркался, и плевок полетел прямо в соблазнительницу-нимфу. Найджел последовал его примеру. Мысли метались у него в голове.

– А я и не знал, что вы слышали обо мне.

– Улики нашли, мистер?

– Да как сказать. Кое-что есть, но дело двигается туго.

– Мистер детектив спрашивает, здесь ли живет мистер Хиггинс. Он хочет заарестовать мистера Хиггинса. Ясно? – сделал логический вывод кто-то из присутствующих. – Но мистеру детективу надо держать ухо востро. По субботам мистер Хиггинс всегда напивается, и утром в воскресенье к нему лучше не подходить. В клочья порвет.

– Да нет, не собираюсь я никого арестовывать, – заверил публику – к видимому ее разочарованию – Найджел. – К слову об уликах. Я тут ищу кое-что. Очень нужно. Готов дать пять шиллингов тому, кто мне поможет. – Начиная с этого момента, Найджел явно завладел аудиторией. – Так как, парни, кто-нибудь хочет заработать пять шиллингов?

– А что надо-то, мистер? Мы всегда.

– Очень любезно с вашей стороны. По моему предположению, молодой человек был убит на пути отсюда в школу. Исчез его носовой платок, и если моя версия верна, он должен валяться где-то в овраге, или на обочине дороги, а может, в кустах, – вдохновенно фантазировал Найджел. – Одному искать слишком долго, а в полицию обращаться не хочется, там сейчас и без того дел по горло. За этот платок пяти шиллингов мне не жалко. Если кто-нибудь отыщет его, несите в школу, меня вы там в любой момент застанете. – Последние слова прозвучали уже в пустоте, ибо группа растаяла, как снег на солнце, и устремилась прочь из деревушки.

В сквере, кажется, никого не осталось. Найджел перебросил ноги через парапет и пошлепал по мутной воде к нимфе. Он заглянул ей за плечо, испытывая смутное ощущение человека, собирающегося нагадить в Гайд-парке. К счастью, Найджел был слишком близорук, чтобы увидеть, как за окнами по краям водоема раздвигаются занавески и в них появляются лица людей, проявляющих явный интерес к тому, чем это там занят «мистер детектив из Лондона». Многочисленны и жарки были споры на протяжении ближайших двух дней на крылечках домов и в барах, – жители деревни все пытались докопаться до подлинного смысла деятельности вышеупомянутого господина. Одна сторона настаивала на том, что он ищет в водоеме тела других убитых, другая утверждала, что соблазнительница-нимфа навела детектива на какой-то важный след в разгадке тайны. Густые белые усы, которые появились над ее верхней губой после отступления насквозь промокшего детектива – и которые, с его точки зрения, лишь сделали ее более привлекательной, – ревностно содержались в полной неприкосновенности и с гордостью демонстрировались проезжающим как одна из местных достопримечательностей. Школьники Сэдли-Холл, прошагавшие полчаса спустя в сторону церкви, отметили перемены во внешности нимфы с нескрываемым восторгом. И так все и оставалось – тайной для всех, за вычетом трех персонажей, – до тех пор, пока много дней спустя не раскрылась другая, более значительная тайна; до тех пор, пока не пошли дожди, и усы постепенно стерлись, и нимфа обрела свой изначальный женственный вид.

…Найджел сунул кусок мела в карман и обернулся. Двадцать пар глаз мгновенно исчезли за шторами, а он вылез из водоема и повел велосипед в сторону очередного приключения, к «мистеру Хиггинсу, жителю вышеупомянутой деревни». Найджел испытывал такое облегчение от того, что ушел от нимфы, оставшись свободным человеком, что упустил бросающуюся в глаза связь между характером жилища мистера Хиггинса и объектом второго своего испытания. «Весы, – подумал он, – описание последних». Это всего лишь тест на наблюдательность, это так же просто, как выпить чашку чаю. Найджел постучал в дверь. Открылась она по прошествии довольно долгого времени, и на пороге возник огромных размеров лысый мужчина с налитыми кровью глазами, явно пребывающий в дурном настроении и едва одетый.

– По воскресеньям моя лавка не работает, – буркнул он. – А вы, любители покататься, только позорите наши края, черт знает чем по воскресеньям занимаетесь, да еще и выходите в чем мать родила.

– Вы меня не за того приняли, мистер Хиггинс, – добродушно возразил Найджел. – Никакой я не велосипедист, и если вы присмотритесь чуть внимательнее, то убедитесь, что хожу я отнюдь не голышом, скорее наоборот. Да и далеко ли доберешься на этой жуткой колымаге, что мне выдали за велосипед?

– И что вам в таком случае от меня надо?

– Видите ли, я заехал пожить в ваших краях, и мне сказали, что перед возвращением я должен непременно взглянуть на ваши знаменитые весы. Был бы весьма признателен, если…

Явно встревоженный, Найджел осекся. На его глазах лицо мистера Хиггинса переживало целый ряд стремительных цветовых трансформаций, напоминая то помидор, то свеклу, то темную сливу. Хиггинс громко поперхнулся, надвинулся на Найджела и проревел:

– Ах, вот ты кто, очередной инспектор, мать твою! Ну так я тебя сейчас проинспектирую!

В цепких пальцах мистера Хиггинса остались две пуговицы и несколько лоскутов ткани, а Найджел вскочил на велосипед и что есть сил помчался назад, в сторону, откуда приехал, клянясь отомстить Стивенсу за то, что тот отправил его в лапы этого жуликоватого лавочника. Впрочем, отъехав на расстояние, где вопли последнего были уже не слышны, он подумал, что со стороны мальчишки это был вовсе не розыгрыш. Просто свойственное подросткам живое, но строго ограниченное в пространстве воображение, скорее всего, подсказало Стивенсу, что Стрейнджуэйс в курсе всех местных сплетен, так что второй подвиг, с точки зрения главаря общества «Черное Пятно», требовал не меньшей отваги, чем первый.

Проехав мимо возбужденных искателей носового платка, Найджел одолевал последний подъем на пути к владением Эджворта. Тяжело дыша, он въехал в лес, прислонил велосипед к высокой проволочной ограде, отделяющей нейтральную полосу от ничейной земли, а вернее, земли лорда Эджворта, оперся одной рукой об ограду, наклонился, чтобы расстегнуть зажимы штанин, распрямился – и столкнулся лицом к лицу с широкоплечим мужчиной в вельветовых бриджах и с ружьем в руках.

Широкоплечий смотрел на него тем странным мрачно-осудительным взглядом, что так свойствен егерям, смотрителям парков и полицейским. Но Найджела это ничуть не испугало. Сейчас у него адреналин играл в крови, и чувствовал он себя – лучше не бывает. Окажись Стивенс Второй свидетелем его нынешнего поведения, и он почти наверняка отрекся бы от звания диктатора в пользу Найджела Стрейнджуэйса. Последний просунул руку в проволоку и радостно воскликнул:

– Лорд Эджворт, полагаю?

– Нет. – Мрачный взгляд широкоплечего чуть смягчился.

– В таком случае рискну предположить, егерь?

– Допустим.

– Допустим? Мне казалось, что вы должны знать, егерь вы или нет. Впрочем, ваше дело. Забудем пока об этом. Вы?..

– Стоп, – перебил Найджела широкоплечий, указывая на табличку за его спиной. – «Посторонним вход воспрещен», читать умеете? Так что не надо перелезать через этот забор, ясно?

– Вот-вот, я как раз об этом и хотел поговорить. А учеников Сэдли-Холл вы сюда пускаете? Спрашиваю, потому что только что видел, как ярдах в двухстах ниже двое из них перебираются через забор.

– Вот шпана! – вскричал егерь. – Шкуру сниму! – И он крупно зашагал в указанном Найджелом направлении, оставив его беспрепятственно обозревать заповедник. Но покой длился не более четверти часа. Не успел Найджел углубиться в лес и на десять ярдов, как из-под ног у него, трубя, как недовольный автомобилист, взлетел фазан. У Найджела сердце в пятки ушло, когда он услышал, что на крик, тяжело топая, поспешает егерь. Он подался налево, нырнул в заросли папоротника и, тяжело дыша, спрятался под широкими листьями.

Клекот, раздававшийся впереди, затих, потом вовсе прекратился. Появился егерь, подозрительно огляделся и, шагнув в сторону папоротника, принялся шевелить листья стволом дробовика. В какой-то момент он оказался в одном-двух футах от Найджела, но потом опасность миновала, и он через несколько минут покинул убежище и возобновил поиски кроличьих силков. На сей раз он шел очень медленно. То ли птицы привыкли к нему, то ли улетели куда-то в другое место, то ли еще что, но вскоре Найджел был вознагражден видом поросшего травой песчаного берега, утыканного кроличьими норами. Он подошел поближе, огляделся и – оп-па! – вот она, проволочная петелька на колышке. Точно, силок. Найджел нагнулся и вытащил его из земли. Рядом послышался шорох. Найджел разогнулся и во второй раз за это утро столкнулся с широкоплечим, который, не отрываясь, смотрел на него.