Давайте все сойдём с ума - MarInk

Гарри вообразил себя и Драко держащимися за руки с висящей над ними в воздухе надписью «Гармоничная пара - 1997» и скривился. Нееет. Это не для них. Они же враги… были. И вообще, сам Гарри так и не мог понять, почему ему приспичило целовать Малфоя. У него любовь, а у Гарри что? Плавание по течению? Интерес в новом опыте? Как бы то ни было, нехорошо использовать любящего тебя человека в… таком смысле без ответных чувств. Пусть даже Малфоя. Гарри нравилось целовать Драко, чесать его за ушком и смотреть в бездонные серебристые глаза, и при имени слизеринца от области сердца по телу растекалась тёплая волна, но это же не любовь, так [«Ты ещё тупее, чем я думала», - вякнула слизеринская сущность и затихла]? Хотя как её вообще распознать? Не на лбу же появляется надпись «Я люблю такого-то».

Гарри крепко задумался над этими философскими вопросами, забыв даже для вида переворачивать страницы фолианта, очень быстро отдавившего ему коленки напрочь. Хорошо ещё, что Гермиона так уткнулась в свой, что не замечала ни похрапывания Рона, ни остекленелого взгляда Гарри.

- Ага! - торжествующе возвестила староста школы и захлопнула свою книгу с треском и большим столбом пыли, поднявшимся в воздух. - Вот оно!

Оба гриффиндорца немедленно пробудились и изобразили на осоловелых лицах благоговейное внимание.

- Сейчас я попробую расколдовать письмо, а вы оба следите и, если что, отнесёте меня к мадам Помфри, - самоотверженно заявила Гермиона.

- Миона, а может, не надо? - хором сказали Гарри и Рон, не обрадованные перспективе в ночь-полночь таскать по коридорам, рискуя нарваться на Филча, бездыханное тело однокурсницы. Да ещё мантия с картой остались в Гриффиндорской башне.

- Надо, - сказала Гермиона недрогнувшим голосом, нацелилась палочкой на и без того потрёпанную записку двухсотлетней давности и произнесла нечто поистине зубодробительное. Как по мнению Гарри, это был даже не университетский уровень, а докторонаучный, как минимум.

С Гермионой не произошло ничего страшного - по крайней мере, снаружи. Зато записка поднялась в воздух на полметра, засияла радужными потоками света и с тихим хлопком, как при аппарации, исчезла. Её место заняли… да они вообще полкомнаты заняли, под ними, кажется, даже стол сломался! эх, сколько пирожных пропало… всевозможные бумаги. Пока Гарри и Рон в остолбенении пялились на эту мечту сборщика макулатуры, Гермиона шустро спрятала палочку и подобрала ближайший к ней листок.

- «Летопись рода Поттеров. Алан Джеральд Поттер, пятый из великого рода. Сегодня на Поттер-мэнор опять нападали эти придурочные ифриты. Говорил я Анри, что не надо разрешать гастарбайтерам заполонять страну! Естественно, что им надоело подчиняться и они решили взять контроль над властью в свои, гм, руки. Они же у себя были раскрутыми духами стихий, пальцы гнули на своём Востоке перед кактусами в пустынях! Всё, как только покончим с ними - сам займусь этой проблемой. Не может быть, чтобы в Британии не водилось никакой живности, способной на выполнение работы по дому. Вот, скажем, эти смешные лопоухие большеглазые эльфы со слабыми нервами - они будут идеальными слугами. Боггарта в задницу этим ифритам, из-за военного положения я уже неделю не пробовал ничего горячего!..», - Гермиона резко оборвала чтение и возмущённо заорала:

- Гарри, так это твои предки сделали домашних эльфов рабами?!

- Мне очень стыдно за них, Гермиона, - неубедительно сказал Гарри. Пятый из рода - это когда же было? Давно, в общем.

- Мионочка, это было так давно, что Гарри точно ни в чём не виноват, - уверенным тоном заявил Рон. - Кроме того, это же и есть то, что ты… мы искали, разве нет?

- Да, Рон, ты прав.

Рон толкнул Гарри локтем в бок и шёпотом осведомился:

- А ты не помнишь случайно, зачем мы это искали?

Гарри закатил глаза и, не объясняя, оттащил Гермиону от бумаг, аргументируя это тем, что уже третий час ночи, завтра занятия, бумаги никуда не убегут, и вообще, дело терпит. На Филча они не наткнулись чудом. Бумаги, правда, Гермиона забрала с собой, уменьшив до достаточного для засовывания в карман размера, и Гарри всерьёз подозревал, что она будет читать их ночью под одеялом, подсвечивая себе Люмосом.

* * *

«Раз. Два. Три. Теперь против часовой стрелки - раз, два, три, четыре, пять, шесть. Теперь добавить корень руты… молодец Антон, вовремя измельчил, - он не сомневался, что эмпат Крестов ощутит его слабую благодарность. - Теперь толчёные семечки подсолнечника - для вязкости. Теперь порошок безоарового камня и накрыть котёл крышкой, чтобы кипел на слабом огне десять минут. Мерлин, а что же делать эти десять минут?». Драко Малфой ощутил, что его душит паника.

Утренние газеты, уже приличное количество времени не содержавшие в себе ничего сенсационного, если не считать смерти Люциуса и Руквуда, порадовали своих читателей метровыми заголовками: «Личная жизнь Мальчика-Который-Выжил! Сын погибшего Пожирателя Смерти признаётся в любви Гарри Поттеру под заклятием Веритас!», «Чувства или тонкая игра Вольдеморта - любовь Народного Героя или просто малолетний Пожиратель Смерти [«Может, не стоило всё-таки показывать всем репортёрам фак? Они явно обиделись… очень обиделись. Хотя какая разница? Написали бы ровно то же самое»]?», «Сын Люциуса Малфоя разорвал брачный контракт с Пенелопой Паркинсон из любви к Гарри Поттеру! Что последует из этого союза?», «Магический мир в тревоге - что угрожает нашему герою, которого коснулась первая любовь?», «Мальчик-Который-Выжил - гей? Или его просто ЛЮБЯТ ВСЕ, даже Пожиратели Смерти?» и много ещё другого, столь же остроумного и информативного. Пэнси, торжествующе хихикающая на другом конце стола, делилась со всеми желающими - то есть со Слизерином в полном составе за исключением Драко - подробностями очевидца. «Интересно, а про собственную поглупевшую при виде Гарри физиономию и следы помады на полу от её упавшей челюсти она тоже рассказывает?». Драко несмело посмотрел в сторону Гриффиндорского стола, но Гарри было практически не видно из-за толпы гриффиндорцев, насевших на него с расспросами и воплями. Они негодуют? Возмущаются? Но ведь, в конце концов, Гарри ничего такого не говорил. Признавался только Драко. Малфой торопливо пролистал газеты. Там говорилась только правда, к его огромному облегчению. Впрочем, газетчики наверняка приберегли тему ответных чувств Гарри Поттера на потом, когда нечего будет писать, а пока и чистая правда была вполне себе сенсационной. «Теперь об этом знают ВСЕ. Прекрасно», - сердце Драко ушло в пятки, посидело там, подумало и вернулось на положенное ему от природы место. Хогвартс был в полнейшем шоке. Даже преподавательский состав почти всей командой неверяще таращился на Драко. Что-то теперь будет? «Видели глазки, что покупали, теперь ешьте, хоть повылазьте», - философски съязвил внутренний голос, не дождался ответа и затих.

Первым уроком были сдвоенные Зелья с Гриффиндором. Сначала они проверили, как там их зелья времени (такое зелье нужно готовить весь учебный год, периодически добавляя ингредиенты, процеживая, кипятя и настаивая), а потом занялись универсальным противоядием. Яды они уже проходили, и Драко подозревал, что грядёт зачёт, на котором ученики будут пить собственноручно сваренные яды и противоядия. Антон молча, без комментариев и расспросов (ну да, он же чувствовал все эмоции Драко), помогал готовить зелье, а Драко усиленно не поднимал взора от котла, боясь и одновременно желая поймать взгляд своего зеленоглазого чуда. Свого ли? По классу носились шепотки, взгляды буравили спину, и никто не подходил к Драко ближе, чем на метр, за исключением Антона - такая своеобразная зона отчуждения. Снейп бесился, но никто, кроме Драко с Антоном и, вроде бы, Гарри с Чижовым не занимался конкретно зельеварением. Даже Грэйнджер думала совсем не о том, о чём надо бы, что убедительно подтверждал её котёл, взорвавшийся впервые за всю её учёбу в Хогвартсе. Она поставила рекорд, обогнав Лонгботтома - у того котлы хотя бы доживали, как правило, до конца занятия, Грэйнджер же лишилась своего за семь минут. Это происшествие слегка развлекло Драко, но не более. Что обо всём этом думает Гарри? И как бы его об этом спросить, наедине и поделикатнее?

Драко с преувеличенным вниманием уставился на крышку котла, хотя на чёрной чугунной поверхности отродясь не было ничего интересного. От этого неподнимания глаз скоро шея заболит… вот, уже заныла. Антон осторожно коснулся плеча Драко ладонью.

- Расслабься, - шепнул он. - Никто тебя не съест, если ты посмотришь вокруг.

Ну да, Малфоям не пристало не смотреть в глаза окружающим от страха или стыда - только в том случае, если в глазах что-нибудь не то, их позволительно прятать от других. Но уже некому было заставить Драко быть «истинным Малфоем», некому было служить стимулятором для поддержания маски холодного наглого аристократа. Поэтому Драко шепнул в ответ, по-прежнему любуясь котлом: